«Персимфанс» и Дюссельдорфский симфонический оркестр выступят с концертной программой в Концертном зале им. П.И

Пресс-релиз предоставлен организаторами концерта

Объединённый симфонический ансамбль двух городов-побратимов - Москвы и Дюссельдорфа - выступит в Концертном зале имени П. И. Чайковского 14 декабря, подводя музыкальный итог 2017-го года – года столетия Октябрьской революции.

Персимфанс (Первый симфонический ансамбль) – оркестр без дирижёра – был организован в Москве в 1922 году и стал одним из самых замечательных явлений культурной жизни в Советской России. Ансамбль давал более семидесяти концертов за сезон; не выступив ни одного раза за пределами Москвы, Персимфанс обрёл всемирную славу как один из лучших симфонических коллективов того времени. По его подобию были организованы оркестры без дирижёра не только в СССР, но и за границей - в США и Германии.

В 2008 году Персимфанс был возрождён по инициативе Петра Айду после нескольких десятилетий вынужденного перерыва в деятельности. Под эгидой Персимфанса проводятся культурологические исследования, организуются выставки и театральные постановки. Персимфанс сегодня – универсальный комбинат искусств.

Демонстрацией последних достижений Персимфанса стал совместный проект с дюссельдорфским Тонхалле: 7 и 8 октября московские музыканты объединились с артистами Düsseldorfer Symphoniker.Выступления интернационального Персимфанса произвело настоящий фурор не только в самом Дюссельдорфе, но и по всей стране, поскольку немецкие СМИ – газеты, электронные издания, несколько ТВ- и радиоканалов всесторонне освещали это событие.

Организатор единственного концерта в Москве – агентство Apriori Arts в лице независимого продюсера Елены Харакидзян в партнёрстве с агентством Helikon Artists и дирекцией Tonhalle Düsseldorf при поддержке Гёте-Института в Москве, МИДа Германии и Федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия.

Barni , огромное спасибо за рип! :zvety_krasn:
Могу лишь добавить информацию с официального буклета:

Персимфанс был создан выдающимся скрипачом, профессором Московской консерватории Львом Цейтлиным в 1922 году. В первые годы советской власти Персимфанс стал символом торжества коллективизма и музыкального просвещения трудовых масс, реализовав на практике утопию равноправной творческой инициативы без диктата дирижёра-монарха. Достигая порой до 150 человек, состав оркестра был образован из музыкантов ведущих ансамблей того времени, из крупнейших педагогов и консерваторской профессуры. В разное время солистами концертов Персимфанса были С.Прокофьев и А.Рубинштейн, Э.Петри и Ж.Сигети, И.Козловский, В.Горовиц, А.Гедике и многие другие. Репертуар оркестра включал как европейскую и русскую классику, начиная с Баха и заканчивая Скрябиным, так и сочинения современных композиторов: Равеля, Бартока, Стравинского, Мосолова и др. Концерты Персимфанса были знамениты тем, что проходили не только в концертных залах, но и на фабриках и в рабочих клубах, привлекая к академической музыке пролетариат, видевший на сцене сидевших в круге музыкантов, которые без дирижёра, но самостоятельно и слаженно исполняли сложнейшие симфонические произведения, тем самым воплощая идеалы нового общества. Когда подлинно социалистические идеи самоорганизации коллектива начали противоречить авторитарным доктринам тоталитаризма, в 1933 году деятельность ансамбля была вынужденно прекращена.
В зимнем и весеннем сезонах 2009/2010 г. Персимфанс с успехом провел ряд концертов, на которых были исполнены Увертюра к “Волшебной флейте” Моцарта в специальной редакции 1930 г. «для кино, клубов, радио, школ и эстрады», почти забытый балет С.Прокофьева Трапеция, Концерт № 1 для фортепиано Александра Мосолова, а также Третья “Героическая” симфония Бетховена – произведение исполненное Персимфансом на своём первом концерте в 1922 г. Таким образом, репертуар Персимфанса включает в себя известные концертные сочинения, малоисследованную советскую музыку 1920-х гг. (одним из концертных открытий должна стать практически не исполнявшаяся симфоническая сюита Ю.Мейтуса “На Днепрострое”), но также и музыку современных композиторов.
В плане реконструкции музыкальной среды 20-х гг. создан шумовой оркестр с самодельными аутентичными инструментами и музыкальным репертуаром, соответствующим оригинальным шумовым коллективам 20-х гг. Кроме того, симфонические концерты Персимфанса нередко включают в себя также хор, балетную и цирковую труппу, киномонтаж и литературный монтаж, каждый из которых представляет собой самостоятельный номер, включённый в общий ансамбль действа.
Таким образом, Персимфанс является творческой и исследовательской лабораторией, объединившей людей из различных областей искусства, и воплощающей собой принцип равноправного, разностороннего и живого творческого диалога.
Ссылки:
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/179135/
http://www.musiccritics.ru/?id=3&readfull=5281

Персимфанс - первый симфонический ансамбль Моссовета, - симфонический оркестр без дирижёра. Заслуженный коллектив Республики (1927).

Организован в 1922 по инициативе профессора Московской консерватории Л. М. Цейтлина. Персимфанс - первый в истории музыкального искусства симфонический оркестр без дирижёра. В состав Персимфанса вошли лучшие артистические силы оркестра Большого театра, прогрессивная часть профессуры и студентов оркестрового факультета Московской консерватории. Работу Персимфанса возглавлял Художественный совет, избиравшийся из состава его участников.

В основу деятельности оркестра было положено обновление методов симфонического исполнения, опиравшееся на творческую активность участников ансамбля. Новаторством было и применение камерно-ансамблевых методов репетиционной работы (вначале по группам, а затем всем оркестром). В свободных творческих дискуссиях участников Персимфанса вырабатывались общие эстетические установки, затрагивались вопросы музыкальной интерпретации, развития техники игры на инструментах и ансамблевого исполнения. Это оказало большое влияние на развитие ведущих московских школ игры на смычковых и духовых инструментах, способствовало поднятию уровня оркестровой игры.

Еженедельные абонементные концерты Персимфанса (с 1925) с разнообразными программами (в них большое место отводилось новинкам современной музыки), в которых солистами были крупнейшие зарубежные и советские артисты (Ж. Сигети, К. Цекки, В. С. Горовиц, С. С. Прокофьев, А. Б. Гольденвейзер, К. Н. Игумнов, Г. Г. Нейгауз, М. В. Юдина, В. В. Софроницкий, М. Б. Полякин, А. В. Нежданова, Н. А. Обухова, В. В. Барсова и др.), стали важнейшим компонентом музыкально-культурной жизни Москвы. Персимфанс выступал в крупнейших концертных залах, давал также концерты в рабочих клубах и домах культуры, на заводах и фабриках, выезжал на гастроли в другие города Советского Союза.

По примеру Персимфанса оркестры без дирижёра были организованы в Ленинграде, Киеве, Харькове, Воронеже, Тбилиси; подобные оркестры возникали и в некоторых зарубежных странах (Германии, США).

Персимфанс сыграл заметную роль в приобщении широких кругов слушателей к сокровищам мировой музыкальной культуры. Тем не менее идея оркестра без дирижёра не оправдала себя. В 1932 Персимфанс прекратил своё существование. Недолговечными оказались и другие оркестры без дирижёра, созданные по его образцу.

В 1926-29 в Москве издавался журнал «Персимфанс».

Литература: Цуккер A., Пять лет Персимфанса, М., 1927.

И. М. Ямпольский

Персимфанс (Первый симфонический ансамбль, оркестр без дирижера) был основан в 1922 году, в то время, когда в воздухе одна за другой возникали самые удивительные музыкальные идеи. Скрипач, профессор Московской консерватории Лев Цейтлин собрал единомышленников — музыкантов из разных ансамблей, и получившийся оркестр, участники которого разделяли идеи коллективизма и равноправия, исполнял самые разные произведения, от Баха до своих современников. Персимфанс просуществовал одиннадцать лет — в 1930-е годы от новаторского духа предыдущего десятилетия мало что осталось. Однако в 2009 году пианист Петр Айду воссоздал Персимфанс как один из компонентов реконструкции музыкальной среды 1920-х. Его друзья, энтузиасты из разных оркестров, порой были готовы репетировать по ночам — в единственное время, когда все они оказывались свободны от основных работ и других проектов. Оркестр концертировал нерегулярно, состав был нестабилен, однако репертуар постепенно пополнялся. Одним из первых произведений, исполненных Персимфансом, был сложнейший фортепианный концерт Александра Мосолова. Среди других сочинений — Третья симфония Бетховена, "Dumbarton Oaks" Стравинского, малоизвестный балет Прокофьева "Трапеция", "Механический балет" Джорджа Антейла для четырех фортепиано, ансамбля ударных, дверных звонков и пропеллеров, а также увертюра к моцартовской "Волшебной флейте" в специальной редакции для кино, клубов, радио, школ и эстрады. Исполнял новый Персимфанс и сочинения современного композитора — Павла Карманова, выступал вместе с группой "Вежливый отказ", ездил на гастроли в Норвегию с музыкантами из других городов. В этом сезоне в Рахманиновском зале абонемент в честь 90-летия Персимфанса открывается концертом-посвящением дирижеру и контрабасисту Сергею Кусевицкому, основателю Российского музыкального издательства, где впервые были опубликованы партитуры многих сочинений русских композиторов, эмигрировавшему в 1921 году пропагандисту новой музыки. Музыканты из основанного им в 1911 году первого симфонического оркестра в Москве составили костяк Персимфанса. Будут исполнены сочинения из репертуара Кусевицкого — Макс Брух, Вагнер в транскрипциях Пабло Касальса и Карла Таузига, Чайковский, Метнер, Рахманинов и сам Кусевицкий, а также "Черная месса" и "Сатаническая поэма" Скрябина, и Квинтет Прокофьева, написанный на материале упоминавшегося выше балета "Трапеция". В концерте участвуют Петр Айду, скрипачка Марина Катаржнова, альтист Александр Акимов, контрабасист Григорий Кротенко, гобоистка Ольга Томилова и кларнетист Евгений Бархатов. Айду и Кротенко играют на исторических инструментах — рояле 1900 года и контрабасе 1624 года (принадлежавшем самому Кусевицкому) соответственно.

Григорий Дурново

На фотографии фрагмент репетиции кантаты Даниила Хармса «Спасение» В оранжевом – Григорий Кротенко, на корточках – Пётр Айду

Это, безусловно, любопытная деталь сама по себе, достаточно ярко выглядевшая со стороны и несколько парадоксальным образом демонстрирующая тот факт, что оркестр без дирижёра является таким же шоу-объектом, как оркестр с дирижёром. Просто с другим знаком при ключе.

Ну хорошо, оркестр без дирижёра… Можно подумать, что оркестранты так уж часто смотрят в сторону дирижёрского подиума. На этом факте основано большое количество оркестровых баек и анекдотов, посвящённых тому, что музыканты даже и не знают, кто дирижировал концертом, потому что ни разу не подняли глаза в сторону маэстро. Как известно, в каждой шутке есть доля…

Но! За таким явлением, как Персимфанс, тянется целый шлейф смыслов.

Во-первых, эпоха Персимфанса – это время революционных экспериментов в искусстве Советской России. Каким-то странным, непонятным для меня образом параллельно существовали красный террор, голод, кромешная всеобщая нищета (хотя и в несколько смягчённом варианте после окончания Гражданской войны) – и расцвет экспериментов в архитектуре, живописи, литературе, музыке, кино. Всё это прекратилось практически мгновенно, сразу после того, как партия взяла управление искусством в свои руки, и Родченко, Эль Лисицкий, Мосолов вдруг остались навсегда в истории, ограниченной началом тридцатых годов.

Во-вторых (а все остальные смыслы будут продолжением первого), за созданием Персимфанса стояли музыканты такого уровня, что практически каждый из них оставил свой след в отечественной музыкальной культуре – в музыковедении, исполнительстве и педагогике. Достаточно посмотреть состав оркестра на программке концерта Персимфанса.

Состав Персимфанса 1922-1932

В-третьих, сама по себе идеология Персимфанса была продолжением революционной идеи равенства в её идеалистическом варианте, из чего непосредственно вытекало «в-четвёртых» – равная ответственность всех исполнителей за результат. Это очень точно сформулировано в Основных положениях, опубликованных Персимфансом в 1926 году. Не грех и процитировать отдельные фрагменты (заранее прошу прощения у некоторых современных действующих дирижёров с сопутствующей просьбой не принимать на свой благородный счёт):

«История музыки знала случаи, когда оркестр играл, не пользуясь указаниями дирижёра во время исполнения – потому ли, что дирижёр не в состоянии был давать оркестру точные указания (как это было в случае с глухим уже Бетховеном), или потому, что оркестр исполнял без дирижёра разученную с этим дирижёром программу в честь дирижёра, желая засвидетельствовать силу его воздействия».

«Признавая, что решающим моментом является тщательное предварительное изучение произведения, Персимфанс отрицает непогрешимость и неделимость власти дирижёра, отрицает необходимость его в момент исполнения, когда произведение уже разучено и подготовлено к исполнению».

«Персимфанс впервые расширил рамки этого вопроса, поставив его на принципиальную почву и утверждая, что ставшее совершенно обычным полное обезличение оркестрантов, приводящее к тому, что каждый из них интересуется только своей партией и не знает (и не имеет желания узнать) произведение в целом – крайне вредное в художественном смысле явление, которое не должно более иметь места».

На этом, пожалуй, я приостановлю свой исторический экскурс и перейду к событиям, происходящим в наши дни, то есть девять десятков лет спустя.

Во главе идеи воссоздания Персимфанса хотя бы и не на постоянной основе, а в качестве разового арт-проекта, стоят два замечательных музыканта – Пётр Айду и Григорий Кротенко. Подобный опыт у них уже был, Персимфанс XXI века собирается начиная с 2008 года.

В программе концерта, который состоялся 9 апреля в Большом зале консерватории, были заявлены произведения, отражающие ту эпоху, произведения, аутентичные духу и смыслу Персимфанса: Скрипичный концерт , симфоническая поэма С. Ляпунова «Гашиш» (1913), произведение, в сущности, являющееся калькой «Шехеразады» , оркестровая сюита «Днепрострой № 2» (1932) Юлия Мейтуса, украинского классика, «родившегося в бедной еврейской семье», как это принято писать в самых разных биографиях, написавшего первую классическую туркменскую оперу и кантату Даниила Хармса «Спасение» (1934) – драматическое произведение без нот для хора a capella о чудесном спасении в волнах двух юных дев. Исполняется оркестром с нескрываемым наслаждением. Хармс, конечно, не имел этого в виду, несмотря на то, что был музыкально образован, но по композиторской технике это произведение отсылает нас к временам домензуральным, музыкально-дописьменным, когда ритмика произведения определялась текстом, а звуковысотность вообще не оговаривалась особо. Что не исключает в кантате Хармса элементов канона и полифонической имитации.

Итак, о главном, то есть субъективном.

Коллега, пригласивший меня поучаствовать в этом действе (чьё имя я не буду раскрывать в целях его безопасности), сформулировал суть явления в следующих словах: «Будут ребята из лучших оркестров. Они бегут сюда от рабства».

Да, я увидел музыкантов, достойных тех имён, что были в оркестре того исторического Персимфанса. И пусть слово «ребята» в этом контексте вас не сбивает с толку – это действительно солисты ведущих оркестров страны и педагоги со всеми возможными почётными званиями. Ну, физиономии у них стали чуть потолще, а так-то ничего не изменилось. И, кроме них, в оркестре большое количество юных дев и отроков консерваторского и постконсерваторского возраста, у которых, будем надеяться, большое музыкантское будущее.

Оркестр собрался на репетиции в огромном зале, который Петру Айду предоставило ОАО «Алмазный мир» (спасибо им большое). Половина зала – репетиционная площадка, а вторая половина, что за загородкой с нарисованным Санта Клаусом, – заповедник музыкальных инструментов, собранных и привезённых сюда из самых разных мест и в любом состоянии, под названием «Приют роялей». Ладно, это достойно отдельного рассказа и показа, потому что это не музей, а огромный арт-объект большой эмоциональной силы.

Естественно, всем интересно, как же функционирует оркестр без дирижёра. Мне тоже, всё-таки, новый опыт.

Если попытаться сформулировать в самом общем виде, то здесь действуют те же законы, что и в камерном ансамбле, разница лишь в количестве участников: если в квартете участвует четыре человека, то здесь – девяносто. Вот и всё.

Всё прочее – это лишь решение коммуникативных и акустических вопросов. Для рассадки оркестра за основу были взяты наработки Персимфанса: группы инструментов, наиболее тесно взаимодействующие в партитуре, находятся в пределах видимости и слышимости друг друга. Так, сидящие в ряд гобои и кларнеты находятся лицом к лицу с фаготами и флейтами, напротив друг друга. Рядом, перпендикулярно, сидит группа валторн – у них, как правило, в оркестре больше общего с деревянными, чем с остальными медными, которые находятся позади струнных, расположенных большим полумесяцем. Зато контрабасы стоят так, чтобы их было видно всем, поскольку в оркестре они по сути исполняют роль ритм-секции (я не отрицаю их прочих достоинств), и почти метровые прыжки в высоту на репетициях концертмейстера группы контрабасов Григория Кротенко заметно облегчают ритмическую координацию оркестра.

Произведения, между прочим, непростые, это вам не «Марш Радецкого» И. Штрауса, где дирижёр может спокойно бросить оркестр и кокетливо заняться хлопаньем в ладоши с залом. Это очень плотные многоуровневые партитуры с изменениями темпа и характера.

Чувство ответственности, разбуженное во мне этим проектом, поразило меня до глубины души, потому что весь жизненно-исторический опыт от этого предостерегает. Как правило, излишнее проникновение в материал на пользу не идёт. В этом же случае, когда я пришёл на первую репетицию, «Гашиш» С. Ляпунова я знал почти наизусть, прошёл его с партией, присланной мне по электронной почте, сделал массу карандашных пометок, до начала репетиции мы встретились с группой гобоев, договорились о деталях, построили сложные аккорды – и только после этого началась общая оркестровая работа. И это проделали все. Естественно, проблемы были, на то она и репетиция, но уже на первой репетиции все музыканты знали, с кем они в какой момент играют, на кого где ориентироваться визуально, кого где послушать. Программа делается фактически с четырёх репетиций, при том что кто-то приходит попозже, кто-то вынужден уйти пораньше, так как у всех работа, и, хотя репетиции формально назначены на то время, когда большинство музыкантов свободно, то есть в середине дня, всё же требуется немало времени просто на дорогу.

И ещё один очень важный момент – сочетание предельной доброжелательности и рационального подхода к проблемам. Понятно, что иначе и невозможно, и тем не менее это воспринимается как чудо. И один из вопросов, которые задаёшь сам себе: как удавалось сохранить эти взаимоотношения в историческом Персимфансе в течение десяти лет его существования при том, что там собрались такие яркие, неординарные личности с непростыми, а иной раз и с вполне авторитарными характерами?

Концерт, конечно, обещает быть праздником. Но не меньший праздник – то, что происходит в эти дни на репетициях к этому концерту: свободное музицирование свободных людей.

Владимир Зисман

Все права защищены. Копирование запрещено