Предпосылки создания рассказа после бала. Л.Н
Тема урока: Л.Н. Толстой. Рассказ «После бала». История создания рассказа. Приёмы создания образов. Идея.
Цели и задачи урока :
1) Образовательные:
Расширить представление учащихся о творчестве Л.Н. Толстого;
Познакомить учащихся с историей создания рассказа «После бала»
Рассмотреть сюжет и композицию рассказа, выявить основные приемы создания образов;
Показать, как прием контраста помогает раскрыть идею рассказа;
Определить социально- нравственные проблемы рассказа
Раскрыть его гуманистический пафос.
2) Развивающие: - развивать логическое мышление (операции анализа, синтеза, сравнения и др.);
3) Воспитательные: воспитать любовь и уважение к творчеству писателя.
Оборудование: учебник по литературе для 8 класса Г.С. Меркина, иллюстрации к рассказу, презентация по творчеству Л.Н.Толстого.
Ход урока:
Как вы понимаете высказывания:
“Через Ясную Поляну пролег нравственный меридиан мира”;
“Без своей Ясной Поляны я трудно могу представить себе Россию и мое отношение к ней” (Л.Н.Толстой);
“Толстой действительно огромный художник” (В. Короленко);
“Нет человека более достойного имени гения, более сложного, противоречивого и во всем прекрасного” (М. Горький)?
Запишите любую понравившуюся вам цитату.
C лово учителя . Сегодня мы обратимся к творчеству крупнейшего и выдающегося русского писателя-классика Л.Н. Толстого. Мы будем говорить о рассказе «После бала», один из самых известных в наследии автора. Писателя всю жизнь волновала мысль о бесправии русского солдата. Рассказ «После бала» выходит далеко за рамки протеста против бесчеловечного обращения с солдатами, он ставит широкие гуманистические проблемы, такие, как долг, совесть, гуманность, милосердие. Как выражает Л.Н. Толстой эти проблемы, с помощью каких художественных приемов и средств достигает выражения этих проблем, каковы основные мотивы рассказа, мы и поговорим сегодня.
II. Рассказ подготовленного ученика об историко-культурных предпосылках рассказа Л.Н. Толстого «После бала». Перед нами портрет Л.Н. Толстого работы художника Н.Н. Ге (1884) . «Поздний вечер. Комната погружена в полумрак. Кажется, что в доме установилась глубокая тишина, все вокруг спит, и только великий труженик Толстой не может оторваться от работы, которая составляет главное дело его жизни. Он хочет, чтобы правда, понятая им, стала доступна всем людям. Толстой похож здесь на мудрого и величественного пророка, строгого судью и учителя жизни. Невидимая свеча ярко освещает лицо Толстого, свет серебрит седины его, и это создает ощущение ясности мысли, внутреннего спокойствия и мягкой человечности, так странно сочетающейся с суровостью проповедника».
Впервые рассказ «После бала» был опубликован лишь после смерти писателя.
Память писателя сохранила многое и запечатлела в этом рассказе. Вместе с писателем мы переносимся в 40-е годы XIX века, время царствования Николая II, которого передовая русская интеллигенция прозвала «Николаем Палкиным». Еще прочным было тогда дворянско-крепостническое государство. В войсках свирепствовала палочная дисциплина, и солдат за любую провинность секли плетьми или прогоняли «сквозь строй», когда под барабанную дробь наказуемого тащили между рядов солдат и каждый обязан был ударить палкой или ружейным шомполом по голому телу. Человека нередко забивали насмерть
Участник Крымской войны, писатель яростно отстаивал всю свою жизнь мысль о милосердии и сострадании, особенно по отношению к простому русскому солдату. Что же послужило источником для создания рассказа ). Известно, что в основу рассказа легла история, которая произошла со старшим братом писателя – Сергеем Николаевичем.
III. Аналитическая работа по произведению. Какие чувства испытывали вы при чтении рассказа? Почему?
(Ответы учащихся).
Какова роль вступления в рассказе?
(«Вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хорошо, что дурно, что все дело в среде, что среда заедает. А я думаю, что все дело в случае. Я вот про себя скажу.
Так заговорил всеми уважаемый Иван Васильевич после разговора, шедшего между нами, о том, что для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди. Никто, собственно, не говорил, что нельзя самому понять, что хорошо, что дурно, но у Ивана Васильевича была такая манера отвечать на свои собственные, возникающие вследствие разговора мысли и по случаю этих мыслей рассказывать эпизоды из своей жизни. Часто он совершенно забывал повод, по которому он рассказывал, увлекаясь рассказом, тем более что рассказывал он очень искренно и правдиво.
Так он сделал и теперь».
Вступление как бы настраивает читателя на восприятие последующих событий и знакомит с рассказчиком. Повествование начинается сразу, даже внезапно, без развернутого предисловия. И завершается оно тоже без всяких выводов. Перед нами как бы отрывок жизни: вот случай, происшедший давно, но отвечающий на вопросы современной действительности, говорит нам писатель).
– В чем особенность построения рассказа, его композиции? Выделите основные части рассказа .
(В рассказе выделяются следующие основные части: вступление, бал, после бала, заключение. Рассказ, таким образом, заключен в «раму». Этот композиционный прием называется «рассказ в рассказе», потому что произведение написано так, что о всех событиях мы узнаем от рассказчика) (слайд 6).
– Из каких частей состоит само повествование Ивана Васильевича?
(Сцены бала и экзекуции).
– Какую из двух частей вы считаете главной, несущей основное содержание произведения?
(Это вторая часть, где полковник и покорные ему солдаты истязают татарина).
– А зачем писателю понадобилась первая часть?
(Показать «другую» сторону жизни николаевской эпохи, и с ее помощью оттенить и подчеркнуть жестокость картин второй части).
– Как называется такой прием?
(Антитеза – противопоставление. В рассказе контрастно сопоставлены основные сюжетные моменты – сцена бала и экзекуция).
– Какие образы, ситуации противопоставляются писателем?
(Бал у губернского предводителя = экзекуция, зала у предводителя = описание улицы, хозяева бала = солдаты, Варенька = наказываемый).
IV Сопоставительный анализ второй части
Зачитаем ключевые слова- эпитеты из второй части.
«Что-то большое, черное; звуки флейты и барабана; жестокая, нехорошая музыка; неприятная, визгливая мелодия; кузнец в засаленном полушубке; что-то страшное; что-то пёстрое, мокрое, красное, неестественное; спотыкающийся, корчившийся человек.
Полковник всё тот же – с румяным лицом и белыми усами и бакенбардами»
Сопоставим описания полковника и наказываемого с помощью таблицы.
| Полковник | Наказываемый |
| Высокий военный в шинели и фуражке | Оголённый по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат. Спина его – что-то пёстрое, мокрое красное, неестественное |
| Шёл твёрдой, подрагивающей походкой | Дёргаясь всем телом, шлёпая по талому снегу… подвигался ко мне, то подвигаясь ко мне, то опрокидываясь назад- и тогда унтер- офицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперёд, то падал наперёд – и тогда унтер –офицеры… тянули его назад. |
| Румяное лицо и белые усы с бакенбардами | Сморщенное от страдания лицо |
| Твёрдым шагом двигалась высокая, статная фигура | Спотыкающийся, корчившийся человек |
Сравните поведение и внешность полковника на балу и после бала
Составление таблицы
Определим характеристики, по которым можно сопоставлять части рассказа, и представим в виде таблицы
| Характеристики | После бала |
|
| Влюблён, весёлый, бойкий, любовался не чувствовал своего тела, восторг, благодарность, восторженное умиление, восторженно – нежное чувство, доволен, счастлив, блажен,добр, бесконечно счастлив | Стыд, доходивший до тошноты, вот-вот вырвет ужасом, неловко, неприятно, сошла на нет |
|
| Грациозная, ласковые, милые, сияющие, зарумянившееся, красивый, высокий, статный, свежий, ласковый, радостный, блестящий | Жестокая, нехорошая музыка, неприятная, нехорошая, сморщенное страданиями, корчившийся, твёрдый шаг, испуганный, грозно, злобно, гневный |
|
| Белый, розовый, румяный, серебряные, светло | Чёрное, красное, пёстрое, белые |
|
| Мазурка, вальс, полька, кадриль | Флейта, барабан, визгливая мелодия, дробь, крик, гневный голос, всхлипывал |
|
| Белая лайковая перчатка Вареньки,замшевая перчатка полковника, пёрышко от веера, «домодельные» сапоги полковника | Оттопыренная губа, замшевая перчатка |
Анализ таблицы. Беседа.
(Белый цвет в первой части- цвет радости, чистоты, любви. Белый цвет во второй части определяет лишь усы полковника и оскаленные зубы истязаемого солдата, контрастно подчёркивает чёрный и красный цвета.)
- Какова роль детали – замшевой перчатки полковника - в рассказе?
(Эта деталь связывает части рассказа. В первой части полковник надевает замшевую перчатку, когда идёт танцевать с дочерью. При этом он говорит: « Всё по закону». Во второй части рассказа этой же рукой в замшевой перчатке полковник бьёт «по лицу испуганного малорослого слабосильного солдата за то, что он недостаточно сильно опустил свою палку на красную спину татарина. Фраза «всё по закону» приобретает зловещий смысл: « по закону» надо избивать провинившегося изо всех сил.
-С помощью какого приёма передаёт Толстой впечатление бесконечно повторяющегося ужаса казни?
(Толстой использует синтаксические средства: повтор и параллельное строение фразы. Бездушие, длительность и ужас совершающегося он передаёт повторением одних и тех же слов.)
-Какие выводы можно сделать из этих наблюдений?
(Эпизод бала и события после бала противопоставлены друг другу. Светлые, радостные краски бала, беззаботное веселье молодых людей, не подозревающих о существовании другого мира, страшного, несправедливого. Контрастное изображение героев, их психологического состояния, обстановки, в которой они действуют, позволяют писателю выявить сущность их характеров и раскрыть социальные противоречия русской действительности.)
V. Подведение итогов урока
Что еще открылось рассказчику в это утро. Он, видимо, нашел свое место в жизни. Один из его собеседников говорит: «Сколько бы людей никуда не годились, кабы вас не было». Иван Васильевич отказался жить по «военным законам» с их жестокостью, он начинает понимать фальшь законов высшего света, к которому полковник Б. принадлежит. Толстой приоткрывает и герою, и читателю истину: есть иной закон, по которому испокон веков пытались жить люди. Какой это закон?
(Божеский).
– В какой день разворачиваются все события?
(Прощеное воскресенье – Чистый понедельник).
– Что за праздник Прощеное воскресенье?
(Надо всех простить, надо покаяться).
– Почему понедельник называют Чистым?
(Человек очистился и начался пост – воздержание, молитвы, покаяние).
– Какая фраза на протяжении всего Чистого понедельника в памяти героя будет звучать?
(«Братцы, помилосердуйте»).
– Но братцы не милосердовали. И только два человека услышали эти мольбы. Кто они?
(Иван Васильевич и слабый солдат, который за свое сострадание тут же был наказан).
– Как вы думаете, к чему призывает, подталкивает нас и героя автор? Какая простая, но важная истина открывается герою в этот святой день? Как надо учиться жить?
(По Божьим законам, сострадая, прощая, любя людей.)
– В чем вы видите критическую силу рассказа? Какие основные мотивы в нем присутствуют?
(Мотивы неприятия социальной справедливости, мотивы прощения, милосердия, совести. Критическая сила рассказа – в обнаружении «слабых» сторон того общественного строя, при котором живут толстовские герои, неприятия жестокости в любом ее проявлении. При этом автор словно проводит параллели с современным ему временем, в которое, к сожалению, мало, что поменялось в России).
– Верно. При этом писатель виртуозно владеет изобразительно-выразительными средствами языка при создании образов героев: цветом, звуком и их контрастным сопоставлением. В первоначальных редакциях рассказ имел следующие названия: «Дочь и отец», «А вы говорите». Почему писатель отдал предпочтение заглавию «После бала»?
(Сцена с наказанием солдат стала своеобразным «отрезвлением» героя от пышности и благолепия «фасадной» жизни эпохи).
Значение рассказа «После бала» выходит далеко за рамки протеста против бесчеловечного обращения с солдатами и даже против телесных наказаний крестьян: он ставил, как мы видим, широкие гуманистические проблема. Главная идея рассказа Толстого – страстный протест против лицемерия и насилия, унижения достоинства человека.
Картина истязания солдата вызывает чувство жалости к нему, отвращения к издевательствам, к бесчеловечности. Ключевое слово рассказа – стыд. Справедливость и человечность необходимы для хорошей, правильной жизни.
Д/з: Написать сочинение на тему:
«Полковник на балу и после бала».
«Утро, изменившее жизнь»
«Что такое честь, долг, совесть в моём понимании.
«По́сле ба́ла» - рассказ Льва Толстого , увидевший свет после его смерти, в 1911 году.
История создания
В основе рассказа лежат события, произошедшие с братом Льва Толстого - Сергеем. В ту пору Лев Николаевич, будучи студентом, жил в Казани вместе с братьями. Сергей Николаевич был влюблён в Варвару Андреевну Корейш - дочь военного начальника Андрея Петровича Корейша и бывал у них в доме. Но после увиденного им избиения беглого солдата под руководством отца девушки, чувства влюблённого быстро охладели, и он отказался от намерения жениться.
Эта история прочно осела в памяти Толстого, и много лет спустя он описал её в своём произведении. Прежде чем рассказ получил своё окончательное название, он назывался «Дочь и отец», потом - «А вы говорите». Толстой написал рассказ для готовившегося Шолом-Алейхемом сборника произведений в пользу евреев, пострадавших во время кишинёвского погрома .
Упоминаемый в рассказе «девический институт» - это , располагавшийся тогда на окраине города. Место, где «гоняли татарина за побег», теперь является улицей Льва Толстого.
В рассказе Толстой рисует две контрастные картины. Первая - яркая и праздничная, он описывает бал у губернского предводителя, где герой рассказа влюблён в Вареньку и восхищён её отцом-полковником («губернский предводитель, добродушный старичок, богач-хлебосол»). Заботясь о любимой дочери, отец экономит на себе, вместо модной обуви заказывает сапоги у батальонного сапожника. Мазурка отца и дочери вызывает всеобщие аплодисменты, замечательно его бережное отношение к ней. Праздничную атмосферу усиливает то обстоятельство, что бал происходит в последний день масленицы . Но контрастом с этой праздничностью и роскошью предстаёт перед героем рассказа Иваном Васильевичем событие, происходящее наутро - отвратительная по своей жестокости кровавая расправа, осуществляемая отцом Вареньки над совершившим побег солдатом-татарином. Более того, полковник с «румяным лицом и белыми усами и бакенбардами» бьёт «малорослого, слабосильного солдата», считая, что тот недостаточно сильно ударил татарина палкой по спине, представляющей собой уже что-то «пестрое, мокрое, красное, неестественное». Перевоплощение нежно любящего отца и добродушного полковника в жестокого и безжалостного мучителя настолько потрясло Ивана Васильевича, что чувства его к Вареньке быстро остыли, «любовь с этого дня пошла на убыль». В образе сошедшей на нет любви писатель передаёт расставание с формальной верой , пережитое и им самим. Масштаб повествованию придаёт то, что расправа осуществляется в Прощёное воскресенье , что делает христианское прощение бессмысленной декларацией. Писатель подчёркивает немилосердность и нехристианский характер социума тем, что шпицрутенами наказывается не просто солдат, а мусульманин; так «христианская» проповедь инаковерующим преподаётся в форме насилия, а не Христовой любви .
Экранизации
- После бала (1961, короткометражный. Режиссёр Анатолий Дудоров).
Напишите отзыв о статье "После бала"
Примечания
Отрывок, характеризующий После бала
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
Рассказ «После бала» невелик по объему, однако поднимает проблемы общефилософского и нравственного уровня, связанные с миропониманием Толстого, увидевшего в простом сюжете глубокое противоречие между внешним и внутренним, тем, что лежит на поверхности, и тем, что скрыто от посторонних глаз. Разлад в чувствах и поступках становится объектом пристального внимания писателя, исследующего области малопонятной человеческой души.
В основу сюжета легла реальная история, которую, по одной из версий, в пору своего студенчества Толстой услышал от своего брата Сергея. Основой будущего рассказа стал случай, который произошел с Сергеем Николаевичем. Влюбленный в дочь военного начальника – Варвару Корейш, он собирался сделать ей предложение, но увидев жестокое наказание солдата, которым командовал отец девушки, он отказался от своего намерения.
Увиденное потрясло его, а сама история долго не давала покоя Льву Толстому, воплотившему сюжет в рассказ только спустя годы. Опубликовано произведение было через год после смерти писателя.
Смысл названия
Рассказ не сразу получил свое конечное название. Толстой рассматривал несколько черновых вариантов, среди которых были «Рассказ о бале и сквозь строй», «Отец и дочь», «А вы говорите…». Результатом долгих поисков стало заглавие «После бала».
Смысл названия «После бала» неоднозначен. Толстой во многих своих произведениях поднимал проблему человека и общества. Объект его интереса — обстоятельства, влияющие на человеческие решения и поступки, а также принципы, правила и мотивы, которыми он руководствуется в выборе. С одной стороны, название подчеркивает двоедушие одного из главных персонажей, неестественность его жизни, в которой со сменой декораций происходит и изменение личности. После бала маски меняются. Меняется поведение героя, да и сама его жизнь, уродливая на изнанке, не имеющая ничего общего с блеском и великолепием титульной стороны. С другой стороны, после бала происходит и осмысление героем-рассказчиком людей, с которыми он хотел связать свою жизнь, осознание противоречивости жизни, в которой неоправданная жестокость мирно сосуществует с изящностью и мнимым благородством.
Жанр и направление
«После бала» — произведение прозаическое; написано в жанре рассказа и вырывает из контекста жизни героя одно единственное событие, ставшее переломным для него, неоднозначное как для самого персонажа, так и для читателей.
Рассказ реалистический, поскольку в основу сюжета положен реальный, даже житейский случай, отражающий внутренний мир героя и, вместе с тем, задающий социально-общественный тон.
Главные герои и их характеристика
- Иван Васильевич — рассказчик. Уже будучи старым, он рассказывает о событиях минувшей юности. Главный герой во времена описываемого события был провинциальным студентом, но богатым и красивым франтом. Его отличают совестливость, чувство справедливости и впечатлительность. Он не смог забыть об избиении татарина и поэтому не стал связывать свою жизнь с любимой девушкой. Молодой человек был очень эмоционален: его чуть не вырвало, когда он брел домой после увиденного зрелища.
- Варенька — возлюбленная главного героя. Это высокая, статная и «величественная» светская девушка, которая покоряла кавалеров пленительной и ласковой улыбкой. У нее был царственный вид, но добрая душа ее никому не давала робеть в присутствии героини. Она тоже благоволила ухаживаниям рассказчика.
- Полковник (Петр Владиславич — орфография Толстого сохранена) — симпатичный и статный военный. Высокий и румяный пожилой мужчина с ласковой улыбкой и приятными манерами. Ради дочери экономит на себе: носит только казенные сапоги, например. Однако в сцене с телесным наказанием герой выглядит злым и жестоким: он бьет по лицу солдата, который слабо наносил удары провинившемуся татарину.
Темы и проблемы
Тематику рассказа можно рассматривать сразу на нескольких уровнях, беря за основу как социально-психологический и общефилософский аспект, так и более глубинный – моральный, этический, личностный.
В первом случае рассматривается проблема человека и его окружения , которому он может подчиниться или, напротив, оказать противодействие. Полностью ли среда формирует личность, или есть другая сущность, неподдающаяся подавлению, свободная и способная к борьбе с тем, что кажется ей неправильным и чуждым? Толстой выступает здесь против уравнения личности и нарушения её естественных прав. Право самостоятельно решить для себя, что считать хорошим, а что плохим, писатель оставляет за каждым человеком, способным к свободному выбору.
Ещё одной внешней темой является рабское положение солдата во времена правления Николая. Полное бесправие простого человека, тяжелейшие условия службы и телесные наказания, которым подвергались те, кто служил родине, возвращают не только к теме подавления личности, но ещё и к проблеме социального неравенства в николаевской России.
Вопрос морального, личностного уровня осмысления данного произведения целиком и полностью связан с образом военного. Двуличие и лицемерие полковника, семьянина и заботливого отца, с одной стороны, с другой – беспощадного и безжалостного командира, равнодушного к чужой боли. Ужас ситуации для героя-рассказчика не столько в том, что полковник устраивает пытки невинного солдата, сколько в его спокойном безразличном отношении к происходящему. Трепетность в отношении к дочери сосуществует в нём с неприкрытой жестокостью. Соотношение этих сторон в одном человеке невозможно себе представить, настолько велико несоответствие одного с другим. Толстой показывает редкий, но оттого не менее устойчивый человеческий тип людей-масок, способных на жестокость, прикрытую показным благонравием.
Идея
Главная мысль рассказа «После бала» — в следовании гуманистическим идеалам, обращении к по-настоящему добрым чувствам, в которых превалировать должно общечеловеческое. Противодействовать злому началу можно только путем самосовершенствования, поиску настоящих, не затуманенных воображением и ложным впечатлением смыслов. Оставаться человеком Толстой призывает даже в тех ситуациях, когда позволить себе беззаконие можно в силу статуса и положения.
Неслучайно герою рассказа становится стыдно за увиденное. Он чувствует свою сопричастность к происходящему, ответственность за жестокость другого. По мнению Толстого, так и должно быть. Беззаконие начинается с отдельного человека, борьба с ним – задача каждого неравнодушного к чужому горю.
Творческий метод Толстого, основанный на исследовании противоречий человеческой души, всегда заслуживал высокой оценки. Психологизм рассказа, эмоциональная насыщенность и собственно художественный стиль писателя делают сравнительно небольшое по объему произведение носителем многих смыслов, противоречивых, как и сама человеческая природа.
Мораль
Л.Н. Толстой известен рядовому читателю как великий мастер слова, писатель, вошедший в русскую литературу, как создатель монументальных психологических романов. Однако его влияние на русскую литературу и культуру намного глубже, чем можно представить. Толстой — не просто крупный писатель, но и мыслитель, основатель религиозно-философского учения. Стремление к нравственному совершенствованию, идеал жертвенной любви, изгоняющей страх – программа Толстого, видевшего смысл жизни в бескорыстном служении ближнему, основанному на чистой совершенной любви. Эти мысли он доносит до публики через рассказ «После бала», где герой не отвернулся от чужого горя, не смог смириться с ним. В его отказе от знакомства с жестоким военачальником – справедливая реакция общества, которая должна показать его членам, как надо себя вести.
Вывод прост: необходимо быть отзывчивым и справедливым в любой ситуации, даже если на кону стоит личный интерес. Герой был увлечен дочерью военачальника, но сделал выбор в пользу нравственного долга. Также нельзя злоупотреблять высоким положением и оправдывать им пороки.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Отличительной особенностью творчества Льва Николаевича Толстого является постоянный поиск ответов на нравственные вопросы, которые неизбежно возникают в жизни каждого человека. Предлагаем к рассмотрению анализ произведения Л. Н. Толстого «После бала», который будет полезен ученикам 8 класса при подготовке к уроку по литературе. В рассказе «После бала» анализ включает в себя полное раскрытие темы, а также особенности композиции, жанра и направления.
Краткий анализ
Год написания – 1903 год.
История создания – В основе сюжета лежит реальная история, случившаяся с братом писателя. Тот, будучи влюбленным в дочь военного начальника, собирался сделать девушке предложение. Однако передумал, когда стал свидетелем чрезвычайной жестокости ее отца по отношению к солдату.
Тема – Главная тема произведения - нравственность, которая в полной мере раскрывает проблематику устройства общества в царской России.
Композиция – Композиция построена на антитезе - противопоставлении бала и сцены наказания беглого солдата.
Жанр – Рассказ.
Направление – Реализм.
История создания
Рассказ «После бала» Лев Николаевич написал в 1903 году, однако опубликован он был уже после смерти писателя, в 1911 году. За основу сюжета Толстой взял историю родного брата, Сергея Николаевича, которой тот поделился с ним в молодости.
Сергей Толстой был страстно влюблен в Вареньку - очаровательную девушку, чей отец занимал пост военного градоначальника. Намерения молодого человека были достаточно серьезны, и он собирался связать себя узами брака со своей возлюбленной. Однако этим планам не суждено было сбыться. Сергей Толстой случайно стал свидетелем зверского обращения своего будущего тестя с беглым солдатом. Зрелище жестокой расправы над несчастным настолько сильно потрясла юношу, что тот в одночасье передумал жениться.
Лев Николаевич был потрясен услышанной историей, однако изложить ее на бумаге он смог лишь годы спустя. Не сразу он смог определиться и с названием своего произведения, подвергая критике каждый из вариантов. Среди них были «Отец и дочь», «Рассказ о бале и сквозь строй», «А вы говорите…».
Смысл названия «После бала» заключается в неоднозначности и противоречивости жизни. После ярких огней бала люди оказываются лицом к лицу с реалиями действительности. За внешним великолепием и лоском скрывается неоправданная жестокость и заскорузлость человеческих сердец, и смириться с этим фактом дано не всем.
Тема
Произведение, несмотря на небольшой объем, в полной мере раскрывает проблематику нравственного и философского характера, которая всегда была близка Льву Николаевичу.
Центральная тема «После бала» – нравственность. Автор ставит перед читателем вопросы: что представляют собой честь, достоинство, порядочность, справедливость? На протяжении многих поколений они волновали и продолжают волновать русское общество.
В основе конфликта произведения лежит двойственная природа полковника. Это статный, красивый, зрелый мужчина, привлекающий к себе внимание моложавостью и военной выправкой. Аристократичная сущность его подчеркивается безукоризненными манерами, красивой речью и приятным голосом. Полковник с легкостью мог расположить к себе кого угодно - настолько милым и любезным он показал себя во время бала.
Но уже ранним утром все это благодушие было сорвано, словно маска, во время процедуры наказания беглого солдата. Варенькин отец предстает грозным, жестоким начальником, способным на самый ужасный поступок.
Влюбленный в Вареньку главный герой, став свидетелем этого перевоплощения, уже не в состоянии по-прежнему испытывать светлые чувства к девушке. Зрелище бесчеловечной казни солдата навсегда меняет его мировоззрение. Он приходит к выводу, что не в состоянии быть сопричастным этому злу, и отказывается от своего личного счастья.
Основная мысль произведения - разоблачение фальши и напускного благодушия общества, за которым скрывается жестокость по отношению к людям, находящихся в зависимом положении. Если нет возможности изменить этот мир к лучшему и победить зло, то каждый человек способен сделать осознанный выбор - принимать участие или нет в этом зле. Быть честным по отношению к себе – вот чему учит произведение Толстого..
Композиция
Сюжет рассказа укладывается в рамки одной ночи, круто перевернувшей всю жизнь главного героя. Композиция произведения представляет собой «рассказ в рассказе», и состоит из нескольких частей: экспозиции (диалог, подводящий к описываемым событиям), завязки (сцена бала), кульминации (сцена наказания солдата) и развязки (заключительная реплика рассказчика).
Главной особенностью композиции является противопоставление двух основных частей: бала и наказания солдата. Поначалу читатель открывает для себя всю прелесть сверкающего бала - настоящего праздника любви, красоты и молодости. Легкий и искристый, словно брызги шампанского, он кружит голову и увлекает.
Но уже на следующее утро взору читателя открывается совсем иная картина. На фоне сгущающихся темных красок и под аккомпанемент надрывной, бьющей по нервам музыки происходит жестокое наказание солдата. Столь резкий контраст в качестве художественного средства как нельзя лучше помогает раскрыть основную идею произведения.
Главные герои
Жанр
Прозаическое произведение «После бала» написано в жанре рассказа. Об этом свидетельствует небольшой объем и раскрытие одной сюжетной линии (один случай из жизни одного героя). Поскольку произведение имеет форму «рассказ в рассказе», в нем описаны две эпохи - 40-е годы 19 века, и закат 19 столетия. Данный прием, используемый автором, призван показать читателю, что за это время проблемы в обществе никоим образом не изменились.
Рассказ реалистический, поскольку в его основу положен реально происшедший жизненный случай, который сквозь призму переживаний главного героя отражает слабые стороны социума.
— Вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хорошо, что дурно, что все дело в среде, что среда заедает. А я думаю, что все дело в случае. Я вот про себя скажу. Так заговорил всеми уважаемый Иван Васильевич после разговора, шедшего между нами, о том, что для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди. Никто, собственно, не говорил, что нельзя самому понять, что хорошо, что дурно, но у Ивана Васильевича была такая манера отвечать на свои собственные, возникающие вследствие разговора мысли и по случаю этих мыслей рассказывать эпизоды из своей жизни. Часто он совершенно забывал повод, по которому он рассказывал, увлекаясь рассказом, тем более что рассказывал он очень искренно и правдиво. Так он сделал и теперь. — Я про себя скажу. Вся моя жизнь сложилась так, а не иначе, не от среды, а совсем от другого. — От чего же? — спросили мы. — Да это длинная история. Чтобы понять, надо много рассказывать. — Вот вы и расскажите. Иван Васильевич задумался, покачал головой. — Да, — сказал он. — Вся жизнь переменилась от одной ночи, или скорее утра. — Да что же было? — А было то, что был я сильно влюблен. Влюблялся я много раз, но это была самая моя сильная любовь. Дело прошлое; у нее уже дочери замужем. Это была Б..., да, Варенька Б..., — Иван Васильевич назвал фамилию. — Она и в пятьдесят лет была замечательная красавица. Но в молодости, восемнадцати лет, была прелестна: высокая, стройная, грациозная и величественная, именно величественная. Держалась она всегда необыкновенно прямо, как будто не могла иначе, откинув немного назад голову, и это давало ей, с ее красотой и высоким ростом, несмотря на ее худобу, даже костлявость, какой-то царственный вид, который отпугивал бы от нее, если бы не ласковая, всегда веселая улыбка и рта, и прелестных, блестящих глаз, и всего ее милого, молодого существа. — Каково Иван Васильевич расписывает. — Да как ни расписывай, расписать нельзя так, чтобы вы поняли, какая она была. Но не в том дело: то, что я хочу рассказать, было в сороковых годах. Был я в то время студентом в провинциальном университете. Не знаю, хорошо ли это или дурно, но не было у нас в то время в нашем университете никаких кружков, никаких теорий, а были мы просто молоды и жили, как свойственно молодости: учились и веселились. Был я очень веселый и бойкий малый, да еще и богатый. Был у меня иноходец лихой, катался с гор с барышнями (коньки еще не были в моде), кутил с товарищами (в то время мы ничего, кроме шампанского, не пили; не было денег — ничего не пили, но не пили, как теперь, водку). Главное же мое удовольствие составляли вечера и балы. Танцевал я хорошо и был не безобразен. — Ну, нечего скромничать, — перебила его одна из собеседниц. — Мы ведь знаем ваш еще дагерротипный портрет. Не то что не безобразен, а вы были красавец. — Красавец так красавец, да не в том дело. А дело в том, что во время этой моей самой сильной любви к ней был я в последний день масленицы на бале у губернского предводителя, добродушного старичка, богача-хлебосола и камергера. Принимала такая же добродушная, как и он, жена его в бархатном пюсовом платье, в брильянтовой фероньерке на голове и с открытыми старыми, пухлыми, белыми плечами и грудью, как портреты Елизаветы Петровны, Бал был чудесный: зала прекрасная, с хорами, музыканты — знаменитые в то время крепостные помещика-любителя, буфет великолепный и разливанное море шампанского. Хоть я и охотник был до шампанского, но не пил, потому что без вина был пьян любовью, но зато танцевал до упаду — танцевал и кадрили, и вальсы, и польки, разумеется, насколько возможно было, всё с Варенькой. Она была в белом платье с розовым поясом и в белых лайковых перчатках, немного не доходивших до худых, острых локтей, и в белых атласных башмачках. Мазурку отбили у меня: препротивный инженер Анисимов — я до сих пор не могу простить это ему — пригласил ее, только что она вошла, а я заезжал к парикмахеру и за перчатками и опоздал. Так что мазурку я танцевал не с ней, а с одной немочкой, за которой я немножко ухаживал прежде. Но, боюсь, в этот вечер был очень неучтив с ней, не смотрел на нее, а видел только высокую стройную фигуру в белом платье с розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо и ласковые, милые глаза. Не я один, все смотрели на нее и любовались ею, любовались и мужчины, и женщины, несмотря на то, что она затмила их всех. Нельзя было не любоваться. По закону, так сказать, мазурку я танцевал не с нею, но в действительности танцевал я почти все время с ней. Она, не смущаясь, через всю залу шла прямо ко мне, и я вскакивал, не дожидаясь приглашения, и она улыбкой благодарила меня за мою догадливость. Когда нас подводили к ней и она не угадывала моего качества, она, подавая руку не мне, пожимала худыми плечами и, в знак сожаления и утешения, улыбалась мне. Когда делали фигуры мазурки вальсом, я подолгу вальсировал с нею, и она, часто дыша, улыбалась и говорила мне: «Encore». И я вальсировал еще и еще и не чувствовал своего тела. — Ну, как же не чувствовали, я думаю, очень чувствовали, когда обнимали ее за талию, не только свое, но и ее тело, — сказал один из гостей. Иван Васильевич вдруг покраснел и сердито закричал почти: — Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, хороший был писатель, — на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя. Ну, да вы не поймете... — Не слушайте его. Дальше что? — сказал один из нас. — Да. Так вот танцевал я больше с нею и не видал, как прошло время. Музыканты уж с каким-то отчаянием усталости, знаете, как бывает в конце бала, подхватывали все тот же мотив мазурки, из гостиных поднялись уже от карточных столов папаши и мамаши, ожидая ужина, лакеи чаще забегали, пронося что-то. Был третий час. Надо было пользоваться последними минутами. Я еще раз выбрал ее, и мы в сотый раз прошли вдоль залы. — Так после ужина кадриль моя? — сказал я ей, отводя ее к месту. — Разумеется, если меня не увезут, — сказала она, улыбаясь. — Я не дам, — сказал я. — Дайте же веер, — сказала она. — Жалко отдавать, — сказал я, подавая ей белый дешевенький веер. — Так вот вам, чтоб вы не жалели, — сказала она, оторвала перышко от веера и дала мне. Я взял перышко и только взглядом мог выразить весь свой восторг и благодарность. Я был не только весел и доволен, я был счастлив, блажен, я был добр, я был не я, а какое-то неземное существо, не знающее зла и способное на одно добро. Я спрятал перышко в перчатку и стоял, не в силах отойти от нее. — Смотрите, папа просят танцевать, — сказала она мне, указывая на высокую статную фигуру ее отца, полковника с серебряными эполетами, стоявшего в дверях с хозяйкой и другими дамами. — Варенька, подите сюда, — услышали мы громкий голос хозяйки в брильянтовой фероньерке и с елисаветинскими плечами. Варенька подошла к двери, и я за ней. — Уговорите, ma chère, отца пройтись с вами. Ну, пожалуйста, Петр Владиславич, — обратилась хозяйка к полковнику. Отец Вареньки был очень красивый, статный, высокий и свежий старик. Лицо у него было очень румяное, с белыми à la Nicolas I подвитыми усами, белыми же, подведенными к усам бакенбардами и с зачесанными вперед височками, и та же ласковая, радостная улыбка, как и у дочери, была в его блестящих глазах и губах. Сложен он был прекрасно, с широкой, небогато украшенной орденами, выпячивающейся по-военному грудью, с сильными плечами и длинными стройными ногами. Он был воинский начальник типа старого служаки николаевской выправки. Когда мы подошли к дверям, полковник отказывался, говоря, что он разучился танцевать, но все-таки, улыбаясь, закинув на левую сторону руку, вынул шпагу из портупеи, отдал ее услужливому молодому человеку и, натянув замшевую перчатку на правую руку, — «надо всё по закону», — улыбаясь, сказал он, взял руку дочери и стал в четверть оборота, выжидая такт. Дождавшись начала мазурочного мотива, он бойко топнул одной ногой, выкинул другую, и высокая, грузная фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно, с топотом подошв и ноги об ногу, задвигалась вокруг залы. Грациозная фигура Вареньки плыла около него, незаметно, вовремя укорачивая или удлиняя шаги своих маленьких белых атласных ножек. Вся зала следила за каждым движением пары. Я же не только любовался, но с восторженным умилением смотрел на них. Особенно умилили меня его сапоги, обтянутые штрипками, — хорошие опойковые сапоги, но не модные, с острыми, а старинные, с четвероугольными носками и без каблуков, Очевидно, сапоги были построены батальонным сапожником. «Чтобы вывозить и одевать любимую дочь, он не покупает модных сапог, а носит домодельные», — думал я, и эти четвероугольные носки сапог особенно умиляли меня. Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но теперь был грузен, и ноги уже не были достаточно упруги для всех тех красивых и быстрых па, которые он старался выделывать. Но он все-таки ловко прошел два круга. Когда же он, быстро расставив ноги, опять соединил их и, хотя и несколько тяжело, упал на одно колено, а она, улыбаясь и поправляя юбку, которую он зацепил, плавно прошла вокруг него, все громко зааплодировали. С некоторым усилием приподнявшись, он нежно, мило обхватил дочь руками за уши и, поцеловав в лоб, подвел ее ко мне, думая, что я танцую с ней. Я сказал, что не я ее кавалер. — Ну, все равно, пройдитесь теперь вы с ней, — сказал он, ласково улыбаясь и вдевая шпагу в портупею. Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую в моей душе способность любви. Я обнимал в то время весь мир своей любовью. Я любил и хозяйку в фероньерке, с ее елисаветинским бюстом, и ее мужа, и ее гостей, и ее лакеев, и даже дувшегося на меня инженера Анисимова. К отцу же ее, с его домашними сапогами и ласковой, похожей на нее, улыбкой, я испытывал в то время какое-то восторженно-нежное чувство. Мазурка кончилась, хозяева просили гостей к ужину, но полковник Б. отказался, сказав, что ему надо завтра рано вставать, и простился с хозяевами. Я было испугался, что и ее увезут, но она осталась с матерью. После ужина я танцевал с нею обещанную кадриль, и, несмотря на то, что был, казалось, бесконечно счастлив, счастье мое все росло и росло. Мы ничего не говорили о любви. Я не спрашивал ни ее, ни себя даже о том, любит ли она меня. Мне достаточно было того, что я любил ее. И я боялся только одного, чтобы что-нибудь не испортило моего счастья. Когда я приехал домой, разделся и подумал о сне, я увидал, что это совершенно невозможно. У меня в руке было перышко от ее веера и целая ее перчатка, которую она дала мне, уезжая, когда садилась в карету и я подсаживал ее мать и потом ее. Я смотрел на эти вещи и, не закрывая глаз, видел ее перед собой то в ту минуту, когда она, выбирая из двух кавалеров, угадывает мое качество, и слышу ее милый голос, когда говорит: «Гордость? да?» — и радостно подает мне руку или когда за ужином пригубливает бокал шампанского и исподлобья смотрит на меня ласкающими глазами. Но больше всего я вижу ее в паре с отцом, когда она плавно двигается около него и с гордостью и радостью и за себя и за него взглядывает на любующихся зрителей. И я невольно соединяю его и ее в одном нежном, умиленном чувстве. Жили мы тогда одни с покойным братом. Брат и вообще не любил света и не ездил на балы, теперь же готовился к кандидатскому экзамену и вел самую правильную жизнь. Он спал. Я посмотрел на его уткнутую в подушку и закрытую до половины фланелевым одеялом голову, и мне стало любовно жалко его, жалко за то, что он не знал и не разделял того счастья, которое я испытывал. Крепостной наш лакей Петруша встретил меня со свечой и хотел помочь мне раздеваться, но я отпустил его. Вид его заспанного лица с спутанными волосами показался мне умилительно трогательным. Стараясь не шуметь, я на цыпочках прошел в свою комнату и сел на постель. Нет, я был слишком счастлив, я не мог спать. Притом мне жарко было в натопленных комнатах, и я, не снимая мундира, потихоньку вышел в переднюю, надел шинель, отворил наружную дверь и вышел на улицу. С бала я уехал в пятом часу, пока доехал домой, посидел дома, прошло еще часа два, так что, когда я вышел, уже было светло. Была самая масленичная погода, был туман, насыщенный водою снег таял на дорогах, и со всех крыш капало. Жили Б. тогда на конце города, подле большого поля, на одном конце которого было гулянье, а на другом — девический институт. Я прошел наш пустынный переулок и вышел на большую улицу, где стали встречаться и пешеходы, и ломовые с дровами на санях, достававших полозьями до мостовой. И лошади, равномерно покачивающие под глянцевитыми дугами мокрыми головами, и покрытые рогожками извозчики, шлепавшие в огромных сапогах подле возов, и дома улицы, казавшиеся в тумане очень высокими, — все было мне особенно мило и значительно. Когда я вышел на поле, где был их дом, я увидал в конце его, по направлению гулянья, что-то большое, черное и услыхал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у меня все время пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жесткая, нехорошая музыка. «Что это такое?» — подумал я и по проезженной посередине поля скользкой дороге пошел по направлению звуков. Пройдя шагов сто, я из-за тумана стал различать много черных людей. Очевидно, солдаты. «Верно, ученье», — подумал я и вместе с кузнецом в засаленном полушубке и фартуке, несшим что-то и шедшим передо мной, подошел ближе. Солдаты в черных мундирах стояли двумя рядами друг против друга, держа ружья к ноге, и не двигались. Позади их стояли барабанщик и флейтщик и не переставая повторяли всё ту же неприятную, визгливую мелодию. — Что это они делают? — спросил я у кузнеца, остановившегося рядом со мною. — Татарина гоняют за побег, — сердито сказал кузнец, взглядывая в дальний конец рядов. Я стал смотреть туда же и увидал посреди рядов что-то страшное, приближающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголенный по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его. Рядом с ним шел высокий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой. Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опрокидываясь назад — и тогда унтер-офицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперед, то падая наперед — и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения, тянули его назад. И не отставая от него, шел твердой, подрагивающей походкой высокий военный. Это был ее отец, с своим румяным лицом и белыми усами и бакенбардами. При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова. Только когда он был совсем близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал: «Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте». Но братцы не милосердовали, и, когда шествие совсем поравнялось со мною, я видел, как стоявший против меня солдат решительно выступил шаг вперед и, со свистом взмахнув палкой, сильно шлепнул ею по спине татарина. Татарин дернулся вперед, но унтер-офицеры удержали его, и такой же удар упал на него с другой стороны, и опять с этой, и опять с той. Полковник шел подле, и, поглядывая то себе под ноги, то на наказываемого, втягивал в себя воздух, раздувая щеки, и медленно выпускал его через оттопыренную губу. Когда шествие миновало то место, где я стоял, я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека. — О Господи, — проговорил подле меня кузнец. Шествие стало удаляться, все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же твердым шагом двигалась высокая, статная фигура полковника рядом с наказываемым. Вдруг полковник остановился и быстро приблизился к одному из солдат. — Я тебе помажу, — услыхал я его гневный голос. — Будешь мазать? Будешь? И я видел, как он своей сильной рукой в замшевой перчатке бил по лицу испуганного малорослого, слабосильного солдата за то, что он недостаточно сильно опустил свою палку на красную спину татарина. — Подать свежих шпицрутенов! — крикнул он, оглядываясь, и увидел меня. Делая вид, что он не знает меня, он, грозно и злобно нахмурившись, поспешно отвернулся. Мне было до такой степени стыдно, что, не зная, куда смотреть, как будто я был уличен в самом постыдном поступке, я опустил глаза и поторопился уйти домой. Всю дорогу в ушах у меня то била барабанная дробь и свистела флейта, то слышались слова: «Братцы, помилосердуйте», то я слышал самоуверенный, гневный голос полковника, кричащего: «Будешь мазать? Будешь?» А между тем на сердце была почти физическая, доходившая до тошноты, тоска, такая, что я несколько раз останавливался, и мне казалось, что вот-вот меня вырвет всем тем ужасом, который вошел в меня от этого зрелища. Не помню, как я добрался домой и лег. Но только стал засыпать, услыхал и увидел опять все и вскочил. «Очевидно, он что-то знает такое, чего я не знаю, — думал я про полковника. — Если бы я знал то, что он знает, я бы понимал и то, что я видел, и это не мучило бы меня». Но сколько я ни думал, я не мог понять того, что знает полковник, и заснул только к вечеру, и то после того, как пошел к приятелю и напился с ним совсем пьян. Что ж, вы думаете, что я тогда решил, что то, что я видел, было — дурное дело? Ничуть. «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал», — думал я и старался узнать это. Но сколько ни старался — и потом не мог узнать этого. А не узнав, не мог поступить в военную службу, как хотел прежде, и не только не служил в военной, но нигде не служил и никуда, как видите, не годился. — Ну, это мы знаем, как вы никуда не годились, — сказал один из нас. — Скажите лучше: сколько бы людей никуда не годились, кабы вас не было. — Ну, это уж совсем глупости, — с искренней досадой сказал Иван Васильевич. — Ну, а любовь что? — спросили мы. — Любовь? Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. Так вот какие бывают дела и от чего переменяется и направляется вся жизнь человека. А вы говорите... — закончил он.
