Мастер и маргарита священники отзывы. Беседы с батюшкой

«Мастер и Маргарита»: четыре разных прочтения

«Мастер и Маргарита» – очень необычный роман. Как правило, текст литературного произведения становится лучше от черновика к «беловику». Однако это не относится к текстам, которые писались в условиях жёсткого давления. В этом случае автор словно бы «зашифровывает» роман, сознательно делает его сложным и двусмысленным. И только ранние черновики и редакции позволяют выявить мотивы, которые в финальном тексте почти неясны.

Кроме того, надо понимать, что булгаковский роман пришёл совершенно не к тому читателю, для которого писался. Создавая столь непростой текст, который он рассчитывал опубликовать при жизни, автор, очевидно, имел в виду читателей-своих ровесников – поколение начала XX века. А увидели и впервые прочли роман совершенно другие люди – шестидесятники. Как результат – роман Булгакова у нас долго воспринимали неправильно.

Поколение шестидесятых увидело в его тексте те идеи, которые были актуальны для них. Отношения Мастера и Маргариты тогда были прочитаны как история о великой любви, диалоги Иешуа и Пилата – как история отношений поэта и власти, а головокружительная карьера ставшего профессором Ивана Бездомного – как рассказ о тяге к знаниям. Это же поколение приписало Воланду импозантность. В таком прочтении роман пришёл и в 1980-е – в виде комментариев к новым изданиям.

В 1990-е роман воспринимался как эпатаж и вызов – сцены с обнажённой Маргаритой на балу вошли сразу в несколько театральных постановок.

В результате к началу 2000-х роман очень резко оценили несколько отечественных богословов – в частности, Николай Константинович Гаврюшин и Михаил Михайлович Дунаев. В их работах встречались рассуждения о том, что Булгаков – поклонник сатанизма, а его роман – чёрная месса с принесением в жертву барона Майгеля.

Однако, когда были опубликованы черновики романа и письма Булгакова, эта версия быстро начала рассыпаться. Современные трактовки, среди которых можно отметить книгу диакона Андрея Кураева, – это попытки понять зашифрованное христианское послание Булгакова, помещённое во внешне сатанинскую упаковку.

Явное и неявное в «Мастере и Маргарите»

Рассуждая о романе Булгакова, нужно внимательно проследить все авторские оговорки и «говорящие» детали, – сделать неявное явным. В одном из писем 1930 года Михаил Афанасьевич отмечает: «Я пишу роман о дьяволе». То есть, его книга с самого начала не предполагала положительных героев.

Уже на первых страницах, встречаясь с Берлиозом и Бездомным на Патриарших прудах, Воланд произносит фразу: «Так вы – атеисты?» – привизгнув. Эта деталь не только лишает иностранного профессора всякой вальяжности, но прямо относит нас к евангельской истории о гадаринском бесноватом. Там визжит стадо свиней, в которое вселяются бесы.

Более того, Воланд хром и у него разные глаза – медик Булгаков не мог не знать, что сочетание таких симптомов – признак сифилиса.

И Мастер, и Маргарита в романе не улыбаются, а неоднократно «скалят зубы» – это не только говорит об авторском отношении к ним. Такая же улыбка была у колдуна из гоголевской «Страшной мести». Герои не симпатичны, а просто одержимы.

Посмертие Мастера в романе Булгакова также не слишком привлекательно. Там мы видим пейзаж, явно заимствованный из сна Маргариты, который она видела перед встречей с Азазелло – речка, мостик, баня, «кричащее безмолвие». Мастер в этом сне был «человеком с больными глазами». А вечно зацветающие вишни, зацвести которым не суждено, – намёк на бесплодие Маргариты. (Об этом она рассказывает мальчику, мимо окна которого пролетала: «Жила-была тётя, у неё не было детей, и она стала злая»).

Обращаясь к Мастеру, Маргарита здесь произносит фразу: «Прогнать меня ты уже не сможешь», – так не говорят о любимой женщине.

В посмертии звучит музыка Шуберта. В одной из ранних редакций романа этот момент прописан подробнее – там упомянут романс Шуберта «Чёрные скалы – вот мой приют», который басом поёт Воланд.

Не всё в порядке и с хронологией посмертия: Булгаков упоминает, что со времени Иешуа здесь прошло «12000 лун», тогда как на самом деле от времени Христа до первой трети XX века, когда разворачивается московская линия романа, прошло 22000 лун; по этому поводу существуют расчёты самого писателя.

«Фауст», «Книга Иова» и ловушка сатаниста в произведениях Булгакова

Роман Булгакова начинается с эпиграфа из «Фауста» Гёте. Сам же «Фауст» – с «Пролога на небесах», в котором Мефистофель выпрашивает себе подопытного Фауста, и Бог разрешает ему коснуться души и тела героя. Эта ситуация напоминает сюжет ветхозаветной «Книги Иова» с той разницей, что там Бог касаться души праведника дьяволу не разрешал.

В «Книге Иова» есть ключевой момент, ради которого она, возможно, и была включена в канон Писания. В момент, когда мучения праведника достигают наивысшей точки, приходят его друзья и начинают уговаривать его покаяться в каких-то несуществующих грехах, за которые его, якобы наказали. В конце концов, Иов прогоняет их.

По сути, «Книга Иова» – это своеобразная прививка для тех, кто хочет все отношения с Богом строить только на меновой основе, видеть в несчастиях последствия грехов. Отсутствие этой зависимости позволяет и крестную смерть Христа не воспринимать как следствия грехов.

Такая подмена – превращение любящего Бога, который пострадал за человеческие грехи до креста, на мелкого божка, который только и мечтает уловить человека на каком-нибудь грехе и отправить на сковородку, присутствует в логике сатанистов. (Дальше из этой ситуации делается вывод, что, если сковородка неминуема, нужно успеть в нынешнем мире «нагуляться»).

Вариации обмена человеческих дел на посмертную участь встречаются в древнерусском «Прологе», нередко эта зависимость там совсем не прямая. Есть подобный сюжет и у Достоевского – это знаменитый «рассказ о луковке» в «Братьях Карамазовых».

Некая злая баба после смерти попадает в кипящее озеро в аду, её ангел-хранитель пытается вспомнить хоть одно доброе дело за её жизнь и, в конце концов, вспоминает, как некогда она кинула луковицей в надоевшую нищенку. За эту нечаянно поданную луковку бабу почти удаётся вытащить из горячей смолы, однако за неё начинают цепляться и другие грешники. Когда баба их отталкивает, луковка разрывается.

В жизни Фауста Мефистофель появляется не сразу, но лишь после того, как доктор «приглашает» к себе нечистую силу. До этого он занимался изучением природы, но теперь покусился на текст Евангелия. Более того, текст, который правит Фауст у Гёте, – это начало «Евангелия от Иоанна» – строки, читаемые в храме на Пасху.

Под рукой Фауста строка «В начале было Слово» превращается во «В начале было дело». Так из пасхального текста исчезает главное – Бог-Слово, а у героя начинается период дурной дьявольской активности.

Тема художника, одержимого подобной страстью к переустройству мира, есть и в других сочинениях Булгакова. Например, в «Собачьем сердце» его профессор Преображенский экспериментирует с половыми железами обезьян – это аллюзия на советские эксперименты по скрещиванию обезьяны и человека, о которых в 1920-е много писали. Однако в результате этих экспериментов по преображению мира и человека получается даже не новый гомункулус, а Шариков.

Иешуа, князь Мышкин и тюбингенская школа богословия

К моменту написания булгаковского романа более шестидесяти лет развивалась так называемая тюбингенская школа богословия – протестантское течение, сводившее смысл пришествия Христа к простому морализаторству. О деятельности этой школы Михаил Афанасьевич Булгаков был хорошо осведомлён, поскольку его отец в своё время защищал работу по протестантскому богословию.

Под влиянием этого течения находился в своё время Лев Толстой, предлагавший исключить из Евангелия «мистику». Ответом Льву Толстому стал роман Достоевского «Идиот», в котором князь Мышкин – это пародия на Толстого. Несмотря на лучшие свои намерения, он терпит абсолютный крах в финале. Роман Булгакова – ответ морализаторскому богословию уже на новом этапе.

Если внимательно проанализировать текст, у Иешуа найдётся много общих черт с князем Мышкиным. Оба верят в наступление царства Божия на земле, оба названы «философами», обоим по двадцать семь лет», они похожи внешне и изношенной одеждой. Кроме того, и Иешуа, и Мышкин именуются «утопистами» (хотя по отношению к герою Булгакова такое название – явный анахронизм), обоих по приезде вроде бы встречали криками (но Иешуа опровергает это в разговоре с Пилатом, а у Достоевского крики были адресованы Рогожину).

В романе Булгакова есть и другие отсылки к Достоевскому. Например, Левий Матвей несколькими чертами напоминает Рогожина. В начале романа Рогожин неравнодушен к деньгам, тогда как Левий Матвей – сборщик налогов. Рогожин хочет убить Мышкина, Левий – Иешуа. Оба крадут ножи в лавке, оба – в решительный момент неожиданно слегли с лихорадкой.

Некоторыми чертами Иуды у Достоевского обладает Ганя.

Поймите чей текст, или Воланд в романе Булгакова

Проблема интерпретации текста существует ещё в Евангелии. Искушая Христа в пустыне, дьявол, по-видимому, принимает Его за рядового праведника, а потому предлагает несколько цитат из Псалтири, в ответ на которые получает другие цитаты. Так дьявольская интерпретация Писания противопоставляется Божественной.

В романе Булгакова дело обстоит несколько сложнее. Там априори присутствуют несколько видов безбожников, которые заведомо неверно относятся к евангельскому тексту. Бездомный холоден, но Христос в его поэме хотя бы живой. Берлиоз страшнее: он пытается сделать христианство одним из мифов. К ним подходит Воланд со словами: «Имейте в виду, Христос существовал».

Прошедшее время в этой фразе для христиан, в понимании которых Христос жив, – уже однозначное доказательство того, что вся дальнейшая история Иешуа – ложь. Но важно ещё и понять, кому же, собственно, принадлежит версия, рассказанная Воландом.

Дело в том, что ангел в богословском понимании – это только вестник. Самостоятельно творить доносимые им известия он не способен. Для него невозможен даже момент покаяния, так как пересоздание души – это творческий процесс.

На самом деле, на протяжении романа Воланд рассказывает историю, родившуюся в воспалённом сознании мастера, выдавая её за свою. При этом он иногда не отказывает себе в удовольствии «поиграть в бога».

Одну из финальных сцен, в которой, вместо апостола, к Воланду приходит творение мастера – безумный Левий Матвей, – можно было бы принять за «суд Воланда». Однако настораживает, что всесильный консультант, как и его свита, иногда чего-то очень боятся.

Например, в последней экранизации Бортко совершенно потеряла свой смысл сцена с буфетчиком. Выходя из «нехорошей квартиры», тот начинает догадываться, с кем связался, и по привычке крестится. В этот момент берет Воланда, по ошибке поданный ему Геллой, превращается в котёнка и убегает.

Вызвавший восторг присутствующих сеанс в варьете неожиданно заканчивается, когда из ложи раздаётся крик одной из дам, не выдержавшей вида конферансье, над которым издевается свита Воланда: «Ради Бога не мучьте его».

Когда свита на чёрных конях уже покидает Москву, их видит старушка с сельдереем. Стоит ей поднять руку ко лбу – и Азазелло тоже истошно кричит: «Отрежу руку».

Когда вместо просьбы о Мастере Маргарита после бала начинает просить за Фриду, не на шутку встревоженный Воланд и заявляет: «Надо заткнуть щели тряпками – сюда проникло милосердие».

Вообще же нужно заметить, что зло никогда не появляется в романе само по себе – герои должны позвать его. Мастер начинает эксперименты с евангельским текстом, Маргарита думает: «Душу бы отдала, лишь бы узнать, где сейчас мой любовник». Другие герои чертыхаются, либо танцуют фокстрот «Аллилуйя», который звучит в книге несколько раз.

В финале вся свита вместе с героями покидает Москву вечером Страстной Субботы. Герои Булгакова разминулись с воскресшим Христом; понятно, что Иешуа Мастера здесь никого не спасает.

Был ли Булгаков сатанистом?

На фоне всего сказанного выше, решительный приговор писателю, который выносили богословы в начале 2000-х, выглядит несправедливым. Сложно представить, чтобы автор, публично так и не отказавшийся от идей «Белой гвардии», за которую его перестали печатать, в 30-е годы живший очень сложно, ночами писал антихристианский роман. Вести атеистическую или сатанинскую пропаганду в тогдашнем СССР вполне можно было открыто и без подобных сложностей.

Про Булгакова же известно, что роман давался ему довольно мучительно – он продолжал диктовать правку и за две недели до смерти, ослепнув от тяжёлого нефрита. На одной из правок рукописи сохранилась авторская запись: «Господи, помоги мне закончить роман».

До нас дошла также записка последней супруги писателя Елены Сергеевны кухарке Марфуше: за две недели до смерти мужа она подавала на литургию записки о здравии тяжко болящего Михаила и просила взять просфоры. Получается, что гонимая в советское время Церковь молилась о здравии писателя, тогда как нынешняя устами отдельных богословов неожиданно начинает его проклинать.

10 марта – очередная годовщина смерти Михаила Афанасьевича Булгакова. Пусть это станет поводом помолиться за упокой его души.

Страшный в своей гениальности роман Булгакова «Мастер и Маргарита» был назван профессором А.Ужанковым «самым прелестным сочинением в русской литературе XX века». «Прелесть», правда, воспринимать необходимо в ином смысле: в древнерусском языке это слово носило негативный оттенок – обман, коварство, хитрость, подмена, соблазн. Прелестник – обманщик.Находиться в состоянии прелести - это быть в состоянии духовного заблуждения,когда ложь принимается за истину. В Православии прелестником является сатана, который пытается бороться с Богом за человеческие души. Судя по названию произведения, речь должна идти о писателе и его возлюбленной, а повествует роман о дьяволе, который присутствует в двух разновременных пластах – в античном времени и современном мире, да и сам эпиграф произведения, выражающий его основную мысль, говорит об этом: «…так кто ж ты, наконец? – Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» (Гёте И.-В.Фауст). Но, подумайте, разве может диавол – олицетворение зла – совершать благо?! Зло есть зло! И расплачиваться за «добро от сатаны» человеку обязательно придётся – каждый получит по вере своей!
К демонологической тематике Булгаков обратился ещё в 1923 году, работая над повестью «Дьяволиада», а спустя три года, задумав «роман о диаволе», он уже до конца жизни не отпускал от себя мысли о «князе тьмы»... Не случайны и варианты названия романа: «Черный маг», «Консультант с копытом», «Копыто инженера». После попытки уничтожить свою рукопись, восстанавливая её в 1931 году, Булгаков будет перебирать такие названия, от которых в страхе замирает душа православного: «Великий канцлер»(т.е.канцлер Ада), «Сатана», «Чёрный богослов», «Князь тьмы»… И лишь в последней редакции роман обрёл своё теперешнее название – «Мастер и Маргарита». Кстати, в вариантах романа до 1937 года Мастером назывался сам Воланд (сатана), восстанавливающий в Москве, по задумке писателя, «справедливость», действующий «по закону морали» – наказывающий негодяев и помогающий тем, кому нужна его помощь.
Двенадцать лет были отданы М. Булгаковым работе над своим «закатным романом». Шесть редакций текста и авторская правка, не прекращавшаяся до самой смерти писателя, обязывает нас пристальней вглядеться в героев этого произведения и вдуматься в его содержание – что же так тщательно выверял и правил Булгаков, к какому голосу прислушивался?!
Во время работы над «Мастером и Маргаритой» писатель заболел. Болезнь была мучительной – он почти ослеп…Духовная брань была страшной – несколько раз писатель просил дать ему револьвер, хотел таким путём закончить мучительные головные боли. По свидетельству мемуаристов, последний раз Булгаков работал над романом 13 февраля 1940 года, а 10 марта 1940 года его не стало.
Очень важно – как и с чем уходит человек из земной жизни в жизнь вечную. Талантливый русский писатель М.А.Булгаков ушёл в вечность с романом о сатане…
Что же это за мистический роман, восхищающий одних и пугающий других?
«Мастер и Маргарита» имеет немаловажную особенность – это двойной роман. Героем одного романа является Мастер, и действие происходит в современной Москве, а героем другого романа, написанного самим Мастером, является Иешуа Га-Ноцри, и действие происходит в древнем Ершалаиме.
Ершалаимские главы повествуют о Понтии Пилате, прокураторе Иудеи, и Иешуа Га-Ноцри – бродячем философе, верившего в то, что не будет на свете в скором времени никакой власти, кроме Божией. Автор этих глав как будто не сочиняет художественный текст, а «пишет Евангелие» – торжественно и строго воссоздаёт минувшее. Современные же московские главы написаны иначе – здесь много фантастики, чертовщины и комизма, разряжающих трагическое напряжение, есть и лирические страницы… Обе части романа, несмотря на их различие, представляют собой единое целое – евангельский сюжет проецируется на современность.
Две тысячи лет назад, на заре христианской веры, с учением о добре в мир пришёл бродячий философ Иешуа Га-Ноцри, но его истину современники не приняли, а сам проповедник был приговорён к смертной казни.
Стал ли мир добрей и милосердней за то время, что утекло в вечность? Каков человек XX века? Вот Булгаков и сравнивает в своём романе современное человечество с тем, каким оно было во времена Иешуа Га-Ноцри.
С религиозной точки зрения образ Иешуа Га-Ноцри является отступлением от христианских канонов. Известный богослов М.М. Дунаев об этом пишет: «На древе утраченной истины, утонченного заблуждения созрел и плод под названием «Мастер и Маргарита», с художественным блеском вольно или невольно – исказивший первооснову (Евангелие), а в результате вышел роман антихристианский, «евангелие от сатаны», «анти-литургия»».
Когда Михаил Афанасьевич учился в киевской гимназии, то, безусловно, он был религиозно образованным человеком – изучал закон Божий и историю Ветхого и Нового Заветов, а отец будущего писателя был профессором Киевской духовной академии. Но… Булгаков навсегда снял свой нательный крестик и осознанно отказался от Бога по достижению совершеннолетия (отца на тот момент уже не было в живых). Поэтому, как ни покажется на первый взгляд неожиданным, образ Воланда в романе М.Булгакова не является воплощением безобразного, как, например, Люцифер в «Божественной комедии» Данте, а наоборот – зло даже привлекательно. Нельзя не упомянуть и то, как М. Булгаков подчёркивал в письме С. Ермолинскому: «У Воланда никаких прототипов нет, очень прошу тебя, имей это в виду». Воланд – это дьявол!
Почему же писатель решил дьявола отправить именно в Москву?
Со времени патриарха Никона (XVIIв.) Москва стала осмысляться как «новый Иерусалим», поэтому-то Воланд и появляется здесь в 1920–1930-е годы, но видит, что «новый Иерусалим» стал атеистическим городом, и это не может не восхищать сатану. Услышав о том, что писатели, которые должны быть проповедниками Истины, не верят в Бога и свободно говорят о своём безверии, сатана восторженно восклицает: «Ах, какая прелесть!» Однако, отрицая бытие Бога, «инженеры человеческих душ» заодно отрицали и существование самого диавола! А с этим сатана уж никак не мог смириться. Появление Воланда в Москве – это стягивающий смысловой узел романа. Город, в котором безбожники взрывали храмы, неслучайно стал приютом «повелителя теней» – люди снова предали Бога! А когда кресты снесены не только с куполов церквей, но и сняты нательные крестики, то...всё позволено! Воланд был вызван не словом, как в «Фаусте» Гёте, а поступком – Мастер сжёг своё творение, которое представляло собой художественное воплощение доказательства бытия Бога.
Когда роман «Мастер и Маргарита» появился в журнале «Москва», многие, пытаясь читать между строк, за именем Иешуа увидели образ Христа. Но Евангельский Иисус Христос есть Бог! И образ Иисуса Христа не набрасывают такими штрихами, какими он дан в романе: «Иешуа заискивающе улыбнулся…»; «Иешуа испугался и сказал умильно: только ты не бей меня сильно, а то меня уже два раза били сегодня…» В чьих глазах Христос сможет превратиться в Иешуа?
Когда Пилат, например, задаёт главный богословский вопрос: «Что есть истина?» –евангельский Иисус Христос молчит, потому что Истина – Он Сам! И эта Истина – перед Пилатом. А Иешуа в романе отвечает: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты… не в силах говорить со мной, тебе трудно… глядеть на меня…» Видимо, писатель полагал, как и Воланд, «что ровно ничего из того, что написано в Евангелиях, не происходило на самом деле никогда». И совсем уж не случайно Иешуа жалуется Понтию Пилату, что «решительно ничего из того, что записано» в пергаменте Левия Матвея, он не говорил и что «путаница эта будет продолжаться очень долгое время».
Основные «прелести» романа проявляются в главах об евангельском Ершалаиме: прощён Пилат за трусость, оправдан срывающийся в бунт против Бога Левий Матвей. Похоже, что оправдан даже Иуда, который искупил предательство Иешуа своей кровью: убийца Иуды «присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо. В тени оно представилось смотрящему белым, как мел, и каким-то одухотворенно красивым». Разве мог сатана не заинтересоваться этим анти-евангелием?!
Совершенно чётко прослеживается в романе «Мастер и Маргарита» и то, что Воланд не предугадывает, а предустраивает события. Но хорошо известно, что только попустительством Божиим сатана способен совершать то, что задумал. Он знает лишь то будущее, которое сам же и готовит для человека. Человек же становится уязвим для нечистой силы лишь тогда, когда начинает вершить свою волю, а не не Божественную («Отче наш…да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли»).
На долю Булгакова, как и Мастера, выпало много различных испытаний, но и у него была своя Маргарита – Елена Сергеевна Шиловская, послужившая прообразом литературной героини. Не стоит романтизировать Маргариту и стирать те черты, которые ей придал сам Булгаков, не стоит насильственно дорисовывать её образ и возносить на одну ступень с Мадоннами русской литературы. Во всех вариантах романа образ Маргариты, желающей отомстить за Мастера, несёт в себе узнаваемые черты обольстительной ведьмы. «Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонёчек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме» (гл. 19). Она вполне сознательно продаёт свою душу дьяволу: "Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он(Мастер) или нет!" (гл. 19). «Всесилен!» – восхищённо говорит она о сатане. Трудно себе представить, чтобы у Пушкина, например, его любимая Татьяна Ларина хохотала, взвизгивала или улыбалась Евгению Онегину, "оскалив зубы". Пугающая красота – это красота ведьмы.
«Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!» – учит Маргариту Воланд. И эта мысль становится для кого-то из читателей «откровением», становится принципом жизни. И запоминая эту дьявольскую установку наизусть, записывая разрушительную мысль в «любимые цитаты», человек не понимает, что кроется за этим принципом. Прежде чем мысль, изречённую сатаной, делать своим жизненным кредо, нужно учесть одно обстоятельство: может ли сатана говорить правду? Иисус сказал о нём, что «он лжец и отец лжи» (Иоанн 8:44). А вот что говорит по поводу «ничего не просите» Сам Иисус в Евангелии от Матфея (гл7, ст7): «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». Только просить надо у Бога! А сатана этого и не хочет, он старается сконцентрировать человека на собственной гордыне, хочет дать понять, что нам не на кого рассчитывать в этой жизни, кроме самих себя, а это – бунт против Творца. Сатана сам бунтарь против Бога, падший ангел.
Совет от Воланда, в котором гордыня показана добродетелью, звучит после бала, на котором Маргарита (по просьбе сатаны!) была королевой. Чего хочет Маргарита? Она хочет вернуть любовника. Чего хочет Воланд? Сатана хочет, чтобы роман, навеянный им Мастеру, увидел свет. Воланд добился своего – мы с вами прочитали главы из этой книги.
Роман этот не завершён Булгаковым – мы не знаем о конечной судьбе его героев, ведь они «награждаются» покоем только до Страшного суда. Примечательно, что «всесильный Воланд» не может устроить простое земное счастье Мастера и Маргариты, он может только взять их с собой и дать им не свет, но покой, предварительно умертвив героев («А, понимаю, – сказал Мастер, озираясь, – вы нас убили, мы мертвы. Ах, как это умно! Как это вовремя!»). Покой в романе осмыслен в духе романтической поэзии, как состояние некоего летаргического сна-бытия: дом, цветущие вишни в саду, старый слуга… Но покой Мастера – это не просто уход от жизненных бурь усталого человека, это – отрицание Булгаковым покоя горнего, божественного. Это не покой художника, умиротворённого своей творческой свободой. «Подарок от сатаны» – это всего лишь игра теней в театре «повелителя теней». «Память Мастера стала потухать…», а значит, невозможным становится и его творческий покой, который так завораживает читателя. Мастер… мёртв.
В предпоследней редакции романа Иешуа приказывал Воланду взять на себя заботу о Мастере и Маргарите, а в последней – просил. Это – существенная разница! Исповедуя в романе манихейские взгляды, Булгаков таким образом уравнял добро и зло – это напоминает еретическое учение Оригена, выдвинувшего идею не о поражении дьявола, а о его примирении с Богом, а также указывает на учение альбигойцев, утверждавших, что земля (в отличие от неба) неподвластна Богу, а находится в ведении сатаны… Истина всегда одна – всем правит Бог! Он Всесилен! Бог есть любовь, есть абсолютное добро, и мир держится именно на добре! И всё в мире Промыслительно! Но Промысл Божий всегда оставляет за человеком возможность выбора между грехом и праведной чистотой. Но никогда не поздно призвать молитвой помощь Божию.
Генильность, отметившая Булгакова, наложила на него и величайшую ответственность, ибо «от всякого, кому дано много, много и потребуется…» (Лк.12,48). Его последний роман, безусловно, написан очень талантливо, но тем он и опасен для христиан, соединяющих в единое целое и веру, и суеверие, и оккультизм. Фантасмагорический, мистический, «обманный» мир книги может послужить ловушкой для неокрепших душ, ещё находящихся в поиске Истины. Но…даже в том, что роман Булгакова увидел свет, есть тоже Промысл Божий – после прочтения книги многим захотелось взять в руки Евангелие, чтобы узнать о евангельских событиях в изложении святых апостолов. Господь поругаем не бывает!
Ольга Майер

Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» можно назвать самым прелестным сочинением в русской литературе XX века. Правда, воспринимать слово «прелесть» необходимо в его первоначальном, древнерусском смысле: прелесть – это обман. В православной традиции главным прелестником человека выступает диавол, который пытается бороться с Богом за человеческие души.

Прелесть кроется уже в самом названии романа – «Мастер и Маргарита». Судя по нему, речь в творении Булгакова должна была бы пойти о двух людях – художнике и его возлюбленной, но на самом деле это сочинение о диаволе: он присутствует в двух разновременных пластах романа. Диавол незримой поступью входит в произведение уже в самом его начале, в сцене на Патриарших (!) прудах, и ведет дальнейшее повествование своею волею.

К демонологической тематике Булгаков обратился еще в 1923 году, работая над повестью «Дьяволиада», вышедшей отдельным изданием в 1925 году. Спустя три года Булгаков задумывает «роман о диаволе», центральным персонажем которого стал бы вечный противник Бога. Не случайно и варианты романа 1928–1937 годов носят соответствующие названия: «Черный маг» (1928–1929); «Консультант с копытом», «Копыто инженера» (по преданию, пальцы на ногах диавола срослись и превратились в копыто) – до сожжения его в начале 1930 года. Восстанавливая роман в 1931 году, Булгаков перебирает названия: «Великий канцлер», «Сатана», «Черный богослов», «Он появился». Редакция 1937 года получает название «Князь тьмы» (это другое наименование сатаны). И лишь последняя редакция романа – 1938–1940 годов – обрела название «Мастер и Маргарита». При этом Мастер появляется только в 13-й главе. Примечательно, что число 13 в народном восприятии – это «чертова дюжина». Между прочим, в вариантах романа до 1937 года Мастером назывался Воланд.

Да и сам эпиграф, призванный отражать суть произведения, свидетельствует, что это роман о диаволе: «…так кто ж ты, наконец? – Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» (Гёте И.-В. Фауст).

При этом очередная прелесть (обман) кроется и в самом эпиграфе: Воланд сам является именно той силой (а не ее частью!), «что вечно хочет зла», и разве может диавол – олицетворение зла – совершать благо? Не может, если на то нет Божественной воли. Однако диавол не знает ее и только попустительством Божиим способен совершать то, что задумал. Он знает лишь то будущее, которое приуготовил он сам. Поэтому Воланд не предугадывает, а предустраивает события. Это нужно иметь в виду, чтобы правильно понять смысл всех тех происшествий, которые начнут разворачиваться на Патриарших прудах и продолжатся в течение трех суток в Москве. Но поступать так диавол может только тогда, когда человек, несущий в себе образ Божий, сам совершает какой-то определенный проступок или вершит свою волю , то есть оказывается уязвим. Если человек творит Божественную волю («Отче наш… да будет воля Твоя , яко на небеси и на земли»), то никакая нечистая сила ему не страшна. Но если человек проявляет самовластие или отказывается от Бога, то он становится легким орудием диавола. И это совершенно четко прослеживается уже в начале романа «Мастер и Маргарита».

События на Патриарших прудах начинаются в среду, знойным майским вечером, когда закатное солнце еще отражается в окнах зданий. Это соответствует приблизительно 18 часам – началу вечерней церковной службы, когда служится и утреня наступающего дня.

И вечерние происшествия на Патриарших продолжатся событиями следующего утра.

Получается, что события в Москве разворачиваются параллельно богослужениям в храме.

Итак, что же происходит на Патриарших прудах? Два советских человека – Иван Бездомный и Михаил Берлиоз – обсуждают весьма важную проблему: существовал ли Иисус Христос. Берлиоз, маститый советский писатель и редактор литературного журнала, счел своим долгом доказать молодому поэту Ивану Бездомному (ему была заказана антирелигиозная поэма, но как он ни старался очернить Христа, Спаситель в сочинении получился «ну, совершенно живой»), что Иисус Христос никогда не существовал. Иными словами, почти через два тысячелетия весной на Патриарших прудах происходит новый отказ от Христа, то есть очередное Его предательство!

В этой сцене черт поминается трижды. И лишь только Берлиоз чертыхнулся в первый раз, как «знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида»; «Фу ты, черт!» – воскликнул Берлиоз, чтобы отвязаться от наваждения. Помянет нечистого и Иван, когда Воланд, заинтересованный разговором, подсел к ним. Во время крещения человек во всеуслышание трижды отрекается пред Богом от сатаны; у Булгакова герои трижды призывают диавола, отрекаясь от Христа перед ним.

Судя по композиции романа, именно московские, а не ершалаимские события, повествование о которых начнется в конце первой главы и продолжится во второй, выводит Булгаков на первый – смысловой – план. Соответственно, как и их главного устроителя – мессира Воланда.

Возникает вопрос: а зачем Воланд появляется в Москве? Уж, явно, не только для того, чтобы продемонстрировать свои фокусы или дать ежегодный бал. Для этой цели подошел бы любой другой город мира: не случайно в конце романа Азазелло замечает, что ему больше нравится Рим – «вечный город».

Между тем, появление Воланда в Москве – это главный смысловой узел романа, который до конца так и не развязан.

Испокон века человечество находилось в ожидании конца света, но никто, в соответствии с Библией, не знает, когда он наступит: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф. 24: 36). Православное сознание русских было особенно эсхатологическим. Сначала Страшный суд ожидали в 1037 году , но конец света не наступил, и в первый 50-летний юбилей крещения Руси Иларион, будущий митрополит Киевский, сформулировал русскую идею : предназначение русских – сохранение Православия до Страшного суда. Предел времени полагали по истечении 7000 лет от сотворения мира, то есть на 1492 год от Рождества Христова . Однако и в конце XV века ничего не произошло, и тогда в начале XVI века появилась новая эсхатологическая теория – «Москва – третий Рим» . С середины XVII века, со времени патриарха Никона, Москва стала осмысляться еще и как новый Иерусалим.

Очередные эсхатологические ожидания приходились уже на ХХ век, поэтому Воланд и появляется в 1920–1930-е годы в Москве – новом Иерусалиме, чтобы увидеть, как москвичи выполняют свое основное предназначение – хранят православную веру. И сталкивается с тем, что новый Иерусалим стал атеистическим городом! Это и потрясло, и восхитило его: «Ах, какая прелесть!» – воскликнет он, услышав о том, что литераторы не верят в Бога и «об этом можно говорить совершенно свободно». Однако, отрицая бытие Бога, «инженеры человеческих душ», советские писатели, заодно отрицают и существование диавола! А с этим он уж никак смириться не мог. Поэтому Воланду и приходится доказывать существование Иисуса Христа, тем самым и свое собственное. Но как диаволможет свидетельствовать о Боге? И в пользу кого?

Характерная деталь: повествование о пятом прокураторе Иудеи Понтии Пилате и бродячем философе Иешуа Га-Ноцри начинает в конце первой главы сам Воланд, хотя роман о них написал Мастер.

Одна из основных тем романа Мастера о Понтии Пилате – тема предательства. Одной из основных тем «московского романа» также становится тема предательства, и прежде всего предательства Христа. Иуда загодя получил 30 сребреников за свое злодеяние. Мастер в грязной корзине с бельем обнаружил облигацию, которую ему дали на прежнем месте работы, в музее, и выиграл 100 тысяч. Теперь у него появилась возможность свободно работать и написать прелестный роман о Понтии Пилате. То есть он тоже получил свои 30 сребреников, правда, они выразились теперь в 100 тысячах рублей – новая цена за предательство Христа.

Что же происходит в Ершалаиме? К Понтию Пилату приводят некоего бродячего философа. С этого момента начинают проявляться основные прелести романа Булгакова.

Михаил Афанасьевич, безусловно, был религиозно образованным человеком. Он закончил 1-ю киевскую гимназию, где изучал закон Божий и историю Ветхого и Нового Заветов. Его отец был доцентом, а в конце жизни и профессором Киевской духовной академии. Спустя три года после смерти отца, в 1910 году, по достижении совершеннолетия, Михаил навсегда снял свой нательный крестик . Все: Булгаков осознанно отказался от Бога!

В романе есть один эпизод с Мастером: он взглянул на иконку с изображением ангела-хранителя и увидел, что ангел отвернулся от него. Как и его создатель, Михаил Булгаков, Мастер тоже отказался от своего ангела-хранителя, поскольку отказался от своего имени, данного ему при крещении.

На долю Булгакова, как и Мастера, выпало много различных испытаний, и у него была своя М аргарита – Елена Сергеевна Шиловская, послужившая прообразом литературной героини. Наблюдается интересное «совпадение» начальных букв «М» в именах двух сочинителей: М астер и М ихаил (Булгаков). Следует вспомнить и архангела М ихаила, в честь которого был назван при крещении Булгаков. Архангел Михаил вместо Люцифера возглавил ангельские небесные силы. Но Булгаков откажется от архангела Михаила, а в 1920-е годы увлечется диавольской темой и задумает роман о диаволе – эта тема уже до конца жизни не отпустит писателя.

В середине 1920-х годов Булгаков был весьма удачливым журналистом и драматургом. Его пьеса «Зойкина квартира» шла в театре им. Е. Вахтангова, а «Дни Турбиных» – во МХАТе.

Когда же он взялся за роман о диаволе, все переменилось: к концу 1929 года у Булгакова не стало средств к существованию: его произведения не печатали, пьесы не ставили, постоянной работы не было. Куда бы он ни обращался, ему вежливо отказывали. И Мастер Булгаков отчаялся!

В середине марта 1930 года он уничтожил рукопись первого варианта своего романа: отрывая 2/3 страницы, сжигал их, оставляя 1/3 возле корешка тетради. Выходит, что, при желании, роман можно было бы легко восстановить по началу фраз? Напрашивается параллель с самим Мастером, сжегшим рукопись своего сочинения, но признавшимся Маргарите, что он помнит ее наизусть. Воланд же заметит: «Рукописи не горят».

Булгаковский поступок напоминает поступок Н.В. Гоголя, которого Михаил Афанасьевич считал своим учителем в литературе. Гоголь сжег свое последнее творение – второй том «Мертвых душ». Может быть, побоявшись ответственности за высказанное слово: его духовный наставник отец Матфей Константиновский заметил как-то, что за каждое слово писатель ответит пред Богом на Страшном суде.

Чего же испугался отказавшийся от Бога Булгаков? Для «уничтожения» романа были серьезные причины: его название 1929 года – «Консультант с копытом» и само описание персонажа. Дело в том, что в конце 1920-х годов по Москве стали распространяться слухи, будто бы у Сталина сросшиеся на ногах пальцы – то самое «копыто». Поэтому Булгаков, прежде всего, выдрал несколько страниц, где описывается консультант с копытом, чтобы не возникло никаких аллюзий со Сталиным, а потом уже сжег 2/3 своего романа.

28 марта 1930 года Булгаков отправил письмо в правительство, в котором поставил принципиальный вопрос: если его не печатают, его пьесы не ставят, работы не дают, то, может, ему позволят уехать за границу? Он может и хочет творить, но не получает за свой труд никакого вознаграждения, и ему не на что существовать. Через три недели, 18 апреля, в коммунальной квартире Булгакова раздастся звонок. Через несколько дней после этого телефонного разговора со Сталиным Булгакова примут на должность помощника режиссера во МХАТ… Как тут не вспомнить эпиграф к роману: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»!

Булгаков, видимо, ощущал на себе власть силы, которая способна его раздавить, но почему-то не делает этого; которая позволяет его подвергать критике, но не допускает его окончательного уничтожения. Может быть, особое отношение к нему Сталина и спасало его от окончательной расправы критиков? А после того как Сталин, любивший посещать театры, поинтересовался во МХАТе судьбой пьесы «Дни Турбиных» (которую, как говорят, он посмотрел не менее 15 раз!), ее в скором времени восстановили.

Вроде бы восстанавливается справедливость. И Воланд тоже вроде бы восстанавливает справедливость. Он действует по закону морали: наказывает негодяев и помогает тем, кому эта помощь нужна.

Булгаков осознавал, что его сочинение не будет опубликовано при жизни, и, умирая, попросил Елену Сергеевну позаботиться о романе. До последних дней своих он работал над ним. Роман оказался законченным, но не завершенным. Да и не под силу человеку завершить роман с такой проблематикой.

А когда в конце 1960-х годов в журнале «Москва» появился сокращенный вариант «Мастера и Маргариты», вся русская (советская) интеллигенция восприняла это произведение как глоток свежего воздуха. Тогда пытались читать между строк и за именем Иешуа видели образ Христа, воспринимали роман в романе как творение о Христе. Запретная тема привораживала. И в очередной раз интеллигенция соблазнилась, потому что роман оказался не о Христе, а об Иешуа Га-Ноцри. А это не одно и то же.

Коту под хвост

У Михаила Булгакова была своя логика при написании романа о Иешуа Га-Ноцри. Он полагал, как и Воланд, «что ровно ничего из того, что написано в Евангелиях, не происходило на самом деле никогда». Не случайно и Иешуа жалуется Понтию Пилату, что «решительно ничего из того, что записано» в пергамене Левия Матвея, он не говорил! И вообще Га-Ноцри высказал опасение, что «путаница эта будет продолжаться очень долгое время».

В качестве дополнительных источников писатель использует апокрифические Евангелия. Логика его проста: в апокрифах, не рассчитанных на широкого читателя, сохранились сокровенные знания. Булгаков и «восстанавливал» их. Из Первоевангелия Никодима заимствованы: имена Гестаса и Дисмаса – двух разбойников, сораспятых с Иешуа; имя Иосифа Каифы, зятя первосвященника Анны; имя предшественника Пилата – Валерия Грата.

Происходит как бы «восстановление» исторической действительности. На самом деле ­– очередная прелесть . Сколь достоверны эти имена, мы не знаем, поскольку в исторических источниках они отсутствуют. Но они упомянуты в апокрифах. Слово «апокриф» в переводе с греческого языка значит «тайный», «сокровенный», то есть получается, что у апокрифов есть некий скрытый смысл, утаенный каноническими текстами. Какие-то сведения можно найти еще и в преданиях и легендах, но это не канонические, не богословские тексты. И к ним нужно подходить весьма осторожно, а не стремиться с их помощью «исправлять» боговдохновенные книги Священного Писания. Скажем, Булгаков заимствует толкование имени прокуратора («сын звездочета») из поэмы первой половины XII века «Пилат» Петра Пиктора: в имени Пилат соединились имена его родителей: дочери мельника Пил ы, и короля-звездочета Ат а. Но в романе фигурирует и другое иносказательное прозвище пятого прокуратора Иудеи – «всадник-золотое копье», поскольку «пилатус» на латыни значит «копьеносец».

К Понтию Пилату, у которого сильно болит голова, приводят какого-то бродячего философа. Начинается важный, в том числе и в богословском плане, разговор прокуратора с Иешуа Га-Ноцри.

На вопрос Пилата, откуда бродяга родом и кто он по крови, Иешуа Га-Ноцри отвечает, что он из Гамалы и не помнит своих родителей.

Совершилась очередная подмена: Иисус Христос свидетельствовал перед своими учениками: «Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца» (Ин. 10: 15). Когда же Пилат задает ему главный богословский вопрос: «Что есть истина?» – евангельский Иисус Христос молчит, потому что Истина стоит перед Пилатом – он должен сам это понять и осознать. Потому что Истина есть Бог. А Иешуа отвечает: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты… не в силах говорить со мной, тебе трудно… глядеть на меня…» и т.д.

Иисус Христос немногословен, Иешуа Га-Ноцри – чрезмерно болтлив. Если Иисус Христос – Сын Божий, и тем самым Ему доступны все знания, то Иешуа всего лишь грамотей, который знает, помимо арамейского языка, еще и греческий. Если Сын Божий творит чудеса, исцеляет и воскрешает, то Иешуа Га-Ноцри всего лишь обыкновенный экстрасенс, который снимает головную боль у Понтия Пилата. Если Иисус Христос бессмертен, то Иешуа Га-Ноцри, по глупости своей, просто бесстрашен. Хотя, почувствовав тревогу, просит: «А ты бы меня отпустил, игемон». Он стремится вызвать сострадание, соучастие к себе. Разве он способен выполнить ту миссию, ради которой пришел Иисус Христос в этот мир: Своими страданиями, Своей безвинной жертвой искупить грехи всего человечества? Конечно, нет. Богочеловек Иисус Христос превращается под пером Мастера-Булгакова (их разделять не стоит) в обычного душевнобольного человека. Вот и случился наибольший обман: произошла гуманизация Иисуса Христа.

В каждую ершалаимскую сцену Булгаков пытается вложить определенный смысл. Понтий Пилат провел расследование и выяснил, что Иешуа Га-Ноцри (как когда-то и Иисус Христос) не виновен, и прокуратору не хочется казнить безвинного человека. К тому же, он прекрасный собеседник и врач, и хорошо бы его иметь в этих качествах при себе. По иудейскому обычаю, на иудейскую Пасху можно было помиловать одного из осужденных. Симпатии Пилата были на стороне бродячего философа. Иудеи же ратовали за освобождение разбойника Варравы (Вар-равана в романе). Самой позорной казнью в Риме, а Иудея тогда была провинцией Рима, было распятие на кресте. И вот два разбойника и Иешуа Га-Ноцри были осуждены на эту казнь.

В Евангелии Пилат «умыл руки пред народом и сказал: “Невиновен я в крови Праведника Сего”». В романе Мастера он только делает движение руками, будто бы умывает их… Прокуратор убоялся цезаря и не взял на себя смелости отпустить невиновного.

На пасхальном богослужении с участием патриарха выносят кувшин с водой и белое полотенце, и патриарх пред алтарем умывает руки. «Несть крови Сего на руках моих» – свидетельствует этот чин омовения рук. Следовательно, необходимо постоянно помнить о двух временных координатах: библейской и литургической. Историческое событие отражается в храмовой службе. Литургия соединяет две полы времени: прошлое и настоящее.

Казнь Христа вспоминается в Великую пятницу. Это день всеобщей скорби. В три часа дня совершается чин погребения – вынос плащаницы с изображением Спасителя. Смерть Христа наступила еще до захода солнца.

Но перенесемся вновь на Патриаршие пруды. Пасха в 1929 году приходилась на 5 мая, тогда среда – на 1 мая! Вот почему на Патриарших прудах нет народа: с утра советские трудящиеся были на демонстрации, потом пошли «отдыхать» – отмечать праздник. Видимо, и двенадцать членов МАССОЛИТа собирались совершить то же в 10 часов вечера под председательством Берлиоза. Возникает аллюзия заседания с тайной вечерей, а Берлиоза с Христом! То есть происходит профанация новозаветной истории: все события в Москве происходят на Страстной седмице и разворачиваются параллельно событиям в Иерусалиме. А позже, в полночь (то есть уже в Чистый четверг по церковному календарю – в день, когда Церковь вспоминает тайную вечерю и первое причастие), двенадцать членов МАССОЛИТа, не дождавшись обезглавленного Берлиоза, сытно ужинают в ресторане, а когда «тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: “Аллилуйя!!”» и «ударил знаменитый грибоедовский джаз», все, «как бы сорвавшись с цепи, заплясали», в том числе и «писатель Иоганн из Кронштадта» (аллюзия с глубоко почитаемым святым ХХ века Иоанном Кронштадтским).

Иностранный профессор задает литераторам весьма важный богословский вопрос: кто же управляет миром, если Бога нет? Всеми своими дальнейшими поступками он будет утверждать, что является «князем мира сего» и что ему все подвластно, даже человеческая жизнь.

Свою историю он и начнет выстраивать на Патриарших прудах: «Раз, два… Меркурий во втором доме… луна ушла… шесть – несчастье… вечер – семь …». Он астролог, маг и чародей, но не творец! Сатана может лишь пародировать Бога. Если Бог творит чудеса, то Воланд способен только на фокусы, подменяя одно другим. И знает лишь то, что сам подстроил: «Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила», а, стало быть, Берлиозу отрежут голову!

В Великую среду на службе читается Евангелие от Матфея (параллель с Левием Матвеем): «Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову…».

В Москве происходит не просто искажение (профанация) Нового Завета, но откровенное его выворачивание наизнанку. Миро на главу Спасителя возлила падшая женщина. Анна – в переводе значит благодать .

Аннушка пролила масло, чтобы голова Берлиоза была отрезана. Здесь наблюдается явная аллюзия: голова Христа – голова Берлиоза. Вспомните, что Иисус Христос – агнец Божий; чаша (потир) с причастием есть символ агнца Божиего. Примечательно, что на балу у сатаны пить вино будут из кубка, сделанного из головы Берлиоза. Причем эта голова первоначально исчезнет из гроба и появится она только на балу у Воланда. Здесь видится еще одна аллюзия – с обретением главы Иоанна Предтечи.

Продолжим Евангелие: «…возливши миро сие на Тело Мое, она приготовила Меня к погребению… Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников; и с того времени он искал удобного случая предать Его». Это случилось в среду.

В Москве в среду на Страстной седмице тоже произошло предательство Христа, а Аннушка пролила масло. Таинственный мессир готов отправить телеграмму дяде Берлиоза в Киев: «Похороны пятницу, три часа дня».

Что совершается на Страстной седмице в пятницу в три часа дня? Вынос плащаницы, символизирующий погребение Христа. То есть опять возникает параллель московских событий с церковной службой.

Следует проникнуть в богословский смысл событий, которые разворачиваются в пятницу. Иисус Христос принял мученическую смерть, чтобы сойти в ад и освободить души праведников, потому что до Его прихода в мир все души попадали в обитель диавола, ибо не было еще на земле благодати – христианского учения и не явлен был путь спасения через крещение. Теперь Иисус Христос, искупив Своей смертью грехи человеческие, освобождает души праведников и помещает их в раю на третьем небе, где они ожидают своей участи до Страшного суда. Это происходит в пятницу вечером.

В Великий пяток, когда на кресте был распят Спаситель, по церковному уставу нет литургии в храме и весь день верующие соблюдают строжайший пост – воздерживаются от пищи.

Что происходит в пятницу вечером в Москве? Начинается бал у сатаны! То есть когда Христа нет на земле, сатана правит бал, который обретает смысл черной мессы – антилитургии. При этом «нехорошая квартира» № 50 трансформируется в новое пространство, а одна небольшая ее комната, когда в нее вошла Маргарита, чтобы встретиться с Воландом, отчетливо напоминает алтарь в храме.

Если мы заглянем через открытые царские врата в алтарь, то увидим посередине него престол с семисвечником, за престолом находится горнее место, где располагается кафедра архиерея, который в некоторые моменты церковной службы символически изображает Самого Господа. В скрытой от глаз северо-восточной части алтаря расположен жертвенник с чашей (потиром), где приуготовляются дары к причастию.

Сатанинская месса содержит в себе идею осквернения христианских святынь, ибо диавол (с латинского) значит «противник» Бога.

Что же увидела Маргарита? Прежде всего «широкую дубовую кровать со смятыми и скомканными грязными простынями и подушкою» – то есть горнее место, на котором возлежал Воланд. «Перед кроватью стоял дубовый на резных ножках стол (то есть престол. – А.У. ), на котором помещался канделябр с гнездами в виде когтистых птичьих лап. В этих семи золотых лапах горели (как и положено во время службы. – А.У. ) толстые восковые свечи». «Был еще один стол с какой-то золотой чашей (потир. – А.У. ) и другим канделябром… В комнате пахло серой и смолой» – результат каждения «чертовым ладаном». Воланд «был одет в одну ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече». Его одежда – пародия на архиерейское облачение с застегиваемым на левом плече омофором .

Совершенно очевидно, что приуготовляется осквернение Божественной литургии. Готовится финальное действие, ради которого и прибыл в Москву Воланд: не только убедиться в том, что Москва ­– новый Иерусалим – стала атеистической, но и совершить тут черную мессу. Если во время литургии происходит бескровная жертва – пресуществление (преобразование) святых даров – хлеба и вина – в плоть и кровь Спасителя, то что происходит на балу у сатаны? Кровная жертва барона Майгеля! Кровь его превращается в вино, которое пьют из чаши-головы Берлиоза. Пьет в том числе и Маргарита, королева. Происходит еще одна профанация святыни.

Иисус Христос – Царь Иудейский, противоположность Ему – королева Марго – осознанная жертва, готовая «пострадать за други своя», точнее за друга своего. Они ведь не только не венчаны, но и не женаты! К тому же, уйдя от законного мужа, она разрушила «малую Церковь» – семью. Поэтому она может пострадать только за возлюбленного своего.

Все богослужение в храме происходит в настоящем времени. Тем самым мы становимся соучастниками всех событий и действий, которые когда-то происходили в Иерусалиме. Для этого во время литургии обязательно читается Евангелие!

Значит, Воланду необходимо было антиевангелие, искажающее сущность Христа – Богочеловека. Так появляется роман об Иешуа Га-Ноцри, в котором искажается Истина!

Человек сотворен по образу и подобию Божию и несет в себе образ Божий. С одной стороны, это самовластие – проявление свободы воли, с другой – умение творить.

Сатана, или Люцифер, или падший ангел, не имеет телесной природы и не имеет возможности творить. Он – не творец! А вот человек – творец, и поэтому сатана завидует человеку и не может простить ему, что тот носит в себе образ Божий.

Первое сотворчество человека Богу было в раю, когда Адам давал имена всему сотворенному Творцом: то, что Господь подумал и сотворил, Адам увидел и назвал. Это и есть со-творчество. И каждая литургия есть сопереживание Христу. Это тоже очень важный посыл для понимания романа.

Поскольку же Воланд не способен творить, то он не может даже записать собственное «евангелие», он только рассказчик и поэтому нуждается в Мастере. Ему подходит Мастер, который отказался от Бога и от ангела-хранителя. Мастер, которого легко соблазнить Маргаритой. Мастер, который улавливает помыслы, исходящие от Воланда, то есть Мастер, который может стать апологетом Воланда, его отражением!

Вот теперь следует обратить внимание на написание самого имени Воланда. В романе он назван одним из своих 96 (цифра-перевертышь!) имен – Woland, взятым Булгаковым из сцены «Вальпургиева ночь» «Фауста» И.-В. Гете. Возглас Мефистофеля: «Voland kommt!» («Воланд идет»). Как видим, «Voland» пишется через «V». Но на визитной карточке мессира было отпечатано «W». Это не ошибка и не случайность. Для Булгакова важно было написать имя сатаны через «W».

У отказавшегося от своего имени М астера на черной (!) шапочке была вышита его возлюбленной М аргаритой буква «М », которая является перевертышем буквы «W ». Получается, что М астер – отражение W оланда: «О, как я все угадал!» – воскликнет безымянный Мастер, не подозревая, что записал «евангелие от сатаны»!

Может, позднее он и хотел бы отказаться от «своего» сочинения («Как ненавистен мне стал этот роман!»), но уже не способен, ибо пребывает в плену диавола и не в силах от него освободиться самостоятельно.

Оценка значимости сочинения Мастера происходит при воскрешении рукописи его романа, ведь «рукописи не горят». По приказу Воланда кот Бегемот достает роман из-под хвоста! Значит, написанное Мастером всего лишь – коту под хвост! Тем не менее, для Воланда оно значимо, иначе бы он не воскресил его.

Вскоре и Мастер сделает свой окончательный выбор и на веки привяжет себя к Воланду. Когда Коровьев устраивает пожар в подвальчике, где прежде жили Мастер и Маргарита, Мастер машинально с полки берет большую книгу и бросает ее в огонь. Она медленно начинает гореть. Только одна книга не имеет названия, потому что она так и называется – Книга. Это – Библия. Роман Мастера остался потомкам взамен Библии!

Чего хотел Мастер? Он не искал Истину – Бога, он сознательно ее искажал. Он превратил Христа в душевнобольного Иешуа Га-Ноцри. Он не искал света, то есть он не стремился к Богу.

Мастер жаждал покоя и награждается покоем тем, кому он послужил. Но он не обрел вечный покой. Обрести временный покой помогает ему Маргарита, продав душу диаволу. Они оба делают осознанный выбор и улетают вместе со свитой – четырьмя апокалипсическими всадниками.

Перед тем как исчезнуть из Москвы, Воланд с удовольствием оглядывает ее панораму с балюстрады самого высоко сооружения старой Москвы – дома Пашкова: новый Иерусалим без церквей! Уже взорван храм Христа Спасителя, и это отразилось в четвертой редакции романа, над которой Булгаков продолжал работать до последнего дня (умер он 4 марта 1940 года), так и не завершив ее. Воланд остался доволен увиденным: новый Иерусалим стал атеистическим, и в нем исчезают православные храмы! Однако и гости не смеют дольше задерживаться, ибо в полночь с субботы на воскресенье Иисус Христос воскреснет и будет Его торжество на земле!

Прежде чем Мастер навсегда покинет этот мир, и у него появилась возможность закончить роман о Понтии Пилате. У Мастера, но не у Булгакова! И Мастер произносит знаменательные слова: «Свободен! Он ждет тебя!». И тогда Понтий Пилат устремляется по лунной дорожке вверх, чтобы вновь встретиться с Иешуа Га-Ноцри. И, идя рядом, они спорят, спорят, спорят… Иешуа – не Иисус Христос, а обычный человек, с которым можно спорить, которого возможно даже переспорить.

Примечательно, что в предпоследней редакции романа Иешуа приказывает Воланду взять на себя заботу о Мастере. В последней редакции он просит . Существенная редактура Булгакова. Таким образом, он уравнивает Иешуа и сатану, Иешуа и Воланда. Можно сказать, он исповедует манихейские взгляды: добро и зло равны в этом мире.

Однако Бог есть абсолютное добро. Бог есть любовь. Мир строится и держится на добре. Именно Булгаков, а не Мастер искажает эту истину. Роман его не мог быть когда-либо завершенным, потому что мы не знаем конечную судьбу его героев – они «награждаются» покоем только до Страшного суда. Но это не «в блаженном успении вечный покой», как поется во время панихиды по усопшим праведникам. Что будет с ними после Страшного суда, Булгакову неведомо, как неведомо и читателям. Поэтому роман «Мастер и Маргарита» и не мог быть завершенным.

Эта цифра сложилась следующим образом: 33 года земной жизни Иисуса Христа + 1000 лет, на которые ангел сковал диавола, + 3,5 года его правления по освобождению.

Мир был сотворен Творцом за седмицу – семь дней. Поскольку у Бога один день как тысяча лет, а тысяча лет как один день, то полагали, что мир простоит 7000 лет.

Основанием для нее послужило пророчество пророка Даниила о трех христианских царствах. Первым царством было Римское: в нем родился Христос, а при Константине Великом (306–337) христианство стало государственной религией. По смерти Константина Великого Римская империя разделилась на две: Восточную и Западную. Столицей Восточной империи – Византии – становится Константинополь. На проходившем в нем в 381 году II Вселенском Соборе Константинополь был провозглашен «новым Римом». Так возникло второе христианское царство, роль которого возросла после разделения в 1054 году христианства на западное католическое и восточное православное. В 1453 году, при последнем византийском императоре Константине ХI Палеологе (1449–1453), погибло второе христианское царство. В 1480 году Российское государство освободилось от 240-летнего монголо-татарского ига. Событие было воспринято как знамение Божие. На историческую арену выходило новое православное государство ­– Московское царство, преемник православной Византии. «Русский» и «православный» в XVI веке становятся синонимами.

Этот роман очень популярен в России. Связана эта популярность с двумя обстоятельствами. Во-первых, он великолепно написан - живой, яркий, образный язык, тонкий юмор, захватывающий сюжет - все это привлекает читателей, заставляет не только читать, но и перечитывать роман. Во-вторых, что тоже очень важно, в романе выведен образ Иисуса Христа под именем Иешуа га Ноцри, примерно так по арамейски звучит имя Иисус из Назарета. Некоторые читатели, заинтересовавшись образом булгаковского Иешуа, переходили затем к евангельскому Иисусу Христу и становились христианами. Эти люди, естественно, благодарны Булгакову. Подобные факты дают основание для мнения, что «Мастер и Маргарита» - это «христианский роман». Попробуем разобраться, насколько это мнение основательно.

Автор поставил перед собой задачу показать, как «на самом деле» происходили евангельские события после взятия Христа под стражу, то есть следствие, проведенное Понтием Пилатом, и последующая казнь. Булгакова, видимо, «не устраивало» традиционное библейское изложение евангельских событий, что само по себе уже настораживает. По существу он представил «новый» вариант Евангелия. Но от кого это «евангелие»? Может быть, от самого Булгакова? Ответ на этот вопрос не так уж прост, поскольку автор представляет себя лишь «передатчиком» сведений о евангельских событиях - «передатчиком» от… сатаны. Да, от сатаны, который выведен в романе под именем Воланда. Так что перед нами - «Евангелие от Сатаны»! Но, может быть, это всего лишь литературный прием, так сказать, «форма», а содержание романа не является антихристианским, сатанистским? Написал же, скажем, К. Льюис свои «Письма Баламута» - глубоко христианские по содержанию, а по форме - не что иное, как переписка двух чертей - необстрелянного «новобранца» с «ветераном» их паскудного «движения». Попробуем разобраться…

Булгаков своим романом по существу проповедует Мысль, что между добром и злом нет резкого разграничения. Более того, Воланд предстает перед читателями в виде хоть и сумрачного, но, в конечном счете, «положительного» героя - эдакого немного усталого от своей мудрости философа, наделенного сверхчеловеческими силами. А свита Сатаны-Воланда - адские силы - представляет собой вообще «компанию» обаятельнейших симпатяг. Достаточно вспомнить убийцу Азазелло, кота Бегемота, штукаря-регента, ведьму Геллу…

Интересно, как Булгаков сам для себя мотивировал представление адских сил в виде, так сказать, «положительных героев», «положительных величин»? Как мне кажется, заслуживающий внимания ответ на этот вопрос дал православный священник Георгий Кочетков в одной из своих статей.

О. Георгий определяет роман «Мастер и Маргарита» как произведение духовное и даже христианское. По его мнению, роман представляет собой попытку объяснения Булгаковым страшной реальности бытия в сталинские годы, попытку обнаружить смысл жизни в аду. Кроме того, роман показывает, что «все от Бога», даже действия адских сил. Священник Кочетков считает, что на фоне Сталина даже сатана выглядит едва ли не ангелом, посланником Бога, а, впрочем, и сам Сталин - «от Бога». Так Кочетков объясняет замысел Булгакова и считает его вполне христианским. Посмотрим, так ли это.

Булгаковский Сатана-Воланд, оправдывая себя и свое поведение, задает вопрос: «Что бы делало … добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?». Ясно, что под видом вопроса сатана утверждает, что зло является необходимым дополнением добра, как тень - необходимое дополнение света. Кроме того, по мнению сатаны, действия сил зла так же неизбежны и «поощрительны», как и действия сил добра, Божьих сил. И Булгаков (как и о. Георгий) согласен с этой позицией.

Если бы булгаковский сатана, сам Булгаков и о. Георгий остановились на утверждении, что зло - это необходимое дополнение добра, то с ними вряд ли стоило бы спорить. И в Библии сказано об одном дереве познания добра и зла: вкусив один плод, мы познали и добро, и зло, то есть добро и зло тесно сопряжены. Это утверждение не противоречит христианству. Но ведь Михаил Булгаков и священник Кочетков не останавливаются на этом утверждении. Они делают дальнейший вывод - все от Бога, даже действия носителей зла(!) Может ли христианин согласиться с этим выводом? Убежден, что ни в коем случае! Зло есть зло, добро есть добро, и вместе им не сойтись! Только добро от Бога, зло же - от извращенной, испорченной воли тварей - падших ангелов и людей. Кстати, даже с чисто логической точки зрения из утверждения о тесной сопряженности добра и зла отнюдь не следует утверждение о том, что действия носителей зла имеют свой источник в Боге. Этот вывод не является результатом применения правил логики.

Мнение, что «все от Бога» по существу равносильно мнению, что - помимо «чистых», «беспримесных» добра и зла - существуют так называемые «доброе зло» и «злое добро». Адские силы в романе Булгакова - это и есть силы «доброго зла».

Кстати, мнение о том, что существуют «доброе зло» и «злое добро», не является изобретением ни Михаила Булгакова, ни о. Георгия. Этому мнению - тысячи лет… Оно бытует с тех самых пор, как существует сатана. Время от времени это мнение возрождается в истории человечества в различных религиях, в философии, в расхожей «житейской» идеологии. Видимо, важной психологической предпосылкой периодического возрождения мнения о существовании «доброго зла» является действие одного из «самозащитных» механизмов человеческой психики. Этот механизм действует примерно так: чтобы физически и психически выжить в ситуации кажущегося неудержимым и победительным напора зла - тиранического зла, фашистского зла, коммунистического зла, террористического зла, - человек уговаривает себя «в той или иной мере» встать на сторону зла. Каким образом «уговаривает»? Путем «обнаружения» в зле, в действиях сил зла тех или иных «привлекательных», «человечных» моментов и сторон. Именно таким образом появляется представление о «добром зле», о том, что «зло может быть добрым»…

Чтобы выжить телесно и психически, человек позволяет машине зла «частично» зацепить его. Но ухватив часть души, она постепенно втягивает в себя всю душу. «Коготок увязнет, всей птичке пропасть!» Желая спасти свою плоть и свою психику, человек губит свою душу, идентифицируется со злом и начинает ему верно служить. Вот к чему приводит представление о том, что зло может быть «добрым». Это антихристианское, сатанинское представление! Рассматриваемый нами роман Булгакова по существу представляет собой оправдание этого представления, оправдание, на мой взгляд, тем более опасное и душегубительное, что оно подается в яркой, литературно талантливой и привлекательной форме. Перед нами сатанистский роман! Кстати, сами сатанисты это прекрасно понимают, считая роман «своим». В этом сочинении, между прочим, даже «черная месса» описана в «положительном» плане - под видом «великого бала у Сатаны»…

А как же факты, о которых я упомянул раньше, факты «приведения ко Христу через чтение этого романа»? Думаю, что отношение к этим фактам должно быть примерно таким же, как отношение к фактам прихода ко Христу через изучение оккультистской, сатанистской литературы. Изучение подобной литературы может заинтересовать человека, направить его интерес в сторону иного - не земного - мира. А затем уже Господь дополнительным импульсом благодати может повернуть этот интерес к Себе, на Себя. Заслуги сатаны в этом деле нет! Наоборот, сатана оказывается посрамлен. Он - враг Бога, вдохновляет людей на создание сатанистских, философских, псевдобогословских и литературных произведений в своих интересах. Он выполняет свою задачу - украсть у Бога человеческие души, соблазнить и погубить их… Но Бог его посрамляет!

Но здесь возникает очень непростой вопрос: почему Бог далеко не всегда явным, зримым образом посрамляет лукавого? Почему далеко не всегда энергия изучения оккультистской, сатанистской литературы эффективно используется Богом дач приведениялюдей к Себе? Я не могу четко и однозначно ответить на этот вопрос… ибо здесь мы сталкивается с тайной человеческой свободы. Видимо, сатане удается «мертвой хваткой» зацепить человека на «крючок» вдохновленной им литературы в тех случаях, когда читатель уже в самом начале своего знакомства с подобной сатанистской литературой делает в глубине своей души однозначный и страшный выбор - выбор в пользу сатаны, в пользу сил зла, а не в пользу Бога.

ДА НЕ БУДЕТ ТАК С НАМИ!

Дунаев М.

Истина в том, что болит голова

С первой журнальной публикации роман Михаила Булгакова “Мастер и Маргарита” стал одним из самых читаемых произведений современной художественной литературы. Глава романа о нищем мудреце Иешуа Га-Ноцри воспринимается многими читателями как равноправный с Евангелием вариант священной истории. На самом же деле произошла кощунственная подмена, искажение не только реальных событий земной жизни Иисуса Христа, но и обезбоживание образа Спасителя.

В “Мастере и Маргарите” Христос низведен до уровня обыкновенного литературного персонажа. Эта идея подхвачена некоторыми современными писателями (В. Тендряков, Ч. Айтматов и др.). Очевидно, что православное сознание не может не воспринимать это явление в литературе как своего рода духовное помрачение.

Темы и сюжеты священной истории издавна занимали светское искусство. Естественно задать вопрос: почему? Существует версия, будто искусство представляет собою замкнутую самоценную систему; обращение же к любым темам в искусстве должно быть подчинено его главной цели - созданию высокозстетических образов. На уровне обыденного сознания то понимается еще проще: задача искусства - развлекать публику, отвлекать от мирских забот и жизненных тягот и т.д. Но каков бы ни был уровень осмысления, при таком подходе любое явление, избранное искусством, неизбежно будет играть лишь роль подсобного материала. Смирится ли религиозное чувство, если священные для него идеи и образы будут подвергаться художественным манипуляциям, пусть даже и с самыми благими с точки зрения художника целями?

С какими помыслами обращаются (обозначим точнее тему нашего размышления) нынешние писатели к образу Иисуса Христа? Дать “свое” толкование событий, рассказанных евангелистами? Но с точки зрения религиозного сознания то кощунство и ересь. Художественное использование образа Спасителя при произвольном наполнении тех или иных сюжетов Нового Завета подробностями, созданными фантазией писателя, возможно лишь в одном случае: если рассматривать Евангелие лишь как литературный памятник, а личность Христа - как литературный образ созданный вымыслом неких безвестных авторов, укрывшихся за псевдонимами, которые мы принимаем за имена евангелистов.

А не было никаких евангелистов! Существовал лишь один нелепый полубезумный Левий Матвей, совершенно не понявший речений своего кумира-учителя и перевравший все события его жизни.

Уже первые критики, откликнувшиеся на появление романа Михаила Булгакова “Мастер и Маргарита”, не могли не заметить реплику бродячего правдовозвестителя Иешуа Га-Ноцри по поводу записей его ученика: “Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной. ...Ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты Бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал”. Устами своего героя автор отверг истинность Евангелия.

Да и без реплики этой - различия между Писанием и романом столь значительны, что нам помимо воли нашей навязывается выбор, ибо нельзя совместить в сознании и в душе оба текста. Всю силу своего дарования призвал на помощь писатель, дабы заставить читателя поверить: истина в том, что составило содержание романа. Должно признать, что наваждение правдоподобия, иллюзия достоверности - необычайно сильны у Булгакова. Бесспорно: роман “Мастер и Маргарита” - истинный литературный шедевр. И всегда так бывает: выдающиеся художественные достоинства произведения становятся сильнейшим аргументом в пользу того, что пытается внушить художник.

Не будем задерживать внимание на множестве бросающихся в глаза различий между рассказом евангелистов и версией романиста: один перечень без всякого комментария займет слишком много места. Сосредоточимся на главном: перед нами - иной образ Спасителя. Знаменательно, что персонаж этот несет у Булгакова особое звучание своего имени: Иешуа. Но это именно Иисус. Недаром Воланд, предваряя повествование о событиях двухтысячелетней давности, уверяет Берлиоза и Иванушку бездомного: “Имейте в виду, что Иисус существовал”. Да, Иешуа - это Христос, представленный в романе как единственно истинный, в противоположность евангельскому, якобы измышленному, порожденному нелепыми слухами и бестолковостью ученика.

Иешуа не только именем и событиями жизни отличается от Иисуса - он сущностно иной на всех уровнях: сакральном, богословском, философском, психологическом, физическом.

Он робок и слаб, простодушен, непрактичен, наивен до глупости, он имеет настолько превратное представление о жизни, что не может в любопытствующем Иуде из Кириафа распознать заурядного провокатора-стукача (тут любой “простой советский человек” почувствует горделиво свое безусловное превосходство над нищим мудрецом). По простоте душевной Иешуа и сам становится добровольным доносчиком, ибо того не подозревая, “стучит” Пилату на верного ученика, сваливая на него все недоразумения с толкованием собственных слов и дел. Тут уж поистине “простота хуже воровства”. Да и мудрец ли он, этот Иешуа, готовый в любой момент вести беседу с кем угодно и о чем угодно?

Его принцип: “правду говорить легко и приятно”. Никакие практические соображения не остановят его на том пути, к которому он считает себя призванным. Он не остережется даже тогда, когда его правда становится угрозою для его же жизни. Но мы впали бы в заблуждение, когда отказали бы Иешуа на этом основании хоть в какой-то мудрости. Тут-то как раз он достигает подлинной духовной высоты, ибо руководствуется не практическими соображениями рассудка, но стремлением более высоким. Иешуа возвещает свою правду вопреки так называемому “здравому смыслу”, он проповедует как бы поверх всех конкретных обстоятельств, поверх времени - для вечности. Поэтому он не только надздравомысленно мудр, но и нравственно высок.

Иешуа высок, но высота его- человеческая по природе своей. Он высок по человеческим меркам. Он - человек, и только человек. В нем нет ничего от Сына Божия. Божественность Иешуа навязывается нам соотнесенностью, несмотря ни на что, его образа с личностью Христа. Однако если и сделать вынужденную уступку, вопреки всей очевидности, предоставленной в романе, то можно лишь признать условно, что перед нами не Богочеловек, но человекобог.

Сын Божий явил нам высший образ смирения, истинно смиряя Свою Божественную силу. Он, Который одним взглядом мог бы разметать всех утеснителей и палачей, принял от них поругание и смерть по доброй воле и во исполнение воли Отца Своего Небесного. Иешуа явно положился на волю случая и не заглядывает далеко вперед. Он не знает Отца, вообще не знает своих родителей - сам в том признаваясь. Он смирения в себе не несет, ибо нечего ему смирять. Он слаб, он находится в полной зависимости от последнего римского солдата. Иешуа жертвенно несет свою правду, но жертва его не более чем романтический порыв плохо представляющего свое будущее человека.

Христос знал, что Его ждет. Иешуа такого знания лишен, он простодушно просит Пилата отпустить его и верит, что это возможно. Пилат и впрямь готов был помиловать нищего проповедника, и лишь примитивная провокация Иуды из Кириафа решает исход дела к невыгоде Иешуа. Поэтому, по истине, у Иешуа нет не только волевого смирения, но и подвига жертвенности.

У Иешуа нет и трезвой мудрости Христа. По свидетельству евангелистов, Сын Божий был немногословен перед лицом своих судий. Иешуа, напротив, чересчур говорлив. В необоримой наивности он готов каждого наградить званием доброго человека и договаривается под конец до абсурда, утверждая, что кентуриона Марка изуродовали именно “добрые люди”. В подобных идеях нет ничего общего с истинной мудростью Христа, простившего Своим палачам их преступление. Иешуа же не может никому и ничего простить, ибо простить можно лишь вину, грех, а он не ведает о грехе. Он вообще как бы находится по другую сторону добра и зла. Следовательно, его смерть не есть искупление греха человеческого.

Но и как проповедник Иешуа безнадежно слаб, ибо не в состоянии дать людям главного - веры, которая может послужить им опорою в жизни. Что говорить о других, если не выдерживает первого же испытания даже ученик-“евангелист”, в отчаянии посылающий проклятия Богу при виде казни Иешуа.

Да и уже отбросивший человеческую природу, спустя без малого две тысячи лет после событий в Ершалаиме, Иешуа, ставший наконец Иисусом, не может одолеть в споре все того же Понтия Пилата - и бесконечный диалог их теряется в глубине необозримого грядущего на пути, сотканном из лунного света. Или здесь христианство являет свою несостоятельность?

Иешуа слаб, потому что не ведает он истины. Тот важнейший, центральный момент всей беседы между Иешуа и Пилатом в романе - диалог об истине.

Что такое истина? - скептически вопрошает Пилат.

Христос здесь безмолвствовал. Все уже было сказано, все возвещено. Иешуа же многословен необычайно:

Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, - начинает он длинный монолог, в результате произнесения которого головная боль Пилата усмиряется.

Христос безмолвствовал - и в том должно видеть глубокий смысл.

Но уж если заговорил - ответь же на величайший вопрос, какой только может задать человек, ибо ты вещаешь для вечности, и не только прокуратор Иудеи ждет ответа. Но все сводится к примитивному сеансу психотерапии. Мудрец-проповедник на поверку оказался средней руки экстрасенсом (выразимся по-современному). И нет никакой скрытой глубины за теми словами, никакого потаенного смысла, который заключался даже в молчании истинного Сына Божия. А тут - истина оказалась сведенной к тому незамысловатому факту, что у кого-то в данный момент болит голова.

Нет, то не принижение истины до уровня бытового сознания. Все гораздо серьезнее. Истина, по сути, отрицается тут вовсе, она объявляется лишь отражением быстротекущего времени, неуловимых изменений реальности. Иешуа все-таки философ. Слово Спасителя всегда собирало умы в единстве истины. Слово Иешуа побуждает к отказу от такого единства, к дроблению сознания, к растворению истины в хаосе мелких недоразумений, подобных головной боли. Он все-таки философ, Иешуа. Но его философия, внешне противостоящая как будто суетности житейской мудрости, погружена в стихию “мудрости мира сего”.

“Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их. И еще: Господь знает умствования мудрецов, что они суетны” (1 Кор. 3, 19 - 20). Поэтому-то нищий философ сводит под конец все мудрствования не к прозрениям тайны бытия, а к сомнительным идеям земного обустройства людей. Иешуа предстает носителем утопических идей социально-политической справедливости: “...настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть”. Царство истины? “Но что есть истина?” - только и можно спросить вслед за Пилатом, наслушавшись подобных речей.

Ничего оригинального в такой интерпретации учения Христа нет. Еще Белинский в пресловутом письме к Гоголю утверждал о Христе: “Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину своего учения”. Идея, на что и сам Белинский указал, восходит к материализму Просвещения, то есть к той самой эпохе, когда “мудрость мира сего” была обожествлена и возведена в абсолют. Стоило ли огород городить, чтобы возвращаться все к тому же? Ради чего было перекореживать Евангелие?

Но то большинством нашей читающей публики и вовсе воспринимается как несущественное. Литературные достоинства романа как бы искупают любое кощунство, делают его даже незаметным - тем более что почитатели произведения настроены если и не строго атеистически, то в духе религиозного либерализма, при котором за всякою точкою зрения на что угодно признается законное право существовать и числиться по разряду истины. Иешуа же, возводивший в ранг истины головную боль пятого прокуратора Иудеи, давал тем самым своего рода идеологическое обоснование возможности сколь угодно многого числа идей-истин подобного уровня. Кроме того, булгаковский Иешуа предоставляет всякому, кто лишь пожелает, щекочущую воображение возможность отчасти свысока взглянуть на Того, перед Кем Церковь преклоняется как перед Сыном Божиим, легкость вольного обращения с Самим Спасителем, которую обеспечивает роман “Мастер и Маргарита”, согласимся, тоже чего-то стоит! Для релятивистски настроенного сознания тут и кощунства никакого нет.

Впечатление достоверности рассказа о событиях евангельских обеспечивается в романе правдивостью критического освещения современной писателю действительности, при всей гротескности авторских приемов. Разоблачительный пафос романа признается как несомненная нравственно-художественная ценность его. Оппозиционный по отношению к официальной культуре дух “Мастера и Маргариты”, а также трагическая судьба самого Булгакова помогли вознесению созданного его пером произведения на недосягаемую для любого критического суждения высоту. Все курьезно осложнилось тем, что для значительной части наших полуобразованных читателей роман долгое время оставался едва ли не единственным источником, откуда можно было черпать сведения о жизни Христа. Достоверность булгаковского повествования поверялась им же самим - ситуация печально-забавная. Посягновение на святость Христа само превратилось в своего рода интеллигентскую святыню.

Понять феномен шедевра Булгакова помогает мысль архиепископа Иоанна (Шаховского): “Одна из уловок духовного зла, это - смешать понятия, запутать в один клубок нити разных духовных крепостей и тем создать впечатление духовной органичности того, что не органично и даже антиорганично по отношению к человеческому духу”. Правда обличения социального зла и правда собственного страдания создали защитную броню для кощунственной неправды романа “Мастер и Маргарита”.

Иешуа, скажем еще раз, не несет в себе ничего от Бога. В таком осмыслении Христа не было бы ничего оригинального, если бы автор оставался на позитивистском уровне Ренана, Гегеля или Толстого от начала до конца. Но роман Булгакова перенасыщен мистикою “черной мессы”. Сатанинская литургия - “литургия наоборот”, карикатура, кощунственная пародия на сакральное евхаристическое общение со Христом, совершающееся в Его Церкви, - составляет истинное глубинное содержание произведения Булгакова. Оно посвящено вовсе не Иешуа, и даже не в первую очередь Мастеру с его Маргаритою, но- сатане. Воланд есть несомненный главный герой произведения, его образ - своего рода энергетический узел всей сложной композиционной структуры романа. Главенство Воланда утверждается изначально эпиграфом к первой части: “Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо”.

Слова Мефистофеля, вознесенные над текстом романа, призваны выявить своего рода диалектичность дьявольской природы, якобы направленной в конце концов на сотворение добра. Мысль, требующая осмысления. Сатана действует в мире лишь постольку, поскольку ему дозволяется то попущением Всевышнего. Но все, совершающееся по воле Создателя, не может быть злым, направлено к благу Его творения, есть, какой мерою то ни меряй, выражение высшей справедливости Господней. “Благ Господь ко всем, и щедроты Его на всех делах Его” (Пс. 144, 9). В этом смысл и содержание христианской веры. Поэтому зло, исходящее от дьявола, преобразуется во благо для человека благодаря именно Божию попущению, Господнему произволению. Но по природе своей, по дьявольскому изначальному намерению оно продолжает оставаться злом. Бог обращает его во благо - не сатана. Поэтому утверждая: “я творю добро”, - служитель ада лжет, присваивает себе то, что ему не принадлежит. И эта сатанинская претензия на исходящее от Бога воспринимается автором “Мастера и Маргариты” как безусловная истина, и на основании веры в дьявольский обман Булгаков и выстраивает всю нравственную, философскую и эстетическую систему своего творения.

Воланд в романе -безусловный гарант справедливости, творец добра, праведный судия для людей, чем привлекает к себе горячее сочувствие читателя. Воланд - самый обаятельный персонаж романа, гораздо более симпатичный, чем недееспособный Иешуа. Он активно вмешивается во все события и всегда действует во благо. Не от Бога - от Воланда изливается на мир справедливость. Иешуа ничего не может дать людям, кроме абстрактных духовно расслабляющих рассуждений о не вполне вразумительном добре да туманных обещаний грядущего царства истины, которое, по его же логике, должно обернуться скорее всего лишь царством головной боли. Воланд твердою рукою направляет деяния людей, руководствуясь понятиями вполне конкретной и понятной справедливости и одновременно испытывая к людям неподдельную симпатию. Даже прямой посланник Христа, Левий Матвей, в конце романа скорее просит, даже “моляще обращается”, нежели приказывает Воланду. Сознание своей правоты возволяет Воланду с долею высокомерия отнестись к неудавшемуся “евангелисту”, как бы незаслуженно присвоившему себе право быть рядом с Сыном Божиим. Воланд настойчиво подчеркивает с самого начала: именно он находился рядом с Иисусом в момент важнейших событий, “неправедно” отраженных в Евангелии.

Но зачем так настойчиво навязывает он свои свидетельские показания? Для чего воссоздал он из небытия сгоревшую рукопись Мастера?

Для того, ради чего он и прибыл в Москву со своею свитою, - вовсе не для добрых дел, но для совершения “черной мессы”, внешне представленной на страницах романа как “великий бал у Сатаны”, на котором под пронзительный крик “Аллилуйя!” беснуются присные Воланда. Все события “Мастера и Маргариты” стянуты к этому смысловому центру произведения. Уже в начальной сцене - на Патриарших прудах - начинается подготовка к “балу”, своего рода “черная проскомидия”.

Оказывается, что гибель Берлиоза вовсе не нелепо случайна, а включена в магический круг сатанинской мистерии: отрезанная голова его, украденная затем из гроба, превращается в потир, из которого в завершение бала “причащаются” преобразившийся Воланд и Маргарита (вот одно из проявлений “черной мессы” - пресуществление крови в вино, таинство навыворот). Можно перечислить многие иные примеры сатанинской ритуальной мистики в романе, но сосредоточимся лишь на нашей теме.

На литургии в храме читается Евангелие. Для “черной мессы” надобен иной текст. Роман, созданный Мастером, является не чем иным, как “Евангелием от сатаны”, искусно включенным в композиционную структуру произведения об антилитургии. Напрасно Мастер самоупоенно изумляется: как точно “угадал” он давние события. Подобные книги не “угадываются” - они вдохновляются извне. И если Священное Писание - богодухновенно, то источник вдохновения романа о Иешуа также просматривается без труда. Важно отметить: повествование о событиях в Ершалаиме начинает именно Воланд, а текст Мастера становится лишь продолжением этого рассказа.

Вот для чего была спасена рукопись Мастера. Вот зачем оболган и искажен образ Спасителя.

Высокий религиозный смысл совершившегося на Голгофе был (сознательно или нет?) обесценен в романе “Мастер и Маргарита”. Непостижимая тайна Божественного самопожертвования, приятия на Себя позорной, самой унизительной казни, отречение Сына Божия от Своего могущества во искупление людского греха, явившее наивысший пример смирения, приятие смерти не ради земной правды, но во спасение человечества - всё оказалось опошленным, высокомерно отвергнутым.