Уход из Ясной Поляны. Последнее путешествие льва толстого Фильм состоит из двух частей: «Бессонница» и «Уход»

Задачи исследования Трагический уход Толстого из родового дома в Ясной Поляне, завершившийся его смертью на железнодорожной станции Астапово, продолжает привлекать внимание и через 100 лет после события, потрясшего Россию. О печальных итогах 50-летнего брака Льва Николаевича и Софьи Андреевны написаны множество статей, опубликованы мемуары, монографии и художественные биографии. О Толстом, как ни об одном русском писателе, пишут за рубежом, причем число стран, где изучают его творчество, постоянно увеличивается. Видное место по масштабам исследований о Толстом занимают ученые США и Канада. Для российского читателя, особенно, литературоведа, знакомство с работами о Толстом американских и канадских ученых и писателей, несомненно, окажется полезным. Вместе с тем, тема Толстого и его творчества в североамериканской научной и художественной литературе настолько велика, что в рамках статьи, возможно подробно рассмотреть лишь отдельный ее фрагмент, в данном случае, выяснение причин ухода Толстого из Ясной Поляны. Ограничение темы исследования не исключает необходимости общего ознакомления российских читателей с состоянием научного и художественного творчества о Толстом в США и Канаде. Поэтому в настоящей статье было поставлено несколько задач: 1. Дать представление о месте Толстого в североамериканской культуре; 2. Охарактеризовать количественную динамику книг о Толстом, опубликованных американскими и канадскими учеными и писателями; 3. Рассмотреть основные работы североамериканских ученых, посвященные анализу причин ухода Толстого из Ясной Поляны. В статье рассматриваются только научные работы. Художественные биографии Толстого и его жены планируется рассмотреть в следующей статье. Настоящая работа выполнена в рамках научного гранта РГНФ "Л.Н. Толстой в русском и мировом сознании: перекличка на рубеже веков (100 лет после ухода)". Автор выражает благодарность Джону Вудсворту, сотруднику Группа славянских исследований при Оттавском университете, за ценные замечания по материалам статьи. Место Толстого в с евероамериканской культуре В Северной Америке Лев Толстой - самый известный русский писатель. Его знают повсеместно - от Нью-Йорка, Монреаля и Сан-Франциско до городков американской и канадской глубинки. По сюжетам его романов сняли десяток фильмов в Голливуде, о Толстом дети слышат в школах. Остальные великие русские остаются для избранных. Чайковский с его "Щелкунчиком" и "Лебединым озером" воспринимается как нечто европейское, ставшее частью местной культуры, Пушкин, несмотря на усилия Набокова, едва переводим, а Достоевского и Чехова, во многих отношениях превосходящих Толстого, ценят лишь интеллектуалы. Но и в их среде заметно выделяют Толстого. Согласно опросу 125 американских и английских писателей, опубликованному в 2007 г., из 10 лучших произведений всех времен первое и третье место заняли романы Толстого "Анна Каренина" и "Война и мир", рассказы Чехова оказались на девятом месте, а Достоевский вообще не попал в первую десятку. В другом исследовании названо 100 ведущих писателей, драматургов и поэтов мира. Здесь Толстой занял четвертое место (после Шекспира, Данте и Гомера), Достоевский оказался на пятнадцатом месте, а Пушкин на двадцать первом. Итак, Толстой занимает почетное место в американской обойме признанно великих авторов. Чем можно объяснить столь высокую оценку? Ответ очевиден. Она основана на почитании больших романов Толстого - "Войны и мира" и "Анны Карениной". Кроме литературных достоинств романов, американцев привлекает доступность. Романы Толстого крупномасштабны и посвящены большим темам - войне, любви и семье. Язык прост для перевода, а герои обаятельны. Они аристократы, то есть европейцы по культуре, но европейцы идеальные, избавленные от будней повседневных забот и имеющие досуг для культивирования высоких чувств. Их мысли и поступки очевидны и понимание не требует усилий, неизбежных при встрече с духовно напряженными героями Достоевского или с полутонами психологических акварелей Чехова. И наконец, с чего следовало бы начать, почитатели Толстого не заблуждаются: он действительно великий писатель. Особое место в истории Северной Америки занимает Толстой - общественный деятель. Влияние его было двояким - прямым и косвенным. Толстой активно участвовал в переселении духоборов в Канаду. Вместе с последователями Толстой организовали компанию в их защиту, и помог заручиться поддержкой мировой общественности. Писатель передал духоборам гонорары от пьес, и ради них закончил отложенный роман "Воскресение", чтобы помочь им деньгами на переселение. В 1898 - 1899 гг. около 8 тыс. духоборов прибыли морем в Канаду. Одну из партий духоборов сопровождал Сергей Толстой, сын писателя. Духоборы и поныне остаются заметной религиозной общиной западной Канады. Косвенное влияние Толстого определяется тем, что он был духовным отцом толстовства - движения, проповедующее нравственное совершенствование путем труда, непротивления злу насилием, всепрощения и всеобщей любви. Опыт толстовцев был использован при организации кибуцев в Палестине (будущем Израиле), ставших образцом при создании коммун в Северной Америке, ныне объединенных в "Федерацию эгалитарных коммун" (Federation of Egalitarian Communities). Несравненно значительней по последствиям факт, что взгляды Толстого оказали влияние на Махатму Ганди, основателя движения ненасильственного сопротивления в Индии. В свою очередь, Ганди стал примером для Мартина Лютера Кинга, возглавившего движение за гражданские права черного населения США. Важную роль в приеме русских беженцев, попавших в США в период Второй мировой войны и в послевоенные годы, сыграл Толстовский фонд, основанный в 1939 г. благодаря усилиям дочери писателя, Александры Толстой. В основу гуманитарной деятельности фонда были положены идеи ее отца. Кроме адаптации беженцев, фонд помогал сиротам и престарелым и финансировал образовательные программы. В 1941 г. фонд приобрел в штате Нью-Йорк ферму с обширным участком земли, ставшую временным прибежищем для беженцев. В настоящее время ферма работает как реабилитационный центр и дом престарелых. Библиотека Толстовского фонда является одним из центров русской культуры в Америке. Толстой в североамериканской русистике : основные монографии и журналы Вряд ли приходится удивляться, что творчеству и жизни Толстого отведено выдающееся место в работах американских и канадских ученых, занимающихся изучением русской литературы и истории. Однако произошло это не сразу: первые четыре десятилетия ХХ века шло накопление знаний о Толстом среди еще немногочисленных русистов США и Канады. Тон задавали переводы Толстого, воспоминания о нем родных и знакомых и работы европейских, в первую очередь, британских авторов. В 1946 г. была опубликована первая американская монография о Толстом и затем до конца 1970-ых годов в США каждое десятилетие появлялась по две-три новые книги (не считая диссертаций), посвященных Толстому и его творчеству (см. таблицу). Подлинного расцвета толстоведение в США и Канаде достигает в 1980-е годы, когда за десятилетие вышли из печати 12 новых книг о Толстом. Столько же книг американские и канадские авторы опубликовали и в 1990-е годы. Наконец, за неполное десятилетие XXI века (2001-2008 г.г.) в США и Канаде появилось еще девять книг, посвященных Толстому, его трудам и переписке.
ТАБЛИЦА. Книги о Толстом и его творчестве, опубликованные американскими и канадскими учеными с 1946 по 2009 г. (Приведены первые издания основных книг).

Письмо Л.Н. Толстого жене, оставленное перед отъездом из Ясной Поляны: 1910 г. Октября 28. Ясная Поляна.

Отъезд мой огорчит тебя. Сожалею об этом, но пойми и поверь, что я не мог поступить иначе. Положение мое в доме становится, стало невыносимым. Кроме всего другого, я не могу более жить в тех условиях роскоши, в которых жил, и делаю то, что обыкновенно делают старики моего возраста: уходят из мирской жизни, чтобы жить в уединении и тиши последние дни своей жизни.

Пожалуйста, пойми это и не езди за мной, если и узнаешь, где я. Такой твой приезд только ухудшит твое и мое положение, но не изменит моего решения. Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю жизнь со мной и прошу простить меня во всем, чем я был виноват перед тобой, так же как и я от всей души прощаю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства. Если захочешь что сообщить мне, передай Саше, она будет знать, где я, и перешлет мне, что нужно; сказать же о том, где я, она не может, потому что я взял с нее обещание не говорить этого никому.

В ночь на 28 октября (10 ноября) 1910 года Л. Н. Толстой, выполняя своё решение прожить последние годы соответственно своим взглядам, тайно покинул навсегда Ясную Поляну в сопровождении лишь своего врача Д. П. Маковицкого. При этом у Толстого не было даже определённого плана действий . Своё последнее путешествие он начал на станции Щёкино. В тот же день, пересев на станции Горбачёво в другой поезд, доехал до станции Козельск, нанял ямщика и направился в Оптину Пустынь, а оттуда на следующий день -- в Шамординский монастырь, где Толстой встретился со своей сестрой, Марией Николаевной Толстой. Позднее в Шамордино тайно приехала дочь Толстого Александра Львовна .

Утром 31 октября (13 ноября) Л. Н. Толстой и сопровождающие отправились из Шамордино в Козельск, где сели в уже подошедший к вокзалу поезд № 12, следующий в южном направлении. Билетов при посадке купить не успели; доехав до Белёва, приобрели билеты до станции Волово. Сопровождавшие Толстого позже также свидетельствовали, что определённой цели у путешествия не было. После совещания решили ехать к его племяннице Е. С. Денисенко, в Новочеркасск, где хотели попытаться получить заграничные паспорта и затем ехать в Болгарию; если же это не удастся -- ехать на Кавказ . Однако по дороге Л. Н. Толстой простудился и заболел крупозным воспалением лёгких и вынужден был в тот же день выйти из поезда на первой большой станции рядом с населённым пунктом. Этой станцией была Астапово (ныне Лев Толстой, Липецкая область) .

Известие о болезни Льва Толстого вызвало сильный переполох как в высших кругах, так и среди членов святейшего Синода. О состоянии его здоровья и положении дел систематически направлялись шифрованные телеграммы министерству внутренних дел и Московскому жандармскому управлению железных дорог. Было созвано экстренное тайное заседание Синода, на котором, по инициативе обер-прокурора Лукьянова был поставлен вопрос об отношении церкви на случай печального исхода болезни Льва Николаевича. Но вопрос положительно так и не был решён.

Льва Николаевича пытались спасти шестеро врачей, но на их предложения помочь он лишь ответил: «Бог всё устроит ». Когда же его спросили, чего ему самому хочется, он сказал: «Мне хочется, чтобы мне никто не надоедал ». Последними осмысленными его словам, которые он произнёс за несколько часов до смерти старшему сыну, которые тому от волнения не удалось разобрать, но которые слышал врач Маковицкий: «Серёжа… истину… я люблю много, я люблю всех… ».

7 (20) ноября в 6 часов 5 минут после недели тяжёлой и мучительной болезни (задыхался) Лев Николаевич Толстой умер, в доме начальника станции И. И. Озолина.

Когда Л. Н. Толстой приезжал в Оптину пустынь перед смертью, игуменом монастыря и скитоначальником был старец Варсонофий. Толстой не решился зайти в скит, и старец поехал за ним на станцию Астапово, чтоб дать ему возможность примириться с Церковью. Но его не пустили к писателю, как не пустили к нему и некоторых из его ближайших родственников из числа православных верующих.

9 ноября 1910 года в Ясной Поляне собралось несколько тысяч человек на похороны Льва Толстого. Среди собравшихся были друзья писателя и поклонники его творчества, местные крестьяне и московские студенты, а также представители государственных органов и местные полицейские, направленные в Ясную Поляну властями, которые опасались, что церемония прощания с Толстым может сопровождаться противоправительственными заявлениями, а, возможно, что даже выльется в демонстрацию. Кроме того -- в России это были первые публичные похороны знаменитого человека, которые должны были пройти не по православному обряду (без священников и молитв, без свечей и икон), как пожелал сам Толстой. Церемония прошла мирно, что было отмечено в полицейских рапортах. Провожающие, соблюдая полный порядок, с тихим пением проводили от станции до усадьбы гроб Толстого. Люди выстроились в очередь, молча входили в комнату для прощания c телом.

В этот же день в газетах была опубликована резолюция Николая II на докладе министра внутренних дел о кончине Льва Николаевича Толстого: «Душевно сожалею о кончине великого писателя, воплотившего во время расцвета своего дарования в творениях своих образы одной из славных годин русской жизни. Господь Бог да будет ему милосердный судья ».

10 (23) ноября 1910 года Л. Н. Толстой был похоронен в Ясной Поляне, на краю оврага в лесу, где в детстве он вместе с братом искал «зелёную палочку», хранившую «секрет», как сделать всех людей счастливыми. Когда гроб с покойным опускали в могилу, все присутствующие благоговейно преклонили колени .

В январе 1913 года было опубликовано письмо графини С. А. Толстой от 22 декабря 1912 года, в котором она подтверждала известия в печати о том, что на могиле её супруга было совершено его отпевание неким священником в её присутствии, при этом она опровергала слухи о том, что священник был ненастоящим. В частности графиня писала: «Заявляю ещё, что Лев Николаевич ни разу перед смертью не выразил желания не быть отпетым, а раньше писал в своём дневнике 1895 г., как бы завещание: „Если можно, то (хоронить) без священников и отпевания. Но если это будет неприятно тем, кто будет хоронить, то пускай хоронят, как обыкновенно, но как можно подешевле и попроще“ ». Священником, добровольно пожелавшим нарушить волю Святейшего синода и тайно отпеть отлучённого графа, оказался Григорий Леонтьевич Калиновский, -- священник села Иванькова Переяславского уезда Полтавской губернии. Вскоре он был отрешён от должности, но не за противозаконное отпевание Толстого, а «ввиду того, что он находится под следствием за убийство в нетрезвом виде крестьянина <…>, причём означенный священник Калиновский поведения и нравственных качеств довольно неодобрительных, то есть горький пьяница и способный на всякие грязные дела », -- как сообщалось в агентурных жандармских сводках

На смерть Льва Толстого отреагировали не только в России, но и во всем мире. В России прошли студенческие и рабочие демонстрации с портретами умершего, ставшие откликом на кончину великого писателя. Чтобы почтить память Толстого, рабочие Москвы и Санкт-Петербурга остановили работу нескольких заводов и фабрик. Происходили легальные и нелегальные сходки, собрания, выпускались листовки, отменялись концерты и вечера, на момент траура были закрыты театры и кинематографы, приостановили торговлю книжные лавки и магазины. Многие люди хотели принять участие в похоронах писателя, однако правительство, опасавшееся стихийных волнений, всячески препятствовало этому. Люди не могли осуществить своего намерения, поэтому Ясная Поляна была буквально засыпана соболезнующими телеграммами. Демократическая часть российского общества была возмущена поведением правительства, долгие годы третировавшего Толстого, запрещавшего его произведения, и, наконец, препятствовавшая чествованию его памяти.

Труд критика, писателя, публициста Павла Басинского “Лев Толстой. Бегство из рая” уже вошел в длинный список премии “Большая книга”. Иначе не могло быть: в этом “большом” деле, в иррациональном уходе Толстого скрыта логика нашего национального характера и даже истории. Все-таки — почему? Павел Басинский, проделав огромную исследовательскую работу, нашел, что вся жизнь Толстого вела к этому уходу. Толстой, которого мы знаем как семьянина, крепко засевшего в фамильном гнезде Ясная Поляна, автора эпохальных романов и христианских повестей о смирении и любви, всегда был по натуре беглецом — дрожащим, озирающимся, а вдруг догонят.

Эту ночь побега удалось восстановить буквально по минутам. Впечатление страшное. В три часа ночи Л.Н. разбудил личного врача Маковицкого. Из записок врача: “Лицо страдальческое, взволнованное и решительное. “Я решил уехать. Вы поедете со мной”. Задача была достать из спальни чемодан, не разбудив Софью Андреевну, которая держала все двери открытыми, чтобы проснуться, если что, от любого шума. Толстому это удалось. Дочь Саша и ее подруга Варвара Феокритова собрали чемодан, узел с пледом и пальто, корзину с едой. Л.Н. пошел в конюшню помочь запрячь лошадей”. Из дневников: “Ночь — глаз выколи, сбиваюсь с дорожки к флигелю, попадаю в чащу, накалываюсь, стукаюсь о деревья, падаю…” “То, что спустя сутки, когда писались эти строки, представлялось ему “чащей”, из которой он “насилу” выбрался, был его яблоневый сад, исхоженный Толстым вдоль и поперек”, — пишет Басинский. Можно себе представить, в каком состоянии был “матерый человечище”… Ему было страшно.

Чего бояться? В первую очередь — Софьи Андреевны, что она проснется. Именно Софья Андреевна создавала яснополянский рай, который к концу жизни превратился для Л.Н. в яснополянский ад. Розанов писал: “Узник ушел из деликатной темницы”. Подумать: “Жена, с которой он прожил 48 лет, которая родила ему тринадцать детей, из которых семеро живы, от которых родилось 23 внука, на плечи которой он взвалил все яснополянское хозяйство, все свои издательские дела по художественным сочинениям, которая по нескольку раз переписывала частями два его главных романа и множество других работ, — этот родной человек может в любую секунду проснуться (…) и понять, что то, чего она больше всего на свете боялась, свершилось!” Да, С.А., узнав, что Л.Н. уехал, дважды пыталась утопиться, писала письма и была в жесточайшей истерике.

Как эти два разных человека оказались вместе? В семействе Берс все сестры — Лиза, Таня и Соня — были в него влюблены. В характере Сони было никогда не отдаваться “полному веселью или счастью… Ей все казалось, что сейчас что-нибудь помешает ему”. Сватовство было нервным, боязливым, ревнивым — свою соперницу Лизу Соня сумела устранить, хотя и чувствовала потом вину перед сестрой. Кстати, знаменитая сцена с угадыванием любовного признания по заглавным буквам была не совсем такой, как в “Анне Карениной”: “Соня, в отличие от Кити, разобрать сложной аббревиатуры не смогла”. Еще бы! Аббревиатура была следующей: “В.м. и п.с.с.ж.н.м.м.с. и н.с”. А именно: “Ваша молодость и потребность счастья слишком живо напоминают мне мою старость и невозможность счастья”. Позже Л.Н. записывает: “В день свадьбы страх, недоверие и желанье бегства…”

А до свадьбы? Целую главу Павел Басинский называет “Чувство оленя”. Для Л.Н. “главным камнем преткновения на пути к “раю” был грех — похоть. “Девки сбили меня с толку”, “девки мешают”, “из-за девок… убиваю лучшие годы своей жизни” — рефрен дневника его молодости”. “Чувство оленя”, слепое, наглое, от которого невозможно убежать, — это выражение самого Толстого. При этом “почти крылатой стала его фраза, что правду о женщинах он скажет только на краю могилы: прыгнет в гроб, скажет правду и захлопнет крышку. “Женофобия” Толстого не могла не породить в ХХ веке миф о его подспудном гомосексуализме. К несчастью, он сам предоставил карты любителям раскрашивать классиков в голубой цвет”.

Из дневников: “Я никогда не был влюблен в женщин. Я влюблялся в мужчин, прежде чем имел понятие о возможности педерастии; но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не входила мне в голову. Красота всегда имела много влияния в выборе; впрочем, пример Дьякова; но я никогда не забуду ночи, когда мы с ним ехали из Пирогова и мне хотелось, увернувшись под полостью, его целовать и плакать”. Был или не был Л.Н. латентным гомосексуалистом, мы никогда не узнаем, несмотря на это его признание. Эти его ощущения были далеки от “чувства оленя”, которое мучило его так, что в 1859-м он пишет: “Надо жениться в нынешнем году — или никогда”.

Итак — впереди у Софьи Андреевны и Льва Толстого целая совместная жизнь, полная скандалов.

— Надо осознать, что его уход — это прежде всего семейная история, — рассказал Павел Басинский “МК”. — Семью Толстой создавал как идеальный проект счастья, который закончился катастрофой. Семейные конфликты, их несовместимость с женой, особенно в конце жизни. Нежелание Толстого жить в роскоши. Здесь, кстати, тоже миф, мы все думаем, что Толстой лукавил. Известный анекдот: “Граф, плуг подан к парадному, изволите пахать?” Нет, Толстому действительно было стыдно, что ему слуги подают за столом. Есть устойчивый миф, что вольготно было Толстому заниматься отречениями, ходить в простой рубахе, пахать — он же был богатый помещик… Когда начинаешь изучать “экономику” и бытовую жизнь Ясной Поляны, видно: это было бедное, недоходное имение. Толстой, отказываясь от своих литературных прав, делал свою семью бедной. Когда Софья Андреевна приехала в качестве молодой жены в Ясную, она увидела, что дом пропах сеном — братья Толстые спали на сене.

— Были ли связаны скандалы с их интимной жизнью?

— Есть миф о сексуальном гигантизме Толстого. Считается, что в Ясной Поляне куча внебрачных детей, что он изменял Софье Андреевне… Да не изменял он Софье Андреевне. Откуда взялся этот миф? Повесть “Дьявол”, которую он прятал 20 лет, а потом Софья Андреевна нашла и все поняла? Но повесть “Дьявол” говорит о том, что было с Толстым до свадьбы, о его связи с крестьянкой Аксиньей, от которой у него был один незаконнорожденный сын. Это было до всяких мыслей о женитьбе на Софье Андреевне. А после свадьбы ничего этого быть не могло. И даже Софья Андреевна, страшно ревнивая, понимала, что он абсолютно чист перед ней. Чувство оленя — сильное определение. Человек становится животным, когда им руководит похоть. Толстой мыслил себя духовным существом, а это чувство оленя — не духовное. Он как монах, который бесконечно страдает от этого чувства. Хотя скопцов он не любил, он считал это слишком механическим решением проблемы.

— Но идея бегства появилась у него еще до женитьбы?

— Его первое воспоминание детства — что он спеленут и хочет вырваться, а его не пускают, и это его возмущает. И все его герои куда-то бегут: князь Оленин — на Кавказ, Болконский — в армию, Каренина бежит от мужа… Хотя мы воспринимаем Толстого как писателя оседлого. Фазиль Искандер говорил: “Есть писатели дома и бездомья. Гоголь и Достоевский — бездомья, Толстой — дома”. Основную часть жизни Л.Н. прожил в Ясной. Но иррациональное желание убежать преследовало его всю жизнь.

— А что сама Софья Андреевна думала по этому поводу?

— Она прожила после него 9 лет. Все эти 9 лет она думала, почему ушел ее муж. Она ходила к нему на могилу, с ним разговаривала. А последняя запись в ее дневнике — про беженца. Идет Гражданская война, на территории Ясной Поляны стояли красные войска. Она видит это перемещение, вся Россия течет. Его уход открыл ХХ век. Преуспевающий писатель, который мог бы прекрасно жить на свои гонорары с огромной семьей, все бросает, уходит из дома и умирает на станции. Считается, что его последние слова — “только одно советую вам помнить: вокруг пропасть людей, а вы видите одного Льва”. Но если судить по дневникам Маковицкого, последними словами Толстого были “не надо морфия”. Он хотел умереть в ясном сознании, для него смерть была главным событием жизни. Софья Андреевна записала: “Что случилось, непонятно и навеки будет непостижимо”.

ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЕ МОИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
НА НОВУЮ КНИГУ:

РЕМИЗОВ Виталий Борисович.
Уход Толстого. Как это было. - Москва: Проспект, 2017. - 704 с.

Https://cloud.mail.ru/public/6sn5/x4Q5twEfw

(Это в Облаке или на моём сайте "Лев Толстой. Голос Истины из Ясной Поляны". Также можно скачать книгу пользователям СС «ВКонтакте». Должна отыскиваться через общий поиск по документам, ибо я там её тоже закачал.)

Автор-составитель данной книги – один из тех НЕМНОГИХ в изовравшейся путинской России, кому ещё можно и НУЖНО доверять в разработках «горячих», общественно-актуальных тем толстоведческой мысли. Он – НЕ подпутинский коньюктурщик, как поганец Паша Басинский. Ремизов старик, ему скоро умирать, и СОЗНАТЕЛЬНО он уже ни под какой идеологический ангажемент спину не подставит!

К тому же Виталий Ремизов – один из ведущих ещё с эпохи СССР, мирового значения и влияния, специалистов по Л. Н. Толстому, скрупулёзнейший знаток всего, что касается Л.Н. Толстого и практик не только научной, но и просветительской и педагогической работы. Его «Школа Льва Толстого» - педагогический суперпроект, нашумевший в России 1990-х и даже получивший некоторые признание и поддержку в цивилизованном мире.

В данной книге Ремизов поработал, прежде всего, как дотошнейший составитель. Здесь впервые представлена развёрнутая хроника последних месяцев жизни Льва Толстого: с 19 июня по 7 ноября 1910 г. Построенная на подлинных материалах - дневниках, письмах, документах, мемуарах участников событий, - она передаёт неповторимость каждого дня, создаёт условия для объективного и правдивого восприятия смысла происходящего. Читателю предоставлена возможность, минуя многочисленные трактовки и интерпретации, ощутить себя свободным в поисках ответов на сложные вопросы разыгравшейся драмы.

Ряд документов публикуется впервые, по архивам ГМТ. Многие другие – цитированы по единичным изданиям, давно ставшим библиографической редкостью

Повествовательный ряд обогащён огромным количеством фотографий из фондов Государственного музея Л. Н. Толстого. Некоторые из них тоже публикуются ВПЕРВЫЕ.

[ ВНИМАНИЕ!
В предложенном по ссылке файле PDF данных фотоматериалов НЕТ! Там только текст – для тех, кому затруднительно добраться до книжных магазинов, научных библиотек – т.е. до бумажного экземпляра данной книги.
Думается, настоящих фанатичных библиофилов трудности не остановят. А что касается остальных… При тираже книги в 1 000 (Одну Тысячу!) экземпляров – вам, гг. Остальные, книжка не достанется вовсе, так что – читайте хоть текст, без картинок. Он всё таки важнее… ]

В данном случае я не могу, как это часто делал прежде, в качестве Приложения к обзору добавить сюда полный текст презентуемой книги. Причина – техническая: при копировании на данный сайт пропадут все ВЫДЕЛЕНИЯ (жирным шрифтом, курсивами, подчёркиванием…), в которых, собственно, и выразилась исследовательская мысль Виталия Борисовича и которые поэтому имеют значение, которым невозможно пренебречь. Смысла ТАК публиковать – просто нету…

Всё же, с этой оговоркой, я прибавляю ниже: 1) Вступление и 2) Послесловие из данной книги. Послесловие имеет характеристический заголовок: «В ПОИСКАХ БЕССМЕРТНОГО ХРАМА» -- и имеет ценность презентации итогов самостоятельного и очень глубокого, трудоёмкого и многолетнего исследования В. Б. Ремизова по заявленной названием книги теме.

ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ, РАДОСТНЫХ ОТКРЫТИЙ!

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Тому, что произошло ночью 28 октября 1910 года в Ясной Поляне, дано много определений: «бегство», «исчезновение», «внезапный отъезд», «освобождение», «последнее воскресение», «художественный жест», «уход». Но чаще всего употребляемо последнее. Связанные с ним вопросы - почему, кто виноват и есть ли чья вина, как, зачем, куда... - по сей день возникают в душе читателя и не имеют однозначных ответов, хотя об уходе и смерти Льва Толстого написаны тома книг, а подшивка вырезок из газет и журналов хранится в 20 огромных папках-томах.

Предлагаемые страницы развернутой хроники, воссозданной по подлинным материалам (дневникам, письмам, мемуарам, документам) свидетелей событий столетней давности, позволяют читателю заглянуть в мир общения ее героев, поразмыслить наедине с ними о случившемся и почувствовать себя свободным от имеющихся трактовок и интерпретаций.

Собранная таким образом хроника дается впервые. Быть может, кому-то покажется излишним цитирование стоящих на различных позициях участников драматических событий, но объемно сферическая их подача является защитой от однобокости субъективных оценок.

Оскорбительные и уничижительные суждения по поводу ухода Толстого из Ясной Поляны, как и его личности («выживший из ума старик», женоненавистник, «жестокосердный

Развратник, перешагнувший через супружескую верность, опозоривший себя и семью, оставивший жену, детей и 25 внуков без средств к существованию», «человек, уставший от жизни и общения с людьми», «пиарщик, возжелавший еще большей славы»...), встречались и ранее, но в наше время их стало так много, что количество стало переходить в новое качество. Толстой оказался зажатым в круг обывательских представлений и безудержной пошлости.

Важно подчеркнуть один момент во всем этом калейдоскопе суждений. Мнение о духовной и физической немощи Толстого в последние месяцы жизни не имеет ничего общего с реальностью. Кому-то важно представить его чуть ли не маразматиком, не ведающим, что он творит. Между тем творческая и жизненная активность Толстого в последние пять месяцев своей жизни поражает. Дни болезни перемежаются с постоянной верховой ездой, вплоть до ухода (27 октября вместе с Д. П. Маковицким он верхом проехал 16 верст), долгими пешими путешествиями по окрестностям Ясной Поляны, Отрадного, Кочетов.

Не ослабевает духовное общение писателя с современниками: с июня по ноябрь 1910 года он написал более 250 писем 175 адресатам. Многие письма отличаются глубиной философского и социально-общественного содержания, проникновенностью, на каждом лежит печать самобытности личности автора. Среди них - письма к молодому Ганди, Ф.А. Страхову, К.Ф. Смирнову о запое, священникам Д.Н. Ренскому и Д.Е. Троицкому о невозможности стать на путь догматического Богословия, одному из бывших учителей яснополянской школы Н.П. Петерсону, оригинальному мыслителю XX века П.П. Николаеву, В.И. Шпигановичу о проблеме самоубийства, издателю И.И. Горбунову-Посадову о народных изданиях «Посредника» и о том, что следует издавать, друзьям-единомышленникам, своим биографам - русскому П. И. Бирюкову, итальянцу Джулио Витали, американцу Эйльмеру Мооду. Большой массив писем представляет собой

Переписку Толстого с родными и близкими, выявившую суть жизненных позиций Толстого и тех, кто его окружал в последние месяцы жизни.

Практически ни на день не прекращалось общение писателя с многочисленными гостями - представителями разных классов, разных идейных убеждений, разных возрастов и национальностей. Приходили к Толстому за советом, материальной поддержкой, с житейскими просьбами, но в основном - с желанием разрешить тот или иной мучительный вопрос земного существования, поговорить о душе и Боге.
Как и раньше, велик интерес писателя к чтению. Он зиждется на его давних пристрастиях к тем или иным авторам и его жажде быть всегда на острие переломных событий в мире. Все чаще чтение уводит Толстого от «суеты сует», от недоброй атмосферы в домашнем окружении, от одиночества, которое мучает его и возрастает с каждым днем.

Так, 5 октября, через день после тяжелого обморока, еще достаточно слабый, Толстой ведет разговор о писателях: Ги де Мопассане, Гоголе, В. В. Розанове, Н. А. Бердяеве, В. С. Соловьеве, М. П. Арцыбашеве. Он вслух декламирует свои любимые стихотворения - Silentium Тютчева и «Воспоминание» Пушкина. Через день его душа нуждается в «чтении Шопенгауэра»; 8,9,18 и 22 октября Толстой штудирует книгу П. П. Николаева «Понятие о Боге как совершенной основе жизни», а 9-го «перебивает» это чтение статьей В. А. Мякотина «О современной тюрьме и ссылке» в журнале «Русское богатство».

В центре предлагаемой хроники - Лев Толстой. Вокруг него выстраиваются все другие точки зрения. Отправляя читателя в трудное путешествие, думаю, важно обратить его внимание на признание самого Льва Толстого, сделанное за два года до смерти: «и ни разу не изменил жене». Не верить этому нельзя, ибо Толстой никогда не лгал. Для него

С юности и до конца дней героями его жизни и творчества были правда и искренность.

В первую часть включены материалы, отражающие ситуацию до «ухода из Ясной Поляны», - с 19 июня по 28 октября 1910 года, во вторую - непосредственно уход и смерть на полустанке в Астапове.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

В ПОИСКАХ БЕССМЕРТНОГО ХРАМА

«Я люблю тебя и жалею от всей души,
но не могу поступить иначе, чем поступаю».
Из последнего письма Льва Толстого
Софье Андреевне. 31 октября 1910 г.

Вместо вступительной статьи - жанр послесловия. Причина тому - нежелание навязывать читателю чужое восприятие событий. Свободный читатель, свободное чтение.

У каждого участника воссозданной хроники трагических событий своя правда. Читатель, соприкоснувшись с разными точками зрения, сделает свой выбор. Избранный принцип объективной подачи материалов располагает к этому. Особенность же в том, что все они выстраиваются вокруг центра круговорота событий - личности Льва Толстого.

Ноябрь 1910 года был холодным и мрачным. Началась распутица, дождь переходил в снег. Ветрено, неуютно. Он уезжал из Ясной Поляны, где родился и провёл более 60 лет своей жизни, тёмной ночью. Уезжал поспешно, с ЧУВСТВОМ БОЯЗНИ, ЧТО ЕГО ОСТАНОВЯТ, В КОТОРЫЙ РАЗ СВЯЖУТ ПО РУКАМ И НОГАМ, ЛИШИВ ЧУВСТВА СВОБОДЫ, тогда как душа была уже устремлена к путешествию - неважно, насколько оно будет продолжительным, важно, чтобы оно стало началом новой жизни. И врата этой жизни открылись...

Уход из дома, а потом смерть на астаповской станции посреди заснеженных полей России - всё это было стремительно быстро, но он с юности думал о бегстве из мира богатых в мир трудящихся людей, где так много обездоленных и оскорблённых.

После мечты стать истинным представителем золотой молодёжи - человеком «комильфо», после увеселительных балов, заканчивавшихся порой картинами истязания солдат на плацу, пришла мысль оставить учёбу в Казанском университете,

Уехать в Ясную Поляну, чтобы искренне и всецело помочь крестьянам в их нелёгкой судьбе. Но суровый, забитый тяжестью жизнью яснополянский мужик явно не понял намерений молодого Толстого. Тогда под влиянием любимого брата Николеньки Толстой бежал на Кавказ с надеждой послужить т. н. «Родине» (государству). Здесь не успехи в военной службе, а, как и Оленину из «Казаков», «мечта жить в крестьянской избе, заниматься крестьянской работой» глубоко и навсегда запала в душу Толстого.

Мечта с годами окрепла, а после того, как на сорок девятом году жизни, пережив внутренний переворот, он стал на сторону трудящегося народа и перерезал пуповину между собой и привилегированными сословиями, давала о себе знать с ещё большей силой. Ему было стыдно быть богатым среди униженного и умирающего от голода народа. Его охватывал стыд при виде барской роскоши, в которой пребывали господа жизни, и нищеты крестьян. Дом его в Ясной Поляне не отличался богатством, но и он казался ему «кричащим противоречием» в его жизни.

Сильны социальные мотивы ухода Толстого из Ясной Поляны. Но можно ли их считать главными?

УХОД - ЭТО ОДНА ИЗ ОСНОВНЫХ ОНТОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ, в которой раскрывается характер не только человека, но и целых народов. Уход всегда сопряжён с выбором между жизнью и смертью - будь то изгнание человека из Рая, Исход из книги Бытия, монашеское уединение или странничество. Это выламывание человека из привычных форм существования. Оно может быть и таким безблагодатным «выходом» из тупика, как самоубийство, а может стать проявлением вечного движения от несовершенства к совершенству, «рождения духом», вдохновенно описанного Толстым в трактате «О жизни». Это всегда отказ от прошлого, переход из настоящего в подчас неизвестное будущее. Здесь не время главное, а состояние души человека, совокупная воля народов, объединяющая идея - зачем и для чего?
Для большинства знающих хотя бы отчасти биографию Толстого он типичный затворник Ясной Поляны. Здесь родился,

Провёл 60 из 82 лет своей жизни, здесь обрёл вечный покой. Не любил Петербург, с радостью по весне бежал из хамовнического московского дома в Ясную Поляну, где, проводя большую часть времени за работой (по десять часов в сутки), он с наслаждением уходил от домашней суеты в тишину лесов и полей. Совершал пешие путешествия из Москвы в Тулу, из Ясной Поляны в Оптину пустынь. Увлёкался верховой ездой. Любил общение, но с годами все больше уставал от него, хотел настоящей тишины и покоя - ухода от мирской жизни, уединения для общения с Богом.

Внешне - затворник Ясной Поляны, внутренне - неутихающий гений создания новых форм жизни. Его герои таковы, что, если они не находят смысла в реальном пространстве, или не находят в себе силы для противостояния внешним обстоятельствам, или лишены чувства христианской любви, они обречены на смерть – на переход в небытие, где нет и не может быть бессмертия, их останки, в отличие от костей Холстомера, и те бесполезны.

Многолик мир толстовских героев, широк диапазон их колебаний, утрат и открытий, взлётов и падений; многим из них удаётся вырваться из рутинной повседневности, выйти на дорогу больших жизненных смыслов. Кто-то из них мучительно и одиноко проходит через пограничные ситуации (Иван Ильич, Позднышев, Никита, Катюша Маслова, князь Нехлюдов), в ком-то мгновенно срабатывает инстинкт человечности и происходит преображение (Брехунов из «Хозяина и работника), кому-то для пробуждения совести, рождения духом нужна поддержка рядом живущего. Но в каждом есть этот «бесконечно малый момент свободы», возможность выбора между добром и злом, возможность движения к лучшему, нравственного совершенствования, приближение к духовному идеалу.

Размышляя о воспитании в начале XX века, Толстой призывал людей обратить внимание на опыт жизни и строй мыслей МУДРЕЦОВ мира. Предлагая читателю безбоязненно войти в реку мудрости, он, не переставая, указывал на важность

Сохранения личной свободы: она «есть необходимое условие всякого образования как для учащихся, так и учащих» (38, 62).

О свободе воли писатель рассуждал с юности. Один из первых его философских фрагментов конца 1840-х годов посвящён именно этой проблеме. В эпилоге «Войны и мира» он назовёт проблему свободы одним из самых сложных вопросов, который человечество задаёт себе с разных сторон.

САМ ОН ВСЕГДА ОЩУЩАЛ СЕБЯ ЧЕЛОВЕКОМ СВОБОДНЫМ. И КАК МЫСЛИТЕЛЬ, ХУДОЖНИК, ПЕДАГОГ ОН БЫЛ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ВСЕГДА СВОБОДЕН. Свободным настолько, что даже теория свободного воспитания Жан-Жака Руссо казалась ему ограниченной - Эмиль, герой романа Руссо «О воспитании», образуется и воспитывается по шаблону, созданному его творцом. У Толстого всё иначе: каждый ребёнок, каждый человек неповторим, индивидуален, и нужно идти в вопросах воспитания от особенностей его природы, а не от головных сторонних установок.

ТАКОВА ЛИЧНОСТЬ ТОЛСТОГО, ЧТО ОНА ВСЕГДА СТОЯЛА НАД СХВАТКОЙ ЭПОХ, ПАРТИЙ, ЧУЖИХ МНЕНИЙ. Сказанные им после встречи с Герценом в Лондоне слова наглядно передают сущность Толстого: «Герцен сам по себе, я сам по себе» (60, 436). Он никогда не примыкал ни к одной из партий, ни к одному из общественных движений. СЧИТАЯ ПОЛИТИКУ ГРЯЗНЫМ ДЕЛОМ, ТОЛСТОЙ НЕ ПРОСТО НАХОДИЛ СЛОВА ДЛЯ ЕЁ БИЧЕВАНИЯ, НО И ПРЕДЛАГАЛ НОВЫЕ ПУТИ РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА. Он любил мужика, считал себя «адвокатом стомиллионного крестьянства», но не идеализировал его и не сливался с ним в прекраснодушных объятиях. Любовь к родине истинной (не гнезду разбойников и грабителей народа, именующих себя государство Российское, а «земляной», общинной, народной Руси) никогда не угасала в нём, но она не была единственной. Чем глубже он постигал душу русского народа, тем очевиднее становилось для него то общее, что соединяет все народы и напоминает человеку о том, что он не только гражданин отечества, но и гражданин мира. Он не признавал абстрактной любви ко всему человечеству, считая это ни к чему не обязывающей декларацией. И не раз указывал на то, как трудно подчас любить рядом ЖИВУЩЕГО, КАК ВАЖНО СЛУЖИТЬ БЛИЖНЕМУ, ИСПОЛНЯЯ ЗАКОНЫ ВСЕВЫШНЕГО.

С особой остротой он ощущал трагическое противоречие своего бытия: ЛЮБИТЬ СВОБОДУ, воспевать её духовную суть, всё время стремиться к ней и вдруг в финале жизни понять, что ты пленник.

Семьёй и друзьями была создана такая атмосфера, что Лев Николаевич, столь всеми любимый и обожаемый, не мог ступить шага в сторону. Руки и ноги его были связаны.

Зная его доброту, умение терпеть и прощать, окружающие его близкие люди вели себя разнузданно. Пожилой человек оказался ОКОЛЬЦОВАННЫМ СХВАТКОЙ ВРАЖДУЮЩИХ СТОРОН, разыгравшейся не на жизнь, а на смерть.

Кощунственно нарушалась тайна творчества. Стоило Толстому выйти из кабинета, как тут же со всех сторон кидались родные и близкие, дабы снять копии с написанного. Толстой завёл дневник для одного себя, тайный дневник, но и к нему умудрялись найти дорогу.

Ехал он на прогулку, а на расстоянии за ним следовал черкес или другой соглядатай, и не здоровье писателя беспокоило, а страх относительно встречи с Чертковым.

С одной стороны, возрастал поток оскорблений и обвинений чуть не во всех смертных грехах, включая кощунственное обвинение в гомосексуальном сожительстве с В. Г. Чертковым, с другой - Толстой получал жёсткие, подчас жестокие письма от этого своего сомнительного «друга», призывавшего следовать его установкам и менее всего думающего о праве на свободу самого писателя.

Близкие хорошо знали, что Толстой был болен аффективной эпилепсией, такой формой болезни, которая вызывалась стрессом, скандалом, и несмотря на то, что окружающие его люди знали об этом, каждый день, не щадя старика, они подливали масла в огонь.

Он любил семью, потому так долго терпел и не уходил от неё.

Но духовная жизнь стремилась к молитвенному одиночеству и единению с Богом. Он стоял на таком уровне нравственной высоты, что равных ему в мире было очень мало, а если иметь в виду, что это был ещё и художественный гений, то мы поймём, что Толстой - это не столько быт, сколько Бытие. ОН

СОЗДАВАЛ СВОЁ ЗВЁЗДНОЕ НЕБО, ГДЕ БЫЛИ ЕГО ЗВЁЗДЫ, ЕГО ПЛАНЕТЫ, СОЗДАВАЛ СВОЮ ДУХОВНУЮ КАРТУ МИРА, ИБО ОН СРЕДИ ТЕХ, КТО ПРИХОДЯТ К НАМ, ПРОСТЫМ СМЕРТНЫМ, РАЗ В НЕСКОЛЬКО СТОЛЕТИЙ.

Он не родился святым, с детства обречённым на святость, и потому провёл свою жизнь в титанических искания «правды о мире и душе человека», оставив современникам и будущим поколениям 90-томное собрание сочинений. С юности защищал бедных и обездоленных, спасал тысячи жизней от голода, вызволял из тюрем России десятки невиновных людей. Постоянно работая над собой, неустанно шёл к идеалу. «Идти по звезде, по солнцу», - так говорил он, имея в виду движение к Христу. И на исходе жизни, когда Бог послал ему тяжёлые испытания, он выдержал их с честью. Решение уйти вполне закономерно. Оно итог всей его деятельной натуры. ЗВЁЗДНУЮ КАРТУ МИРА НАДО БЫЛО ДОСТРАИВАТЬ «В УЕДИНЕНИИ И ТИШИ», С СОЗНАНИЕМ, ЧТО ТЫ НЕ РАБ, ЧТО ТЫ РОЖДЁН БЫТЬ СВОБОДНЫМ И ТЫ СВОБОДЕН!

Эта не та свобода, о которой писал Иван Бунин в известной своей книге «Освобождение Толстого». Это не освобождение от плотского и погружение в мир Нирваны. И это не свобода эгоистического своеволия, в котором упрекали Толстого некоторые члены семьи. Это не проявление анархизма, как склонны подчас считать учёные люди. Это не жест протеста против повседневности, обременённой завистью, корыстью, семейным эгоизмом. С этим Толстой научился справляться. Можно долго продолжать ряд того, что подходит под толстовскую формулу «не то» («Смерть Ивана Ильича»).

Но можно было бы сказать и так, что всё перечисленное имеет место быть в акте Ухода Толстого. Но есть главная причина, возвышающаяся над всеми остальными: НЕИСТРЕБИМОЕ ЖЕЛАНИЕ ИЩУЩЕЙ ДУШИ СЛИТЬСЯ С БОГОМ, ВЫРВАТЬСЯ ИЗ ТИСКОВ СИЮМИНУТНОЙ НЕОБХОДИМОСТИ НА ПРОСТОР СВОБОДНОЙ ДУХОВНОЙ

ЖИЗНИ. ГДЕ НИКТО НЕ БУДЕТ ТЕБЕ МЕШАТЬ ВЫРАЖАТЬ СВОЮ ВОЛЮ, КОГДА НИКТО НЕ СМОЖЕТ ВТОРГНУТЬСЯ В ПРЕДЕЛЫ ТВОЕГО ТАИНСТВА, ТВОИХ СОКРОВЕННЫХ МЫСЛЕЙ, В ТВОЙ ДИАЛОГ С САМИМ СОБОЙ О ЖИЗНИ - СМЕРТИ - БЕССМЕРТИИ. ОСТАВИТЬ ПОЗАДИ ЖИЗНЬ, ПРЕВРАЩЁННУЮ ЛЮДЬМИ В «КРИКЛИВЫЙ БАЗАР», И ОТПРАВИТЬСЯ НА ПОИСК ЕГО БЕССМЕРТНОГО ХРАМА.

Софья Андреевна Толстая не столь знаменита, как её муж, но у каждого человека, который соприкасался с жизнью автора «Войны и мира», её имя всегда на слуху и вызывает разноречивые ассоциации. Споры вокруг супружеской пары всегда носили острый характер и продолжаются по сей день.

Кто она? Верная и добрая соратница мужа, мать тринадцати детей, помощник в переписывании и издании его произведений или «злой гений», с первых дней брака и все последующие годы супружеской жизни мучившая его? Жертва тирании гения, никогда никого не любившего, кроме себя самого и своей славы, как считал сын Толстых Лев Львович, или с детства тяжело больной человек, страдавший паранойей, склонный к истерии, которая с годами прогрессировала, и избравший предметом своего истязания собственного мужа?

В Софье Андреевне, безусловно, были ростки многих талантов. Она увлекалась садоводством, прекрасно вышивала, неплохо рисовала, профессионально увлекалась фотографией, искусно музицировала, была способна к иностранным языкам, учительской деятельности, проявляла серьёзный интерес к философии, с юности была расположена к психоанализу, владела искусством слова.

Но лодка её увлечений часто разбивалась о быт: заботы по хозяйству, напряжённая работа по переписыванию и изданию сочинений мужа, бесконечные приёмы многочисленных гостей, но главное - исполнением материнского долга. Рождение тринадцати детей, из которых пять умерли в раннем детстве, - высокая и трудная миссия. И, конечно, вечная проблема - на что содержать семью? Денег всегда не хватало. А муж Лёвочка витал, как ей казалось, в эмпириях, с определённого момента

Жизни отказавшись от гонораров за свои произведения. Одним словом, не просто трудно, а невыносимо трудно было «быть женою гения».

Живя в лучах славы великого человека, она боялась утратить то неповторимое, что в ней было. ЕЙ ТОЖЕ ХОТЕЛОСЬ СЛАВЫ. ОТ ИЗБЫТКА ЖИЗНЕННОЙ ЭНЕРГИИ, ОТ ИЗБЫТКА ЧУВСТВ ХОТЕЛОСЬ ЛЮБВИ - ТОЙ ЖИВОТНОЙ ЛЮБВИ, КОТОРУЮ ОНА, РАЗУМЕЕТСЯ, УЖЕ НЕ НАХОДИЛА В ТОЛСТОМ-ХРИСТИАНИНЕ.

Как-то в своём дневнике Лев Толстой записал: «...в жизни, как правило, крайности сходятся». Но современники Толстого, да и мы, живущие спустя 100 лет, склонны к резким, подчас полярным суждениям. По сей день среди людей, интересующихся жизнью и творчеством Толстого, бытует два лагеря.

В одном - сторонники Софьи Андреевны, - убежденные, что жить рядом с Толстым трудно, порой невыносимо, и она, страдалица, приняла на себя все муки. Логика их рассуждений вполне понятна. Толстой, пребывавший в каждодневном писательском труде, в постоянном поиске истины, внутренне менялся, кидался из одной крайности в другую. В итоге - он пришёл к отрицанию богатства и стал на путь аскетизма, отказался от гонораров за свои произведения, пренебрёг проблемами существования семьи, мало обременял себя заботами отцовства. К тому же с подачи Софьи Андреевны имел скверный, раздражительный характер (вечное недовольство собой, высокие требования к окружающим людям, непомерные претензии к членам семьи, социально конфликтная личность), осложнённый резкой, всевозрастающей с годами критикой социальных основ общества, государства, церкви, науки, медицины и даже искусства, которому он преданно служил всю жизнь.

В другом лагере никогда не жаловали Софью Андреевну. Так, личный секретарь писателя, выдающийся биограф Толстого Николай Гусев считал её мещанкой не только по рождению, но и по образу мысли. Ей не дано было подняться до высот духа великого мудреца и художника. Мучая его, она претендовала на конгениальность мужу, обвиняла его в эгоизме,

Самодовольстве, тщеславии, негодовала по поводу принятых им решений в области собственности, устраивала вечные скандалы по пустякам, высказывала несправедливые упреки в адрес его чёрствости, невнимательности к воспитанию детей, жестокости и равнодушии по отношению к ней. Всё делала в оправдание себя, стремясь убедить современников и потомков в том, что предмет истязаний она, а не Лев Николаевич. Подобная позиция в отношении Софьи Андреевны, не менее далёкая от истинного положения вещей, нежели позиция её сторонников, не могла не возмущать тех, кто знал и искренне любил Толстого.

Кто прав? Кто виноват? Вечные вопросы, которые встают перед человеком, пытающимся разобраться в семейной жизни Толстых. Но гордиев узел так крепок, что мало кому удаётся разрубить его и отыскать ответы на мучительные вопросы. Ситуация становится ещё более сложной, когда к серьёзным проблемам жизни подходят с обывательской, обыденной точки зрения. В массовом сознании, к сожалению, закрепилось убеждение, что Лев Толстой, хотя и гений, но человек тяжёлый и неуживчивый, и потому жена его, Софья Андреевна, заслуживает всякого сострадания и оправдания. Её дневники, повести, автобиография «Моя жизнь», известные широкому кругу читателей, склоняют именно к такому взгляду. Что делать? Толстой, хотя и написал 13 томов дневников, но менее всего был склонен описывать в них историю отношений с Софьей Андреевной, а главное - кто же возьмется за труд прочитать тринадцать томов? Вся сложность отношений могла бы предстать в переписке супругов, но она как переписка не издана. Искать же письма Толстого к жене по 90-томнику утомительно, а том с письмами Софьи Андреевны к мужу вышел в довоенные годы и недоступен массовому читателю.

Так что сегодняшний читатель имеет дело с одним взглядом на проблему: жизнь семьи увидена глазами супруги. Цель предлагаемой книги об Уходе Толстого как раз и заключается в том, чтобы предоставить слово самому Толстому, а также другим свидетелям драмы, восстановить право каждого участника событий на собственную точку зрения.

До свадьбы отношения между супругами рисовались Софье Андреевне в романтических тонах. Но перед самой свадьбой всё изменилось. Искренний и по-мужски наивный Толстой дал накануне женитьбы возможность восемнадцатилетней Соне прочитать его дневники молодости. Ему было 34 года, и жёсткого обета воздержания он не принимал. Связи с женщинами были, НО НЕ ЧАСТЫ, и любовь к крестьянке Аксинье Базыкиной тоже была. При этом Соня не могла не чувствовать любовного и доброго отношения к себе со стороны Льва Николаевича - Лёвочки, как она будет в дальнейшем звать своего мужа. Прочитала, простила бы и забыла. Мудро и благостно для дальнейшей семейной жизни. Но увы... Чтение дневников молодого Толстого оказалось для Сони роковым. Будучи от рождения крайне ревнивой, эмоционально не сдержанной, склонной к подозрительности, она сама себе воткнула нож в сердце; кровоточащая рана обозначилась на всю жизнь. С годами ревность только возрастала, приобретая гипертрофированные формы. Толстой стал восприниматься Софьей Андреевной как её неотторжимая собственность, на которую никто не имел права посягать, даже в плане дружеского общения. В памяти держалась каждая деталь из прочитанных его дневников, а внутри всегда сидело затаённое чувство страха - он продолжает вести дневник, наверняка, казалось ей, записывает все их разговоры и ссоры, и, оправдывая себя, выставляет её не в лучшем свете перед теми, кто будет читать его дневники.

Она мечтала выйти замуж за романтического героя, и таковым поначалу ей представлялся Лев Толстой. Герой романтических чувств влюблен только в неё, живёт ради неё и будущих детей, она - безраздельный кумир его сердца. Впереди жизнь графини: с модными одеждами, в высокопоставленном обществе, с увлекательными путешествиями, в блеске лучей славы своего известного мужа.

Но всё вышло наоборот. Мало того, что В ЕЁ ВООБРАЖЕНИИ муж до женитьбы - «развратник», он ещё и беден и нацелен жить не в Москве или Петербурге, а в деревенской глуши - в Ясной Поляне, заниматься сельским хозяйством, а жене уготовил участь

Домохозяйки, затворницы. В поэзию отношений молодых супругов с первых дней их совместной жизни ворвалась будничная жизнь. Проходили не просто дни, а годы, десятилетия будничного существования. Толстой творил художественные миры, ему вполне, видимо, хватало творческих проекций, ухода в воображаемую и им же создаваемую действительность. Как бы ни страшна была реальность, она выводила художника и мыслителя на бескрайние просторы художественного и философско-публицистического творчества.

А Софья Андреевна, при всём её восторге от первых прикосновений к опусам мужа во время переписывания его рукописей, была чернорабочей, взвалила на себя каторжный труд и, надо признать, исправно исполняла его практически до конца жизни. А рядом с этим куча других забот.

Расчётливая от природы, и, не побоимся сказать правды, жадная на деньги, вечно обеспокоенная проблемой собственности (о том писали дети, да и внуки говорили об этом), она умела вести хозяйство жёстко, с пользой для семьи и по манере управления им во многом напоминала Фета. Надо сказать, что и Л.Н. Толстой до конца 1870-х годов не был равнодушен к материальной стороне жизни и сознательно приумножал своё состояние. Он никогда не жил в таких стеснённых обстоятельствах, как Достоевский. Толстой радовался, что ему платили самый большой гонорар за написанный им печатный лист. Не считал зазорным торговаться относительно цены своих произведений. Позже в нём произойдёт переоценка ценностей, приведшая к отказу от гонораров за произведения, написанные после 1880 года. Заявление для печати прозвучит в 1891 г. К этому времени Софья Андреевна на широкую ногу поставит процесс издания произведений Толстого. У неё появятся помощники. На территории московской усадьбы «Хамовники» она откроет контору-издание. Произведения раскупались быстро. Россия знала и любила Толстого, все с нетерпением ждали новых его произведений.

И вдруг это заявление! И без того отношения между супругами напряжённые - почти 14 лет конфронтации из-за

Новых религиозных и жизненных установок мужа, а здесь когда в России голод, когда сам Толстой пишет, что нужны немалые деньги, чтобы содержать семью, он отдает сытым издателям право на безвозмездную перепечатку только что написанных им произведений. Но главное - он забыл, что есть семья, обязанность перед детьми, входящими в большую жизнь, а она требует немалых финансовых затрат. Такова была логика рассуждений С.А. Толстой. Житейски настроенному читателю трудно с этим не согласиться. Но доверчивый обыватель не вникает порой в суть заявления Льва Николаевича.

ОН НЕ “ОБЕЗДОЛИЛ СЕМЬЮ”, А СДЕЛАЛ СОФЬЮ АНДРЕЕВНУ ПРАВОПРЕЕМНИЦЕЙ ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ, НАПИСАННЫХ В ПЕРИОД ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО РАСЦВЕТА. Она печатала отдельными изданиями, выпускала собрания сочинения мужа, и в них входили произведения, которые уже при жизни писателя стали классикой, - «Севастопольские рассказы», Трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность», «Казаки», «Война и мир», «Анна Каренина», «Азбука» и Книги для детского чтения и др.

Коммерческой торговле произведениями религиозного содержания, связанными со вторым этапом жизни человека и раскрывающими суть его второго - «духовного рождения», Толстой положил конец.

ОН ИЗГНАЛ ТОРГОВЦЕВ ИЗ ХРАМА СВОИХ ДУХОВНЫХ ПОИСКОВ И ОТКРЫТИЙ.

Мысль его была уже занята другим: разделом собственности между членами семьи с тем, чтобы самому не владеть собственностью, добровольно отрешившись от неё. И это тоже вскоре свершилось - в июле 1892 г. Семья в целом восприняла это с радостью. Возникла ясность в распределении собственности между членами семьи. Софья Андреевна вместе с Ванечкой стала полнокровной владелицей Ясной Поляны. Маша и Лев Николаевич от владения собственностью отказались. Толстой получал в год 2000 рублей за постановку своих пьес на сценах российских театров. Эти деньги он и раздавал простым людям, которые приходили к нему за помощью.

Он исповедовал ПРИНЦИП РАЗУМНОЙ ДОСТАТОЧНОСТИ во всём: в одежде, питании, трудовой деятельности, в сфере общения.

К этому времени флёр его величия был ему в тягость, и УПРЁКИ СОФЬИ АНДРЕЕВНЫ В ЕГО АДРЕС ОТНОСИТЕЛЬНО САМОЛЮБОВАНИЯ И ПОСТОЯННОГО ЖЕЛАНИЯ СЛАВЫ И ХВАЛЕБНЫХ СЛОВ БЫЛИ В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ НЕСПРАВЕДЛИВЫ. Дорога Толстого вела к Хозяину, пославшему его в жизнь, и он пошел по ней, невзирая на многие трудности и препятствия. И чем далее он шёл, чем более приближался к смерти телесной, тем мощнее была в нём потребность во внутреннем очищении и послушании Богу. Кстати замечу, что молитвы Толстого, произносимые им наедине с собой, часто в яснополянском парке «Клины» среди двухсотлетних лип, очень схожи по смыслу и направленности с молитвами оптинских старцев, как и в книгах собранных им афоризмов много совпадений с мыслями из «Добротолюбия».

Софья Андреевна добросовестно выполняла свой долг перед мужем, детьми, внуками. Она искренне всех любила, за исключением, быть может, дочери Саши, которая от рождения была нежеланным ребёнком. Софья Андреевна с успехом, с большой материальной прибылью для семьи вела издательские дела Толстого, до физического изнеможения доводила себя переписыванием рукописей мужа, но делала это не без удовольствия - первой, проявляя любопытство, прикасалась к слову Толстого, а к тому же и ЭКОНОМИЛА ДЕНЬГИ НА ПЕРЕПИСЧИКАХ. Они, деньги, были, но их всегда как бы недоставало.

В ведении хозяйства ей не было равных. Она знала всё: что, где и когда надо сажать, когда собирать и обрабатывать урожай, как выгодно продать его. В последние годы вместе с семьёй с трёх сторон Большого яснополянского дома посадила яблоневые сады, которые тоже должны были со временем приносить немалую прибыль. Как истинный специалист-ботаник, зарисовала с максимальной точностью грибы и полевые цветы Ясной Поляны, что сейчас при утрате значительной части флоры заповедника становится особенно ценным.

Когда Лев Николаевич вопреки воле царского правительства первым в России публично заявил о голоде и призвал к оказанию помощи голодающим народам Поволжья и центральных губерний, она возглавила финансовую комиссию по сборам

И распределению средств для голодающих. Он провёл два года в странствиях - и в зной и стужу - по России, создавая столовые для голодающих, и она порой помогала ему в этом. Это было бескорыстное, нравственное по намерениям и исполнению действо. В процессе общения с крестьянами были найдены НОВЫЕ ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА НА ДЕРЕВНЕ, СОЗДАНЫ ДЕСЯТКИ РАБОЧИХ АРТЕЛЕЙ. Толстых волновала не просто кормёжка голодных, а поиск эффективного выхода из сложившейся трагической ситуации. Важно было, чтобы люди сами наилучшим образом научились устраивать свою жизнь.

Как Львица, она кинулась защищать мужа перед церковью, когда того в 1901 г. Святейший Синод признал отпавшим от Православной церкви. Собственно, шум вокруг этого события подняла Софья Андреевна. Ей казалось, что муж нуждается в такой поддержке. Но то, что должно было превратиться в беседу между Толстым и церковью, приняло форму «отлучения», мирового скандала. Не без помощи Софьи Андреевны.

Как бы она ни относилась негативно к крестьянским детям, она всегда принимала живое участие в их судьбе, много помогала Льву Николаевичу как учитель, ведя разные предметы и занимаясь с ребятами порой с утра до вечера.

В дни болезни Лёвочки она всегда была с ним рядом. И он признавал, что лучше неё ему никто не смог бы помочь. Одно прикосновение её руки успокаивало его и приносило надежду на выздоровление. Особенно это сказалось в Крыму, когда Лев Николаевич был тяжело болен и когда чудодейственная сила любви к нему Софьи Андреевны воскрешала его, возвращала с того света.

Известно и то, что на расстоянии друг от друга они не могли находиться долго. Сразу начинали тосковать, писать длинные письма, ходить каждый день на почту в ожидании ответного письмеца. Письма всегда были откровенные, напряженные, со стороны Софьи Андреевны немало пасмурных, со стороны Льва Николаевича - ободряющие и поддерживающие. Ему открывались философско-религиозные дали, он всё сильнее погружался в те формы общения, которые приближали

К Богу. О том он и писал Софье Андреевне, искренне желая чтобы она поняла его и, если смогла бы, - пошла за ним или рядом с ним.

Но именно эти разногласия во взглядах на жизнь стали камнем преткновения для Софьи Андреевны. Чтобы понять всю особенность ситуации, проведём аналогию с дружбой Толстого и его троюродной тёткой Александрой Андреевной Толстой. Вот как об этом писала сама Софья Андреевна:

«Приезжала и графиня Александра Андреевна Толстая из Петербурга и погостила несколько дней. О ней я отзываюсь в дневнике, что она радостна, ласкова, но придворная (курсив С.А. Толстой. - В.Р.) до мозга костей. Любит царя, царскую фамилию, двор - и своё положение. Но разговоры мы с ней вели бесконечные. На всё отзывчивая, чуткая, добрая и по-своему - религиозная, она всём и всяким интересовалась, ОБО ВСЁМ ОХОТНО ГОВОРИЛА И НИКОГО НЕ ОСУЖДАЛА.

Её мучило новое верование Льва Николаевича, она не могла с ним согласиться, но она любила его всю жизнь и не осуждала его, жалела и его, и меня, и детей.

ТАКОЕ ЖЕ ОТНОШЕНИЕ К ВЕРОВАНИЯМ ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА БЫЛО И ПРИЕЗЖАВШЕЙ ТОГДА ИЗ МОНАСТЫРЯ СЕСТРЫ ЕГО ГРАФИНИ МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ» (Толстая С. А. Моя жизнь: В 2-х тт. - Т. 2. – М., 2011. – С. 209).

Казалось бы, всё ясно: позволь каждому жить согласно его убеждениям. Не надо осмеивать их, издеваться над ними, находить постоянные поводы для скандалов из-за них.

«Без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе, - а в аристократе эти чувства развиты, - нет никакого прочного основания общественному... bien public (общественному благу), общественному зданию. Личность, милостивый государь, - вот главное: человеческая личность должна быть крепка, как скала, ибо на ней все строится» (Тургенев И. С. Полн. собр. соч..; В 28 тт. – Т. 7. – М., 1981. – С. 47 - 48).

Так Тургенев вместе со своим героем Павлом Петровичем из «Отцов и детей» определил суть аристократизма.

Но этим «тактом действительности» не обладала Софья Андреевна. Духовные прозрения мужа казались ей очередными фантазиями. Сам он, считала она, возомнил себя пророком, пребывающим в гордыне и славе - никто ему не нужен, кроме тех, кто поддерживал его новые идеи, кто готов был пойти за них на каторгу или в тюрьму. Почти постоянно на страницах «Моей жизни» она обращается к комментариям мыслей Толстого, его поступков, наполняя свои суждения иронией, сарказмом, придавая им негативно звучащий характер. Одним словом, создаётся впечатление, что ОНА ВПОЛНЕ ОСОЗНАННО ИДЁТ НА ОБОСТРЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ С МУЖЕМ, ЗАДЕВАЯ ЕГО ЗА САМОЕ БОЛЬНОЕ, ВОЗНИКАЕТ ОЩУЩЕНИЕ НЕКОЙ СУПРУЖЕСКОЙ МЕСТИ.

ЖИВИ, КАЗАЛОСЬ БЫ, СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ, ДАЙ ВОЗМОЖНОСТЬ СУПРУГУ ДУМАТЬ ТАК, КАК ОН ХОЧЕТ, ВЫСТРАИВАЙ НОРМАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ СО ВСЕМИ ОКРУЖАЮЩИМИ, В ТОМ ЧИСЛЕ И С ЕГО ДРУЗЬЯМИ-ЕДИНОМЫШЛЕННИКАМИ, УХОДИ ОТ КОНФЛИКТНОСТИ, РЕЗКИХ ОЦЕНОК, НЕОПРАВДАННЫХ ОБВИНЕНИЙ, И ВСЁ БЫЛО БЫ В ДОМЕ И СЕМЬЕ СПОКОЙНО. По крайней мере, скандалов заметно поубавилось бы. Однако претензия на конгениальность мужу брала своё. Ей часто представлялось, что он подавил в ней многие таланты, отсюда внутренняя неудовлетворённость собой и избрание для предмета истерического раздражения своего собственного мужа, только его и более никого. В результате она добилась, возможно, и неумышленно, того, что он, при всей феноменальной терпеливости, иногда не выдерживал и впадал в затяжные приступы эпилепсии, вызванной не столько переутомлением от своего титанического труда, сколько эмоциональными надрывами. Надрезы в общении, обозначившиеся в начале супружеского пути, теперь превратились в кровоточащие раны. Это чувствовали сами супруги, это было очевидно для всех окружающих.

Но в поведении Софьи Андреевны сказывались и другие факторы. В частности, склонность с раннего возраста к суициду. С годами мысль о самоубийстве становилась всё крепче. Дети, знакомые не раз выводили её из состояния практически невменяемости. Зная за собой эту склонность, она не раз

Предупреждала Толстого, что если он сделает хоть шаг из дома она кончит жизнь самоубийством. Испытание для писателя было нешуточным. С одной стороны, мощный напор претензий, с другой - колоссальное терпение и умение прощать. С годами развивавшаяся истеричность - ещё одно роковое наследие Софьи Андреевны.

В дневниках С. А. Толстой часто появляется мысль о мести Льву Николаевичу за несложившуюся жизнь, желание отравить ему последние годы жизни. Чувствуется это и в её произведениях «Моя жизнь», «Чья вина?», «Песня без слов». Думается, Лев Николаевич не мог не замечать этого. Отвечать на озлобленность озлобленностью он не только не стал, но и не мог этого сделать в силу склада своего характера и религиозных убеждений. Чем больше Софья Андреевна проявляла неприязни к мужу, тем больше он давал ощутить ей, как много в нём любви, жалости, сострадания к ней.

Знакомясь с «Моей жизнью», Дневниками и повестями С.А. Толстой, читатель видит только одну сторону медали. Другая сторона, точка зрения Толстого, от него скрыта. Сегодня возникли однобокость и перекос в восприятии жизненной драмы супругов.

Лев Толстой вот уже много лет в глазах читателей находится перед судом собственной жены. И что странно - никто от него оправдания не ждёт. Да их почти нет. В дневниках всё пристойно, нет резких, полных неприязни, выпадов против жены, есть стремление разобраться в её переживаниях, помочь ей преодолеть психологические трудности. Он прожил открытую, трудовую жизнь, где каждый день был для него значим.

Лев Толстой в конце жизни признался, что он никогда злым не был, за исключением трёх-четырёх случаев. Не был и блудником. До женитьбы у него было 4-5 женщин, а женился он в 34 года. За 48 лет супружеской жизни ни разу не изменил Софье Андреевне («и ни разу не изменил жене» - 56,173). Около 900 писем к жене свидетельствуют о настоящей любви к ней. Его письма необычайно трогательные, нежные, пронзительные по искренности и правдивости. В них глубина постижения

Семейных коллизий, судеб близких людей, желание, может быть, помочь, всегда быть рядом с женой и детьми. Он был внимательным и любящим отцом. Об этом свидетельствуют в своих воспоминаниях сами дети, подтверждает дошедшая до нас огромная переписка Толстого с ними. Он делал многое для того, чтобы облагородить быт семьи, придать ей формы подлинно духовной жизни.

С годами он пришёл к убеждению, что жить надо без роскоши, скромно, без излишеств, ибо в могилу с собой всё не утянешь. Некоторые члены семьи во главе с Софьей Андреевной думали иначе. Заметим кстати, работающим в семье по существу был только он - всемирно известный писатель.

Его мечту жить в крестьянской избе и заниматься крестьянским трудом разделяли в семье только две дочери - Маша и Саша. Софья Андреевна в целом отрицательно относилась к мужикам и постоянно с ними конфликтовала. Многие из друзей Толстого, разделявшие его идеи, становились её врагами.

Одна из главных особенностей творческого гения Толстого - чистота нравственного чувства, то есть способность смотреть на мир изначально нравственно. При этом он видел бездны жизни, торжество зла и насилия, но всегда считал, что добро неизмеримо сильнее зла. И потому Толстой - светлый и добрый гений. Не только в творчестве, но и в жизни. Герои его произведений - это люди разных возрастов, разных национальностей, разных профессий, это сотни измученных войной, униженных и оскорбленных, но в каждом из них он искал частицу Божественной сущности. Сострадание и любовь были вечными спутниками его творчества.

СОСТРАДАНИЕ И ЛЮБОВЬ СТАЛИ ФОРМАМИ ЕГО МИРОПОЗНАНИЯ И СУЩЕСТВОВАНИЯ. Будучи офицером, он защищал простых солдат, в Ясной Поляне создал школу для крестьянских детей, во время голода два года провёл в странствиях, спасая сотни тысяч жизней, восстал против смертных казней в России. Десятки людей по ходатайству Толстого были освобождены

Из тюрем. Он написал более 10 тысяч писем современникам и во многих из них ощущается пронзительная боль за судьбу конкретных людей.

С любовью и пониманием Толстой относился и к Софье Андреевне. Но с годами конфликт между супругами разрастался. На него наслаивались имущественные проблемы (борьба за завещание).

«Мы жили вместе-врозь» - эти слова, сказанные Толстым как нельзя лучше передают суть супружеских отношений а перед смертью Софья Андреевна призналась, что сорок восемь лет прожила с Львом Николаевичем, так и не поняв, что он был за человек.

У семьи своя жизнь, свои потребности, своя логика понимания событий и поведения. Впервые опубликованная шестимесячная переписка родных и друзей (июнь - ноябрь 1910 г.) свидетельствует об их чёрствости, неразумности их общения с Толстым. Порой эгоцентризм окружавших его людей зашкаливал. Софья Андреевна уважала и боялась старшей дочери Татьяны Львовны. Одно слова Тани, один искренний жест любви к матери, и драмы можно было бы избежать. Ведь все знали, что мать тяжело больна. Так уговорите её вырваться за пределы адского домашнего круга, увезите её за границу, о которой она мечтала всю жизнь, найдите лучших врачей. Ведь смог же Лев Львович, средний сын Толстых, излечиться. Почему же мать никто не пожалел, почему все всё понимали, но держались нейтралитета. Так удобно? Или денег было жалко? Или такова мера их любви к родителям? Всю ситуацию по существу отдали на откуп Саше, а она была ещё слишком молода, чтобы глубоко понять происходящее. Об этом она не раз писала и говорила спустя много лет.

Здесь скажу то, о чём долго не решался сказать, а уж писать и подавно. Александра Львовна незадолго до своей смерти рассказала Сергею Михайловичу Толстому, внуку писателя

(моему старшему другу, передавшему мне эту историю), о том, что, когда Толстой, уже больной, сходил с поезда в Астапове, он вспомнил о Софье Андреевне и захотел её видеть. Иногда думаю, что есть правда в словах жены писателя, которая убеждала всех в важности её присутствия при больном муже, справедливо плагая, что у нее есть опыт ухаживания за ним. Но жестокость семьи дала о себе знать и в эти скорбные дни. Человека, с которым Толстой прожил 48 лет, по существу, не допустили к умирающему. Она вошла к нему, когда он был без сознания. Этого Александра Львовна тоже не могла себе простить.

А он, Толстой, великий писатель, мудрец, и на смертном одре продолжал чертить свою карту мира. Говорят, что он умер на полустанке, как скиталец, как неприкаянный человек, наказанный Богом. Умер в страданиях и муках.

Страдания и муки были. Физические. Но он их мужественно переносил, стараясь как можно меньше тревожить окружающих. А вот духовные мысли, чувства, проявившиеся на смертном одре, были наполнены необычайной заботой о присутствующих, искренней благодарностью и любовью, христианской умиротворенностью. Он не боялся смерти, а смиренно шёл к Богу, шепча, умирая: «...истину... люблю много... люблю всех».

Уходя из Ясной Поляны, он думал затеряться, как иголка в стогу сена. В нём всегда была доля наивности, что-то такое непосредственное, что сродни, как он любил говорить, «первообразу гармонии ребёнка». И, действительно, на два дня полиция упустила его из виду. В российской жандармерии, начиная с Зимнего дворца, случился переполох, но вскоре след ухода обнаружился, и под контроль были взяты все оставшиеся дни жизни писателя.

Эти 10 дней потрясли мир. Прекратились войны, человечество будто замерло в ожидании развязки разыгравшейся драмы. В здании железнодорожного вокзала круглосуточно работали журналисты, телетайп регулярно отстукивал сообщения о состоянии здоровья Льва Толстого... Что будет с ним?..

С миром?.. С каждым из нас?.. Со всем человечеством?.. маленький посёлок в центре России на семь дней стал центром Земли.

При жизни Толстой был властителем дум и сердец людей разных поколений, разных профессий, национальностей, вероиспове;даний. Свидетельств тому много - от высказываний простого мужика до признания европейски образованного писателя. Антон Чехов: «Что с нами будет, когда умрёт Толстой? Страшно подумать». Александр Блок: «С Толстым ушла мудрая человечность». Томас Манн: «Если бы был жив Толстой, Первой мировой войны не было». Таков был нравственный авторитет Толстого при жизни.

Астапово. Рядом Рязань, Липецк, Задонск, Лебедянь, Данков, Куликово Поле... Рядом места, знакомые Толстому по работе во время голода. Он и его товарищи создали более 240 столовых для голодающих, спасли сотни тысяч жизней.

Станция Астапово с большим вокзалом, железнодорожным депо, служебными зданиями, жилыми домами и скверами, возникшая в 1889-1890 гг., сохранилась по сей день, и сегодня, имея с 1918 г. другое название «Лев Толстой», представляет собой памятник архитектуры железнодорожного зодчества.

Дом начальника станции, в котором умер Лев Толстой, по существу, сразу же после смерти писателя стал народным музеем, а в середине прошлого века вошёл в состав Государственного музея Л.Н. Толстого (Москва). К 100-летию со дня

Смерти писателя мемориальный дом, вокзал, жилые дома были отреставрированы.

20 ноября 2010 г., в День Памяти, более двух тысяч человек почтили своим посещением Мемориал памяти «Астапово» на станции Лев Толстой. В Доме-музее открылась новая экспозиция «Астаповский меридиан. На пороге вечности». Состоялось торжественное открытие Культурно-образовательного центра им. Л.Н. Толстого с демонстрацией в его залах выставки редких картин из фондов музея, в кинозале - исторической хроники начала XX века «Живой Толстой». Перед многочисленными гостями из разных городов России и зарубежных стран с пронзительным и глубоким словом о Толстом выступил известный писатель и публицист Валентин Курбатов.

«Не Петербург, не Москва - Россия... - писал о тех скорбных днях Андрей Белый. - Россия - это Астапово, окруженное пространствами; и эти пространства - не лихие пространства: это ясные, как день Божий, ЛУЧЕЗАРНЫЕ ПОЛЯНЫ».

(Белый Андрей. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой // Русские мыслители о Льве Толстом. Тула – Ясная Поляна, 2002. С. 285).

Когда утром 7 (20) ноября по всем концам света разлетелось одно только слово «скончался», все знали, кого потерял мир.

Невзирая на его пророчества и предупреждения, человечество пошло по пути зла и насилия. XX век стал самым кровопролитным в истории цивилизаций, XXI поражает ещё большими зверствами. Сегодня в разных концах умирают люди от войн, голода, продолжаются религиозные распри, богатые «давят» бедных, ханжество и лицемерие, ложь и обман в чести у власти. Иуда с его поцелуем жив.

Толстой не был предан забвению. Миллионными тиражами выходили и выходят в свет его сочинения, по мотивам его произведений созданы сотни спектаклей и фильмов, музеи Толстого в Ясной Поляне, в Хамовниках (Москва) посещают

Ежегодно десятки тысяч людей, среди них не только наши соотечественники, но и представители многих зарубежных стран. И все же с полной уверенностью можно сказать: для большинства живущих Толстой остаётся неизвестным писателем. А то что он великий мудрец жизни, знают в нашей стране немногие. Причина тому - запрещение философско-религиозных работ писателя как при царской, так и при советской власти, гнет ленинских статей при анализе творчества Льва Толстым, когда каждый школьник мог смеяться над мудрецом, не читая его и не понимая, что стоит за ленинскими словами: «хлюпик, юродствующий во Христе», жалкий «непротивленец».

Те идеи и принципы жизни, во имя которых Толстой совершил свой путь на Голгофу, не только не востребованы, но даже и не осмыслены нашими современниками. Тогда как именно под воздействием идей Толстого Махатма Ганди принес свободу Индии от гнета англичан, в 1922 г. Корея стала самостоятельным государством, деятельность и смерть Мартина Лютера Кинга в США перевернули сознание американского общества, резко изменив в лучшую сторону отношение к неграм.

Дом, ставший последним земным пристанищем Л.Н. Толстого, не мемориал скорби, ибо это противоречило бы концепции «жизни - смерти - бессмертия» великого писателя, считавшего, что «смерти нет».

Пройдя через «арзамасский ужас» смерти, утрату многих родных и близких, страх перед смертью, Толстой в пятьдесят лет думал о самоубийстве, ибо не мог ответить на вопрос - где тот смысл жизни, который неуничтожим после смерти? Его философский трактат «О жизни» первоначально назывался «О жизни и смерти», но, написав его, Толстой зачеркнул слово смерть - ее нет для того, кто, пройдя через «рождение духом», нашёл в себе силы для духовного движения к идеалу.

В Яснополянских записках Душана Маковицкого о предсмертных днях Толстого примечательно свидетельство: «Сам Лев Николаевич надеялся преодолеть болезнь, желал выжить,

Но и за всё время болезни ничем не показал обратного... страха смерти...»

ТОЛСТОЙ ПРИШЁЛ К ВЫВОДУ, ЧТО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, ПОЗНАВШЕГО СМЫСЛ ЖИЗНИ В ИСПОЛНЕНИИ ВЫСШЕГО БЛАГА - СЛУЖЕНИИ БОГУ, БЛИЖНЕМУ НРАВСТВЕННОЙ ИСТИНЕ, СМЕРТИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Смерть страшна человеку, пребывающему во власти тела. Вопрос о том, как прожита была собственная жизнь и какой след человек оставил о себе в мире, стал для Толстого одним из главных в его размышлениях о жизни и смерти. В любви, служении людям и Богу он увидел путь выхода из трагического тупика – здесь средоточие проблемы бессмертия, здесь порог вечности, и ты сам должен переступить через него. Чем раньше пробудится в человеке Разум, частица Божественного, чем скорее произойдет рождение духом, тем больше в нас бессмертного смысла, тем очевидней будет суть перехода «из времени в Вечность» (А. Фет), ещё более таинственную, чем жизнь земная.

ПЕРЕХОД – ЭТО ТОТ ПОРОГ, ТА ТОЧКА ОТСЧЁТА, КОТОРОЙ ПРОВЕРЯЕТСЯ ЧЕЛОВЕК ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ (в «Войне и мире» - «личность целого народа»). Эта точка отсчёта выявляет значимость данной личности и то, что остается после её физической смерти: жизнь рода, духа, идей, значимых и добрых деяний, произведение искусства, научное открытие или уголок в памяти любившего тебя человека... Это и многое другое вопреки нашему желанию может стать неотъемлемой частью культуры человечества, оказаться в орбите его памяти. Но само бессмертие духа после умирания тела, то бессмертие, к которому стремились многие герои Толстого и сам Толстой, - где оно? Оно в каждом человеке, если через Бога в нём неустанно идёт работа бессмертной души. Вера в бессмертие - это таинство, с признанием которого жизнь наполняется светом и смыслами. Без неё, как писал Толстой, жизнь подобна «чистой выбеленной квадратной комнате», вызывающей «ужас красный, белый, квадратный».

На смертном одре Толстой слышит голоса умерших близких ему людей. Будто они зовут его к себе, в другой мир. Душой он откликается на этот зов, но «ум сердца» пока ещё крепко связан с земными страданиями окружающих его людей. Даже на смертном одре судьба ближнего дороже вселенских переживаний. И потому он пишет в своём дневнике сначала по-французски: «Делай, что должно...», не дописывает продолжение любимого им изречения «и пусть будет, что будет». Собрав последние силы, дописывает по-русски: «И все на благо и другим, и главное, мне» (58, 126). Это были последние слова, написанные его рукой.

За день до смерти Толстой привстал с постели и громким голосом, внятно сказал присутствующим: «Вот и конец!.. И ничего!». Увидел дочерей Таню и Сашу и обратился к ним со словами: «Я вас прошу помнить, что, кроме Льва Толстого, есть ещё много людей, а вы все смотрите на одного Льва». И ещё сказал: «Лучше конец, чем так» (ЯЗ – 4. С. 430).
Тема «Ухода - Смерти - Бессмертия», сопряжённая с уникальностью астаповского дома, звучит по-особому в контексте философии Пути жизни.

ФЕНОМЕН ПУТИ - это путь жизни человека, его бесконечное движение «от тьмы к свету»; духовное восхождение личности к сакральному центру - источнику высшей благодати и радости, к Богу; путь самопознания человека и познание мира; путь ищущей русской души, думающей о судьбах родины и всего человечества.

Сам Толстой - живое воплощение человека-Пути. Как мудрец он шёл через аскетического очищения духа, стремившегося к добродетели, восходившего от материального к идеальному, пребывавшего в извечном движении ради духовного преображения.

Комната, в которой умер Лев Толстой - философский образ Порога, Перехода, встречи Человека с Логосом, Светом, - по экспозиционному замыслу просматривается с двух сторон:

Внутренней - взгляд собственно на комнату изнутри дома и внешней - взгляд на противоположную дверь (толстовский символ смерти и выхода к новой жизни), открытую со стороны дороги в мир. За ней прозрачная пуленепробиваемая установка и освещённая комната. Свет вырывается наружу, освещает траву, деревья, жилые дома и уходит ввысь. Толстой как бы благословляет весь мир, весь свет, но уже «без себя», без своего персонифицированного «я», находясь в светящемся ареале космоса. Он сам уже становится вечным источником света в вечно «живой жизни» мира.

В молодости он хотел быть самым богатым, самым великим, самым счастливым человеком на этой земле. Но отказался от богатства, тяготился прижизненной славой, в старости менее всего был мучим гордыней, хотел семейного счастья - оно не сложилось, мечтал о счастье для простого народа, но все уже дышало гневом, классовой непримиримостью, Россия шла к революциям, братоубийственным войнам. И стало ясно, что человек не властен над обстоятельствами, но он властен изменить свою душу к лучшему. От жажды богатства - к опрощению, от желания счастья - к «царству Божию внутри вас», от величия и славы - к просьбе похоронить его в самом простом гробу, над могилой не ставить памятника, не говорить траурных речей.

Последняя его книга «Путь жизни» вышла после смерти. Книга о том, как человек открывает смысл жизни, обретает бессмертие, чтобы на пороге Вечности можно было сказать словами Ивана Ильича: «Кончена смерть».

Последние годы жизни Толстого были для него очень мучитель­ными. Он честно следовал своим принципам: отказался от всех имущественных прав, даже от права собственности на свои сочинения. Но жизнь в Ясной Поляне все же тяготила его: сама по себе обстановка барской усадьбы, относительное материальное благополучие противоречило его взгля­дам, его убеждениям. В конце концов он решил уйти. Куда? Кажется, ясного плана, четкого мар­шрута у него не было. Просто уйти. В дороге Тол­стой заболел (не забудьте, что ему было 82 года) и скончался на станции Астапово.
Академик Д. С. Лихачев писал, что, если бы Тол­стой и выздоровел, “он бы пошел дальше, ибо ему нужно было уйти от всего, что грозило его оста­новить. Для него не было в жизни станций и оста­новок, он был странником, типичным русским стран­ником по натуре и по своим писательским и эти­ческим исканиям”.

Сочинение по литературе на тему: Уход Л. Н. Толстого из Ясной Поляны

Другие сочинения:

1. Снова перед Герценом встает вопрос о вариантности в жизни отдельных людей и в истории народов. Разными путями могла бы пойти жизнь Матвея. Сложись обстоятельства иным образом – и другая участь ожидала бы его. Однако случайность не отменяет закономерности. Ведь любые Read More ......
2. “Без своей Ясной Поляны я трудно могу себе представить Россию и мое отношение к ней”, – говорил Л. Толстой. Мы же без Ясной Поляны уже не можем представить себе Льва Толсто­го. Ныне Ясная Поляна – заповедное место. Здесь создан мемо­риальный Read More ......
3. Проблемы, которые автор поднимает в этом тексте таковы. Какого человека можно считать интеллигентным? Что такое интеллигентность? Нужна ли интеллигентность вообще? Именно эти проблемы поднимает Д. С. Лихачев. Рассуждая над этими вопросами, автор считает, что интеллигентность нужна при всех обстоятельствах. Она Read More ......
4. В начале 80-х гг. происходит решительный перелом во взглядах Толстого на жизнь, на ее нравст­венные основы, на общественные отношения. “Со мной сделался переворот, – признавался писатель, – который давно готовился во мне и задатки которого всегда были во мне. Со Read More ......
5. “После бала” – одно из самых знаменательных произведений. Написал его 75-летний старик. Неиссякаема мощь таланта. В миниатюрном рассказе проявилась поэтическая молодость нестареющего гения и сила обличения пророка, громящего греховный мир. Поэзия и гражданственность неразделимы у Толстого. Бал и экзекуция – Read More ......
6. Толстой дал широчайшую панораму русской жизни начала XIX в. Жанр – роман-эпопея: жизнь изображается в национально-исторических масштабах. Через частную жизнь изображается история страны. Главная тема – историческая судьба русского народа в Отечественной войне 1812 г. В романе выведено более 550 Read More ......
7. Толстой родом из дворянской семьи и относился к высшему обществу Петербурга, но это высшее общество он не любил из-за его постоянного обмана и ненастоящих чувств. Толстому ближе был про стой народ. И Толстой решил в своих рассказах показать всю правду Read More ......
8. В произведении Льва Толстого “Война и мир” описаны представители разных слоев общества, начиная с простого народа (Тихон Щербатый и Платон Каратаев) и кончая высшим светом (салон Шерер). Но всех их Толстой как бы объединяет в две большие группы по естественности Read More ......

Самое интересное:

Уроки финансовой грамотности в школе: для чего нужны и что дадут?

О реорганизации государственных образовательных учреждений Порядоквыплаты федеральным государственным гражданским служащим центрального аппарата Министерства обороны Российской Федерации ежемесяч

Голубцы в сметанном соусе – капустники с секретом