Литература раннего Средневековья (ХII-ХIII вв.). Литература Средневековья

Средневековая европейская литература - это литература эпохи феодализма, которая возникла в Европе в период отмирания рабовладельческого уклада, распада античных форм государственности и возведения христианства в ранг государственной религии (III-IV вв.). Этот период завершается в XIV-XV вв., с возникновением капиталистических элементов в городской экономике, становлением абсолютистских национальных государств и утверждением светской гуманистической идеологии, сломившей авторитет церкви.

В своем развитии она проходит два больших этапа: средневековье раннее (III-X вв.) и средневековье зрелое (XII-XIII вв.). Можно выделить и позднее средневековье (XIV-XV вв.), когда в литературе возникают качественно новые (ранневозрожденческие) явления, а традиционно средневековые жанры (рыцарский роман) переживают упадок.

Раннее средневековье - переходное время. Феодальная формация сложилась в скольконибудь отчетливом виде лишь к VIII-IX вв. Несколько столетий во всей Европе, где прокатывались одна за другой волны великого переселения народов, царили смута и неустойчивость. До падения в V в. Западной Римской империи сохранялась почва для продолжения античной культурной и литературной традиции, но затем монополия в культуре переходит к церкви, литературная жизнь замирает. Лишь в Византии продолжают жить традиции эллинской культуры, и на западных окраинах Европы, в Ирландии и Британии, сохраняется латинская образованность. Однако к VIII в. политическая и хозяйственная разруха была преодолена, власть, взятая сильной рукой императора Карла Великого, предоставила материальную возможность и для распространения знаний (учреждение школ), и для развития словесности. Империя Карла после его смерти распалась, рассеялась созданная им академия, однако первые шаги к созданию новой литературы были сделаны.

В XI в. родилась и утвердилась литература на национальных - романских и германских языках. Латинская традиция остается еще очень сильной и продолжает выдвигать художников и явления общеевропейского масштаба: исповедальная проза Пьера Абеляра (автобиографическая «История моих бедствий», 1132-1136), экстатическая религиозная лирика Хильдегарды Бингенской (1098- 1179), светская эпическая героика Вальтера Шатильонского (поэма «Александреида», ок. 1178-1182), смеховое вольномыслие ва-гантов, бродячих клириков, воспевавших радости плоти. Но с каждым новым столетием латынь все дальше отходит от литературы и все ближе смыкается с наукой. При этом надо учитывать, что границы литературы в средние века понимались шире, чем в наше время, и были открыты даже для философских трактатов, не говоря уж об исторических сочинениях. Признаком литературного произведения считался не его предмет, а его форма, отделанность слога.

Средневековая литература существует как литература сословная, иного в обществе жесткой социальной иерархии и быть не могло. Религиозная литература занимает в средневековой культуре огромное пространство с размытыми границами. Это не только литература собственно церкви, и прежде всего выработанный в течение веков комплекс богослужебной литературы, в который входили и лирика песнопений, и проза проповедей, посланий, житий святых, и драматургия обрядовых действ. Это и религиозный пафос множества произведений, отнюдь не клерикальных по своей общей установке (например, французские эпические поэмы, в частности «Песнь о Роланде», где идеи защиты родины и христианства нерасторжимы). Наконец, это принципиальная возможность любое светское по содержанию и форме произведение подвергнуть религиозному истолкованию, поскольку для средневекового сознания любое явление действительности выступает как воплощение «высшего», религиозного значения. Иногда в изначально светский жанр с течением времени привносилась религиозность - такова судьба французского рыцарского романа. Но бывало и наоборот: итальянец Данте в «Божественной комедии» смог наделить традиционный религиозный жанр «видения» («видение» - рассказ о сверхъестественном откровении, о путешествии в загробный мир) общегуманистическим пафосом, а англичанин У. Ленгленд в «Видении о Петре Пахаре» - пафосом демократическим и бунтарским. На протяжении зрелого средневековья светская тенденция в литературе постепенно нарастает и вступает в не всегда мирные отношения с тенденцией религиозной.

Рыцарская литература, непосредственно связанная с правящим классом феодального общества, - самая значительная часть средневековой литературы. В ней было три основных раздела: героический эпос, куртуазная (придворная) лирика и роман. Эпос зрелого средневековья - первое крупное жанровое проявление литературы на новых языках и новая ступень в истории жанра по сравнению с древним эпосом кельтов и скандинавов. Его историческая почва - эпоха государственной и этнической консолидации, становления феодальных общественных отношений. Его сюжетная основа - предания о времени великого переселения народов (немецкая «Песнь о Нибелунгах»), о норманнских набегах (немецкая «Кудруна»), о войнах Карла Великого, его ближайших предков и преемников («Песнь о Роланде» и весь французский эпический «корпус», в который входит около ста памятников), о борьбе с арабским завоеванием (испанская «Песнь о моем Сиде»). Носителями эпоса были бродячие народные певцы (французские «жонглеры», немецкие «шпильманы», испанские «хуглары»). У них эпос отходит от фольклора, хотя связей с ним не порывает, забывает о сказочной тематике ради исторической, в нем ярко развертывается идеал вассального, патриотического и религиозного долга. Эпос окончательно складывается в X-XIII вв., с XI в. начинает записываться и, несмотря на значительную роль феодал ьно-рыцарского элемента, не утрачивает своей исконной народно-героической основы.

Лирика, созданная поэтами-рыцарями, которые именовались трубадурами на юге Франции (Прованс) и труверами на севере Франции, миннезингерами в Германии, про-лагает прямую дорогу к Данте, Петрарке и через них - ко всей новоевропейской лирической поэзии. Зародилась она в Провансе в XI в. и затем распространилась по всей Западной Европе. В рамках этой поэтической традиции была выработана идеология кур-туазности (от «куртуазный» - «придворный») как возвышенной нормы социального поведения и духовного строя - первая относительно светская идеология средневековой Европы. По преимуществу это поэзия любовная, хотя она знакома и с дидактикой, сатирой, политическим высказыванием. Ее нововведение - культ Прекрасной Дамы (построенный по образцу культа Богоматери) и этика беззаветного любовного служения (построенная по образцу этики вассальной верности). Куртуазная поэзия открыла любовь как самоценное психологическое состояние, сделав важнейший шаг в постижении внутреннего мира человека.

В границах той же куртуазной идеологии возник рыцарский роман. Его родина - Франция XII в., а один из создателей и одновременно высочайший мастер - Кретьен де Труа. Роман быстро завоевал Европу и уже в начале XIII в. обрел вторую родину в Германии (Вольфрам фон Эшенбах, Готфрид Страсбургский и др.). Этот роман соединял сюжетную увлекательность (действие, как правило, происходит в сказочной стране короля Артура, где нет конца чудесам и приключениям) с постановкой серьезных этических проблем (соотношение индивидуального с социальным, любви и рыцарского долга). Рыцарский роман обнаружил в эпическом герое новую сторону - драматическую духовность.

Третий массив средневековой словесности - литература города. В ней, как правило, отсутствует идеализирующий пафос рыцарской литературы, она ближе к быту и в какой-то степени реалистичнее. Но в ней очень силен элемент нравоучения и поучения, который приводит к созданию широкообъемлющих дидактических аллегорий («Роман о Розе» Гильома де Лорриса и Жана де Мёна, около 1230-1280). Диапазон сатирических жанров городской литературы простирается от монументального «животного» эпоса, где в качестве персонажей выведены император - Лев, феодал - Волк, архиепископ - Осел («Роман о Лисе», XIII в.), до небольшого стихотворного рассказа (французские фаблио, немецкий шванк). Средневековая драма и средневековый театр, никак не связанные с античными, родились в церкви как осуществление скрытых драматических возможностей богослужения, но очень скоро храм передал их городу, горожанам, и возникла типично средневековая система театральных жанров: огромная многодневная мистерия (инсценировка всей священной истории, от сотворения мира до страшного суда), быстрый фарс (бытовая комическая пьеса), степенное моралите (аллегорическая пьеса о столкновении пороков и добродетелей в душе человека). Средневековая драма явилась ближайшим источником драматургии Шекспира, Лопе де Вега, Кальдерона.

Средневековую литературу и средние века в целом принято оценивать как время бескультурья и религиозного фанатизма. Эта характеристика, родившаяся еще в эпоху Возрождения и неотделимая от процесса самоутверждения светских культур Ренессанса, классицизма, Просвещения, превратилась в некий штамп. Но культура средних веков - неотъемлемый этап всемирно-исторического прогресса. Человек средних веков знал не только молитвенный экстаз, он умел наслаждаться жизнью и радоваться ей, умел передать эту радость в своих творениях. Средние века оставили нам непреходящие художественные ценности. В частности, утратив пластичность и телесность, свойственные античному видению мира, средневековье ушло далеко вперед в постижении духовного мира человека. «Не блуждай вне, но войди вовнутрь себя», - писал на заре этой эпохи Августин, величайший христианский мыслитель. Средневековая литература при всей ее исторической специфике и при всех ее неизбежных противоречиях - шаг вперед в художественном развитии человечества.

рыцарский роман

Один из центральных жанров средневековой повествовательной литературы, получивший общеевропейское распространение. Сложился в сер. XII в., первые памятники возникли в окружении Генриха II Плантаге-нета и Алиеноры Аквитанской, а также их прямых потомков. Сюжетное ядро жанра образуют бретонские сказания, группирующиеся вокруг полулегендарного короля бриттов Артура и его сподвижников - рыцарей Круглого Стола.

В своем первоначальном значении слово «roman» указывало на «романский» (французский, в противовес латинскому) язык данного произведения. Жанровая семантика включается в него постольку, поскольку «роман» противопоставляется «жесте» (chanson de geste), национальному героическому эпосу. Р.ий Р. формируется как антипод «песней одеяниях» с их установкой на изображение идеального прошлого Франции; отсюда и очевидная связь Р.ого Р.а - на ранних стадиях его становления - с эпосом. Романы 50-х гг. XII в. целиком остаются на исторической почве, однако не национальной, а «чужой» - прежде всего античной. Часто они обнаруживают и формальное сходство с эпической поэмой. Сохранившийся фрагмент «Романа об Александре» (20-е гг. XII в.) Альберика из Безан-сона, равно как и одноименный анонимный роман, возникший чуть позже при пуатевин-ском дворе, написаны лессами, ассонансным стихом. Анонимный «Роман о Фивах» представляет собой переработку «Фиваиды» Стация в соответствии с понятиями и нормами своего времени, а громадный «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора строится на средневековых латинских пересказах Гомера. Создатели романов, труверы, зачастую занимают должность придворного историографа (Бенуа де Сент-Мор, нормандец Вас). Однако, несмотря на неугасающий в течение всего средневековья интерес к фигуре Александра Македонского (романы Александра де Берне, Пьера де Сен-Клу, Александра де Пари, Томаса из Кента) и возникновение в последней трети XII в. целого ряда «антикизирую-щих» романов («Атис и Профилиас» Александра де Берне, «Ипомедон и Протесилай» Гуона де Ротеланда и др.), исторический материал не стал основанием нового жанра. В первую очередь потому, что, отказываясь от описания национального прошлого, Р.ий Р. порывал с эпической поэтикой «историзма» как таковой: попытки куртуазной обработки эпоса («Песнь о Нибелунгах» в Германии) лишь подтверждают несовместимость двух жанров. «Чужая» история стала промежуточным звеном, позволяющим перейти к характерной для зрелого Р.ого Р.а поэтике художественного вымысла, которым, в конечном счете, и определяются его основные черты: изображение личной судьбы героя, чья рыцарская доблесть обусловлена идеалами не вассального, но куртуазного служения, и чей кодекс чести никак не соотносится с какими-либо национальными интересами; превращение любовного чувства в центральный фактор развития сюжета, благодаря чему внимание переносится на душевную жизнь героя (с Р. им Р.ом обычно связывают открытие «внутреннего человека» в средневековой литературе).

Разработка любовных мотивов отличала уже самые ранние памятники жанра. Так, «Роман об Энее» (1160/1165 гг.) неизвестного нормандского клирика, будучи обработкой «Энеиды» Вергилия, целиком построен на любовных перипетиях: роковой страсти Дидоны к Энею и взаимной пылкой любви Энея и Лавинии. В процессе становления Р.ий Р. испытал бесспорное воздействие куртуазной лирики; значительную роль сыграло здесь и творчество Овидия, послужившее во многих отношениях источником не только общей концепции любви в Р.ом Р.е, но и ряда романных сюжетов («Нарцисс», «Пирам и Фисба», кон. XII в.).

Однако канонические структуры жанра оформились на основе сюжетного материала кельтских сказаний («мабиногион»). Еще прежде, чем эти легенды получили литературную обработку в рамках романного жанра, они были широко распространены в форме т.н. бретонских лэ, исполнявшихся жонглерами из Бретани; в кон. XII в. их использовала в своем творчестве Мария Французская. Начало бретонскому циклу Р.их Р.ов положил нормандский трувер Вас, чей «Роман о Бруте» (1155 г.) представляет собой стихотворную - написанную 8-сложником с парными рифмами, который превратился во Франции в формальную характеристику романного повествования, - французскую версию латинского прозаического сочинения валлийца Гальфрида Монмутского «История королей Британии» (ок. 1136 г.). В «Бруте» не только фигурирует большинство обязательных персонажей классического Р.ого Р.а -сенешаль Кей, коннетабль Артура Бедивер, волшебник Мерлин, Говен, Ивейн, - но и впервые возникает мотив рыцарского братства, символом которого служит знаменитый Круглый Стол короля Артура. В 1203 г. появилась еще одна, английская переработка Гальфрида - «Брут» Лайамона, созданный под явным влиянием романа Васа.

Тип сюжета, топика и форма Р.ого Р.а окончательно сложились в произведениях шампанского трувера Кретьена де Труа, придворного поэта Марии Шампанской и Филиппа Фландрского. Кретьену принадлежат пять романов: «Эрек и Энида» (ок. 1170 г.), «Клижес» (ок. 1176 г.), «Ивейн, или Рыцарь со львом», «Рыцарь Телеги, или Ланселот» (оба - между 1176 и 1181 гг.) и «Персиваль, или Повестьо Граале» (между 1181 и 1191 гг.). Именно в них, начиная уже с «Эрека», появляется идеальное, не локализованное ни во времени, ни в пространстве, королевство Артура, одновременно куртуазная утопия и чистый поэтический вымысел, насыщенный сказочными мотивами. При этом романный сюжет у Кретьена организуется вокруг одного эпизода-конфликта из жизни главного героя - рыцаря Круглого Стола; герой совершает свои подвиги во имя любви к даме: любовные перипетии выходят в повествовании на первый план.

В тот же период, что и романы Кретьена, складывается корпус произведений, трактующих один из самых популярных в средние века кельтских сюжетов - историю любви Тристана и Изольды. Сам Кретьен был автором «Повести о короле Марке и Изольде Белокурой» (не сохранилась), и куртуазный мир его романов во многом полемически ориентирован на ту концепцию любовного чувства, которая возникает в «Романе о Тристане» нормандского трувера Тома, ставшего впоследствии источником целой группы сочинений на данный сюжет (французская поэма «Тристан-юродивый», немецкий стихотворный роман Готфрида Страсбургского «Тристан», продолженный Ульрихом фон Тюргеймом и Генрихом фон Фрейбергом, прозаическая норвежская сага 20-х гг. XIII в., принадлежащая монаху Роберту, английская поэма «Сэр Тристрем», итальянские прозаические версии). Роман Тома, сохранившийся во фрагментах, повествует о трагически неизменной и безысходной любви рыцаря к жене своего сюзерена и дяди («почти отца») короля Марка. Преступная во всех отношениях роковая страсть, причиной и символом которой выступает любовный напиток, выпитый по ошибке, никак не затрагивает систему этических ценностей: и король Марк, и Изольда Белорукая, на которой женится Тристан, чтобы преодолеть любовь к Изольде Белокурой, и оба протагониста сохраняют все высокие душевные качества, но при этом страдают от всевластного чувства, неодолимо увлекающего героев к гибели. Версия Тома, обычно именуемая «куртуазной», в действительности далека от идеалов куртуазной лирики и Р.ого Р.а: дама в «Романе о Тристане» не является объектом полусакрального поклонения и не вдохновляет героя на подвиги в ее честь. Центр тяжести перенесен на психологические муки, которые претерпевают герои, связанные родственными и нравственными узами и бесконечно, помимо воли, преступающие их. Несколько иначе описывается любовь Тристана и Изольды в т.н. «эпической» версии сюжета, к которой относят «Роман о Тристане» французского поэта Беру-ля (также сохранившийся во фрагментах) и восходящий к нему немецкий роман Эйль-харта фон Оберге. Беруль, эксплицитно ориентируясь на поэтику «жесты» с ее формальностью и обращенностью к слушателям, изображает Марка как слабого короля, зависимого от непокорных баронов. Вместе с тем страсть влюбленных у него частично утрачивает роковой характер (действие любовного зелья ограничено тремя годами), приобретая, однако, самоценность, оправдывающую ее в глазах не только персонажей-простолюдинов - горожан, дворцовых слуг, неродовитых рыцарей, - но и божественного провидения, благодаря которому они неизменно избегают западни и разоблачения, в том числе и на «божьем суде». Однако и такая любовь, торжествующая, почти не ведающая душевных терзаний и не устремленная к смерти, не вписывается в систему куртуазных норм.

Кретьен де Труа уже в «Эреке и Эниде» предлагает принципиально иную концепцию чувства - законного, счастливого и, что главное, неотделимого от социально-нравственной («рыцарственной») роли героя. История брака Эрека и Эниды представляет собой лишь завязку действия; основная интрига связана с рыцарским служением Эрека, на которое его подвигает жена и которое является одновременно и проверкой взаимной любви супругов; вершиной рыцарственности становится финальная победа над стражем заколдованного сада, благодаря которой Эрек освобождает от злых чар целое королевство.

На прямой полемике с «Тристаном» Тома строится второй роман Кретьена - «Кли-жес»; повторяя исходную сюжетную схему легенды о Тристане и Изольде (любовь юноши Клижеса к жене его дяди-императора, Фенисе), Кретьен отрицает адюльтер как источник трагической, обреченной страсти. Чудесный напиток охраняет Фенису от посягательств нелюбимого мужа, а воссоединиться с Клижесом ей помогает хитроумная уловка с мнимой смертью. Не зная неверности, даже вынужденной, не преступая нравственных законов, юные герои после скоропостижной кончины императора (узурпировавшего трон, принадлежащий отцу Клижеса) воцаряются на престоле, и Фениса, подобно Эниде, совмещает в себе роли супруги, возлюбленной и дамы рыцаря. Любопытно, что, по-видимому, в силу полемичности замысла топика романа отличается от обычной топики бретонского цикла. Действие происходит не в феерическом пространстве, подвластном Артуру, но в пределах реальной географии XII в., главным образом в Константинополе.

Гармония любовного чувства и рыцарского долга - основополагающий принцип кре-тьеновских романов, и ее достижение составляет главный двигатель и конечную цель интриги. Согласно этому принципу построен и «Ивейн», где герой, отказавшись после временного безумия от самоценных «авантюр» и превратившись в защитника слабых и невинных, становится одним из самых славных рыцарей Круглого Стола и одновременно обретает в своей возлюбленной жену и даму. Иначе организован сюжет «Ланселота» - романа, написанного «на заказ» и целиком подчиненного идеологии собственно куртуазной любви как служения даме. Влюбленный в капризную королеву Геньевру, супругу Артура, одержимый исключительно своей любовью, рыцарь не только побеждает всех врагов, но и соглашается на крайнее унижение: невзирая на издевательства, садится в телегу, ибо только так он может узнать, где пребывает похищенная королева. Куртуазная любовь внешне торжествует, однако любовное помешательство Ланселота описано Кре-тьеном иронически (многие исследователи видят в романе травестийный вариант «Эрека» и «Ивейна»); характер героя по необходимости статичен. Показательно, что поэт не завершил своего произведения, поручив дописать его своему ученику Годфруа де Ланьи.

Особое место в творчестве Кретьена - и в развитии жанра Р.ого Р.а как такового - занимает его последний роман «Персеваль», чрезвычайно сложный по структуре; не оконченный поэтом, он вызвал бесконечное число продолжений, переложений и подражаний. Здесь впервые возникает центральный для жанрового универсума символический мотив чаши Грааля, сочетающий в себе кельтские мифологемы и христианскую семантику. Задача обретения Грааля (и одновременно снятия заклятия с владений Короля-Рыболова), заведомо возвышенная, но неопределенная, требует от рыцаря соблюдения строгого этического кодекса, превращающего его странствия в своего рода подвижничество, в рамках которого идея любовного служения занимает подчиненное положение.

Французский Р.ий Р. второй половины XII в. оказал решающее влияние на становление жанра в Германии. Перелагая «Роман об Энее», Генрих фон Фельдеке (1140/1150 -ок. 1210) впервые использовал для воплощения романного материала четырехудар-ный стих народных шпрухов. Гартман фон Ауэ (ок. 1170-1215), министериал, посвященный в рыцари и, возможно, участник одного из крестовых походов, прославился благодаря своим обработкам «Эрека» и «Ивейна», в которых, по сравнению с романами Кретьена, усилен мотив духовного подвига, нравственного совершенствования героя на пути превращения в истинного рыцаря (что до известной степени делает Гартмана предтечей «романа воспитания»). Тематика этического испытания особенно ярко разработана в оригинальном романе немецкого поэта, одном из самых замечательных произведений средневековой повествовательной литературы (не укладывающемся, правда, в строгие жанровые рамки) - «Бедном Генрихе» (ок. 1195 г.), где герой, пораженный проказой, отказывается избавиться от этой болезни ценой жизни влюбленной в него девушки-крестьянки. Взаимодействие Р.ого Р.а и христианской легенды, которым отмечено творчество Гартмана, - одна из главных отличительных черт жанра на немецкой почве. Христианские мотивы усилены и эксплицированы в романе «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха (ок. 1170-1220), миннезингера при тюрингском дворе; переложив на средневерхненемецкий язык «Персеваля» Кретьена, Вольфрам продолжил и завершил оборванные шампанским поэтом сюжетные нити, добавил вступительную часть, посвященную отцу Парцифаля и придал легенде о поисках Грааля всемирный масштаб, включив в географию поиска и мусульманский мир (тем самым фантастический артуровс-кий универсум заменяется идеей единого мирового рыцарства). Грааль из чаши превращается в светозарный камень, не порождающий гостию, как у Кретьена, но, наоборот, обретающий свои волшебные свойства благодаря божественной облатке. Конфликт романа строится на противопоставлении рыцарского кодекса поведения и христианского сострадания: именно в отсутствии последнего упрекается Парцифаль, не задавший в первое посещение Замка Грааля необходимых вопросов Королю-Рыболову. Вольфрам вводит отсутствующий у Кретьена мотив бунта Парцифаля против Бога, неверное представление героя о грехе и божественном милосердии, приносящее ему страдания, -первая ступень духовно-религиозного очищения, этап того длительного искупления своей греховности, в результате которого Парцифаль достигает наконец раскаяния, излечивает Короля-Рыболова и становится королем Грааля. Обозначенный в романе Кретьена параллелизм в поисках Грааля Персевалем и доблестным рыцарем Говеном выливается у Вольфрама в противопоставление идеального, но светского рыцаря Круглого Стола, которому не дано обрести дивный камень, и истинно великого своей духовностью Парцифаля.

Иную функцию выполняет христианская символика в неоконченном романе «Тристан и Изольда» (ок*1210г.) Готфрида Страс-бургского - переложении версии Тома. Трагически-неизбывные моральные и социальные коллизии, сопровождающие любовь героев у нормандского трувера, сменяются у Готфрида апологией любовной страсти, которая описывается в терминах религиозной мистики (восходящих к Бернару Клер-воскому). Подобная терминология придает отчасти еретический оттенок изображению свободной любви, нарушающей общепризнанные ценности, в качестве высшего нравственного идеала. Одновременно страсть Тристана и Изольды структурно противопоставлена истории любви родителей героя, целиком следующей законам куртуазного служения даме и завершающейся браком. Христианские добродетели, с одной стороны, и куртуазные ценности с другой, в романе Готфрида не отвергаются, но ставятся ниже великой любви.

В Англии активное освоение корпуса французских Р.их Р.ов пришлось на вторую половину XIII-XIV в. До этого периода, помимо «Брута» Лайамона возникло несколько памятников жанра, основанных на англо-датских авантюрно-героических легендах («Король Горн», ок. 1225; «Гавелок-Дат-чанин», вторая половина XIII в.). Лучший английский Р.ий Р. - анонимный «Сэр Га-вейн, или Зеленый рыцарь» (ок. 1370 г.) -свидетельствует о влиянии на романную поэтику городской дидактической и аллегорической литературы.

Таким образом, к кон. XII в. во Франции складывается жанровый канон «бретонского» Р.ого P.a. Наряду с ним существовали произведения, традиционно рассматриваемые в рамках жанра, однако не являющиеся Р.ми Р.ами в собственном смысле. Это прежде всего любовно-авантюрные повести, структурно (а иногда и сюжетно) восходящие к позднегреческому роману: анонимный «Флуар и Бланшефлор» (ок. 1170 г.) - история идиллической любви сарацинского принца Флуара и пленницы-христианки, один из распространеннейших сюжетов европейского средневековья, или лирическая «песня-сказка» «Окассен и Николетт» (первые десятилетия XIII в.); кроме того, возникали романы на псевдо-исторические сюжеты - например, «Ираклий» (до 1184 г.) и «Илль и Галерон» Готье Аррасского. Свидетельством окончательного становления жанра стало появление пародийных Р.их Р.ов - «Рыцарь двух шпаг» и особенно «Мул без узды» Пайена из Мезьера (кон. XII в.).

В XIII столетии Р.ий Р. продолжает развивать мотивы и приемы, заданные Кретье-ном де Труа, однако все больше тяготеет к описанию «авантюры» как таковой («Отмщение за Рагиделя» и «Мерожис де Портлегез» Рауля де Уденка, ок. 1170 - ок. 1230; «Гибельный погост», сер. XIII в.); куртуазные идеалы демифологизируются, роман испытывает воздействие городской литературы (анонимные «Идер» и «Дурмарт Валлийский»; «Фергюс» ГильомаЛеклерка). Нередко место духовной, этической проблематики занимают вопросы вполне реального социального статуса героев, а становление характера рыцаря подменяется обретением общественного положения, как правило, через брак («Галеран Бретонский», ок. 1195 г., «Коршун», ок. 1200 г., и «Роман о Розе, или Гиль-ом из Доля», ок. 1210 г., принадлежащие перу Жана Ренара). Наиболее оригинальным романом, построенным по кретьеновской модели, является «Прекрасный Незнакомец» Рено де Боже (ок. 1200 г.), где два представления об идеальном рыцарском служении - чисто куртуазное и, условно говоря, «романное», восходящее к Кретьену, - воплощены в образах двух дам, которые дарят свою любовь герою (модификация мотива двух Изольд); рыцарь выбирает гармоничное сочетание любви и ратного подвига в противоположность «одержимости» любовью.

К ХIII в. относятся первые обширные рукописные кодексы, объединяющие по нескольку романов, а также первые попытки циклизации «бретонских» сюжетов. Начало этого важнейшего для судьбы жанра процесса связано с именем Робера де Борона. Из задуманной им трилогии целиком сохранился лишь первый роман - «Роман об истории Грааля» (другое название - «Роман об Иосифе Аримафейском»); третья часть, «Персе-валь», известна лишь по прозаическим переработкам, от второй - «Мерлин» - дошел небольшой фрагмент. Смысловым центром истории идеального королевства Артура служит у Робера чаша Грааля - символ искупительной жертвы Христа. Переосмысляя арту-ровские легенды в христианском (во многом цистерцианском) духе, бургундский поэт вводит в повествование материал не только канонических евангелий, но и апокрифического Никодимова Евангелия. Святая чаша, чья божественная сила открылась Иосифу Аримафейскому, дарует избранным не только неиссякающую пищу, но прежде всего высшую благодать и спасение души; тайна ее недоступна никому, кроме хранителя этой святыни. Религиозному перетолкованию подвергся у Робера и сюжет о волшебнике Мерлине, который превращается у него в некое подобие святого чудотворца.

В целом цикл Грааля Робера де Борона приближается по своей структуре к хронике. Одновременно с ним складывается другой обширный цикл произведений - продолжения «Персеваля» Кретьена, организованные вокруг судьбы главного героя и его связей с другими рыцарями Круглого Стола и с событиями, происходящими в землях Артура (сходные принципы циклизации применяются в это время в жанре эпической поэмы). Сюда входит «Роман о Говене» (т.н. «Первое продолжение»), «Второе продолжение» Вошье де Денэна и два окончания романа, принадлежащие Жерберту де Монтрёй и Манессье.

Стихотворный Р.ий Р. во Франции почти исчезает к сер. XIV в. Последним оригинальным образцом жанра выступает «Мелиадор» Жана Фруассара (ок. 1370/1380 гг.); ему предшествуют сочинения Филиппа де Бомануара (романы «Безрукая» и «Жеан и Блонда»), авантюрный роман Адене-ле-Руа «Клеома-дес», «Роман о графе Анжуйском» Жана Май-ара, «Роман о шателене из Куси» Жакмеса и анонимный «Роберт Дьявол» - яркое свидетельство взаимодействия романной и эпической традиций. В XIII в. начинается эпоха прозаического Р.ого Р.а, который - за исключением разве что сказочной «Мелюзины» Жана Аррасского (ок. 1387/1393 гг.), сразу же превратившейся в «народную книгу», - представляет собой переложения романов «бретонского» цикла XII - нач. XIII вв. Это «цикл Пер-севаля», или «псевдо-Борона» - прозаическая версия романов Робераде Борона; это обширнейший «Ланселот-Грааль», именуемый также «Вульгатой» артуровских сюжетов. «Ланселот- Грааль» (ок. 1230 г.) состоит из пяти автономных, но связанных единством замысла произведений («История Грааля», «Мерлин», «Книга о Ланселоте Озерном», «Поиски Святого Грааля», «Смерть Артура»). В пределах этого цикла королевство Артура и его доблестные рыцари впервые оказываются подвластны времени: специфика прозаической «Вульгаты» требовала конечности и завершенности всех бесчисленных сюжетных линий, и рыцари, утратив вечную молодость, в конце жизненного пути гибнут в братоубийственной войне, вызванной любовной связью Ланселота с королевой Геньеврой. Фигура Ланселота становится отныне центральной для всего цикла (эта тенденция наметилась еще в прозаическом автономном романе «Перлесваус», или «Перлесво», до 1230 г.): он - не только самый прославленный своими подвигами рыцарь Круглого Стола, но и отец Галахада, матерью которого является дочь Короля-Рыболова и который в конечном итоге оказывается подлинным избранником, достойным стать хранителем Грааля. Сюжет «Ланселота-Грааля» развивается как бы по двум осям: если истории героев подчинены закону любви и рыцарской доблести, отчетливо окрашенной в религиозные тона, то история королевства находится во власти судьбы, Колеса Фортуны, возносящего его к идеальным высотам, но стольже неумолимо клонящего к упадку и гибели.

Прозаический «Роман о Тристане» - еще один пример циклизирующих тенденций в эволюции жанра. Благодаря ему легенда о Тристане и Изольде не только пополняется множеством дополнительных эпизодов, но и встраивается в корпус артуровских романов. Потомок Иосифа Аримафейского, Тристан превращается в одного из странствующих рыцарей; в число персонажей романа входят Ланселот, Говен, Персеваль. Закономерным итогом подобной эволюции французского прозаического Р.ого Р.а стала возникшая в XV в. громадная компиляция Мишеля Гон-но, где «Вульгата» дополнена «Тристаном», а также фрагментами из других, более мелких предшествующих циклов.

Аналогичные изменения происходят и в Германии, где в XV столетии появляются прозаические циклы Ульриха Фюэтрера, и в Англии. Наиболее известным памятником английского романа этой эпохи является «Смерть Артура» (1460/1470 гг.) Томаса Мэ-лори. Всячески демонстрируя свою верность французской прозаической традиции, Мэло-ри, однако, создает произведение принципиально нового типа. Он не только сокращает и упрощает сюжетные схемы своих источников, как французских, так и английских (например, «Тристрема») - это общая черта всех обобщающих сводов; он отказывается от самой рыцарско-куртуазной идеологии как определяющей жанровой особенности. В восьми вполне автономных частях, из которых складывается «Смерть Артура», как бы перебираются одна за другой жанровые доминанты, характерные для разных стадий существования Р.ого Р.а, причем ни одна из них не становится главной. Роман Мэлори, отличающийся замечательным языковым и стилистическим единством, - не компиляция, но своего рода «память жанра», поставленного под вопрос и исследуемого во всех своих основных формах.

На рубеже средних веков и Возрождения Р.ий Р. неожиданно переживает новый взлет популярности. Мотивы, образы, персонажи «рыцарской утопии» мощным потоком проникают в придворный культурный быт Европы XV ß. Многочисленные театрализованные турниры, появление реальных странствующих рыцарей, рыцарские ордена с детально разработанными уставами (наподобие ордена Золотого руна, возникшего при бургундском дворе), идеи - не реализованные - новых крестовых походов стали как бы новой, социальной ипостасью жанра и одновременно дали новые импульсы к его развитию. Уже в XVI в. Пьер Сала по просьбе Франциска I создает еще одну версию «Тристана» (1525/1529 гг.), до того заново пересказав 8-сложным стихом (факт для эпохи уникальный) «Рыцаря со львом» Кретьена деТруа. И хотя явления, подобные «Тристану» Сала, - скорее исключение, они свидетельствуют о неугасающем интересе к жанру в самых разных общественных кругах. Популярность Р.ого Р.а еще более укрепилась с появлением первых печатен; прозаические компиляции романов «бретонского» цикла стали едва ли не самой ходовой книжной продукцией эпохи Возрождения.

Именно в эту эпоху достигает расцвета Р.ий Р. в Испании. Средневековый период его бытования был отмечен лишь одним оригинальным памятником («Рыцарь Сифар», ок. 1300 г.) и переводами романов «бретонского» цикла в XIV в. В следующем столетии, однако, возникает первый испанский Р.ий Р., получивший общеевропейское признание, -«Тирант Белый» Жоанота Мартуреля (ок. 1414 - ок. 1470), завершенный Марти Хоаном де Гальбой. Источником его начальных частей послужило переложение на английский язык французского романа «Ги из Варвика» (сер. XIII в.), но текст Мартуреля ни сюжетно, ни идейно не является обработкой средневекового предшественника. Рыцарь Тирант совершает свои подвиги в современном мире, реальном, а иногда и комически-приземлен-ном; для автора он - не наглядная иллюстрация рыцарской добродетели, существующей вне и выше конкретного героя, но земной и жизненный характер, реализующийся в конкретных (часто хаотически нагроможденных) ситуациях. Роман далеко выходит за рамки средневековой жанровой модели: подобно французскому «Маленькому Жану из Сентре» Антуанаде Ла Саля (ок. 1388 - ок. 1461), он стремится вобрать в себя структуры иных жанров - от эпоса до пасторали и фарса.

Но подлинный европейский триумф испанского Р.ого Р.а начался в 1508 г., когда были выпущены четыре книги «Амадиса Гальского» Монтальво. Первоначальный вариант романа об Амадисе возник, по-видимому, в кон. XIII - нач. XIV вв. и косвенно связан с «бретонским» циклом: у Монтальво герой - сын короля Уэльского, далекого предка Артура. Во многом «Амадис Гальский» как бы возвращается к классическим формам Р.о-го Р.а, оставляя в стороне жанровые новации XVстолетия; это идеальный роман об идеальном рыцаре, строящийся на бесконечном умножении подвигов, любовных перипетий и доказательств нравственного совершенства героя. Поступки Амадиса продиктованы не потребностью в самоутверждении или социальной самореализации, но исключительно рыцарским долгом, повелевающим повсюду карать зло и восстанавливать справедливость. Неукоснительно следуя своему долгу, герой всегда самотождествен и статичен, - при этом остается простор для введения все новых побочных персонажей и фабульных линий. Не случайно роман вызвал целый поток продолжений. Уже в 1510 г. вышли в свет две новых книги: пятая, самого Монтальво, посвященная сыну Амадиса Эспландиану, и шестая, Паэса де Риверы, - о его племяннике доне Флорисандо; внук героя и дальнейшие его потомки действуют в продолжениях романа, созданных в 1514-1551 гг. Фелисиано де Сильвой. «Амадис» дописывался не только в Испании: в немецкой и французской его версиях, включающих 24 книги, объединены, помимо испанских, шесть итальянских книг Мамбрино Розео да Фабриано (1558-1565 гг.), и еще три - немецких авторов. Интернациональный характер романа в его полном виде - свидетельство рождения принципиально нового жанрового типа: «Амадис Гальский» стал первым общеевропейским феноменом «массовой литературы», целиком рассчитанным на читательскую аудиторию самого широкого масштаба и на коммерческий успех. Когда в восьмой книге «Амадиса» Хуан Диас похоронил героя, читательский протест немедленно вызвал к жизни книгу 9-ю, где Фелисиано де Сильва воскрешает его (явление, хорошо знакомое по массовой беллетристике последующих эпох, но совершенно невозможное для классического Р.ого Р.а).

Близки к «Амадису» по структуре два других испанских цикла - о Пальмерине де Оливия (анонимный) и «Зерцало рыцарей и государей», которые, однако, сильно уступают ему и по объему, и по степени читательского интереса.

Итогом почти четырехвековой эволюции Р.ого Р.а стал, как известно, «Дон Кихот» Сервантеса - блистательная самопародия жанра, первый европейский роман Нового времени.

Литература эпохи Возрождения: проблематика, авторы, произведения (на примере произведений Данте, Петрарки, Сервантеса – на выбор).

Литература эпохи Возрождения - крупное направление в литературе, составная часть всей культуры эпохи Возрождения. Занимает период с XIV по XVI век. От средневековой литературы отличается тем, что базируется на новых, прогрессивных идеях гуманизма. Синонимом Возрождения является термин «Ренессанс», французского происхождения. Идеи гуманизма зарождаются впервые в Италии, а затем распространяются по всей Европе. Также и литература Возрождения распространилась по всей Европе, но приобрела в каждой отдельной стране свой национальный характер. Термин Возрождение означает обновление, обращение художников, писателей, мыслителей к культуре и искусству античности, подражание ее высоким идеалам.

Литература Возрождения в целом

Для литературы Возрождения характерны уже вышеизложенные гуманистические идеалы. Эта эпоха связана с появлением новых жанров и с формированием раннего реализма, который так и назван, «реализм Возрождения» (или ренессансный), в отличие от более поздних этапов, просветительского, критического, социалистического.

В творчестве таких авторов, как Петрарка, Рабле, Шекспир, Сервантес выражено новое понимание жизни человеком, отвергающим рабскую покорность, которую проповедует церковь. Человека они представляют, как высшее создание природы, стараясь раскрыть красоту его физического облика и богатство души и ума. Для реализма Возрождения характерна масштабность образов (Гамлет, король Лир), поэтизация образа, способность к большому чувству и одновременно высокий накал трагического конфликта («Ромео и Джульетта»), отражающего столкновение человека с враждебными ему силами.

Для литературы Возрождения характерны различные жанры. Но определенные литературные формы преобладали. Наиболее популярным был жанр новеллы, который так и именуется новеллой Возрождения. В поэзии становится наиболее характерной формой сонет (строфа из 14 строк с определенной рифмовкой). Большое развитие получает драматургия. Наиболее выдающимися драматургами Возрождения являются Лопе де Вега в Испании и Шекспир в Англии.

Широко распространена публицистика и философская проза. В Италии Джордано Бруно в своих работах обличает церковь, создает свои новые философские концепции. В Англии Томас Мор высказывает идеи утопического коммунизма в книге «Утопия». Широко известны и такие авторы, как Мишель де Монтень («Опыты») и Эразм Роттердамский («Похвала глупости»).

В числе писателей того времени оказываются и коронованные особы. Стихи пишет герцог Лоренцо Медичи, а Маргарита Наваррская, сестра короля Франции Франциска I, известна как автор сборника «Гептамерон».

Похожая информация.

Введение

Вэпохураннегосредневековья(V - XI вв.) литература в странах Западной Европы раз- вивалась преимущественно на латинском языке, чуждом и непонятном народу.

Это была пора становления феодального строя. С каждым столетием усиливалась эксплу- атация крестьянства, усугублявшаяся беспре- рывными междоусобными войнами. Феодалы, стремившиеся подавить народное недоволь- ство, внушали народу идею покорности и по- слушания. Они опирались на христианскую церковную идеологию с ее проповедью смирения, отказа от земных благ, упования на вечное бла- женство в загробном мире. Культура, полу- ченная в наследство от древнего мира, пришла в это время в глубочайший упадок. Христиан- ская церковь уничтожила почти все ее сокро- вища. В монастырских библиотеках храни- лись лишь некоторые рукописные книги антич- ности. Церковные, монастырские школы были единственным очагом образования: ведь свя- щеннослужители должны были уметь читать по-латыницерковныекниги.

Церковь воспитывала презрение к живому народному языку, культивировала «священную» латынь, непонятную народу. Переписывались и распространялись сочинения «отцов церкви», духовные стихи, жития святых.

Однако христианское мировоззрение и авто- ритет церкви не могли полностью подчинить духовную жизнь народа. В пору раннего средне-вековья существовало и развивалось устное народное творчество. В отличие от ученой цер-ковной литературы народные песни, сказки, предания слагались на живых языках народов, населявших европейские земли, отражали их жизнь, нравы,верования.

Когда в дальнейшем у этих народов появи- лась своя письменность, произведения народ- ного творчества были записаны. Так они до- шли донас.

Темоймоего реферата является Западноевропейская литература средневековья, которая особо привлекла мое внимание, так как ее основными чертами являются процесс формирования европейской общности народов и складывание феномена западноевропейского христианского типа культуры.

К наиболее ранним произведениям устного народного творчества средневековой Европы относятся предания древних ирландцев, так называемые «ирландские саги», возникшие во II - VI вв. и сохраненные народными певцами бардами. В самых ранних из них, героических сагах, отражена жизнь ирландских кланов (так назывались у древних ирландцев род, семейная община) в эпоху распада родового строя, их обычаи,междоусобные войны.

Особенно интересен цикл саг древнеирландского племени уладов. Герой этих саг - ска зочный богатырь Кухулин - одарен сверхъестественной силой, мудростью, благородством. Для него ничего нет выше долга перед кланом. Кухулин гибнет, защищая Ирландию от чуже земцев, приплывших с Севера.

К более позднему времени относятся фантастические саги - поэтические сказания о бесстрашных ирландских моряках, бороздив ших на своих утлых суденышках суровые северные моря и океаны. Географические от крытия древних ирландцев, знавших путь на Исландию и Гренландию и, видимо, доплывав ших до Северной Америки, запечатлены в сказочном мире фантастических саг с их чудес нымиостровамиизаколдованнымиземлями.

Кельтские племена, к которым принадле жали древние ирландцы, населяли в древ ности Британские острова и большую часть
нынешней Франции, Бельгии и Испании. Они оставили богатое поэтическое наследие. Замет ную роль в дальнейшем развитии средневеко вой литературы сыграли кельтские предания о сказочном короле Артуре и его рыцарях, сложенные в Британии и перенесенные затем в Северную Францию. Они стали известны по всейЗападнойЕвропе.

Великим памятником устной поэзии раннего средневековья является также и «Старшая Эдда» - сборник песен на древнеисландском языке, дошедший до нас в рукописи XIII в. и названный так в отличие от «Младшей Эдды», несколько ранее найденного трактата о твор- чествеисландских певцов-скальдов.

В IX в. свободные норвежские земледельцы под натиском усиливающегося феодального гнета стали переселяться в Исландию, на почти безлюдный остров, затерянный в океане. Здесь возникла своеобразная республика свободных землевладельцев,надолгосохранившаясвою независимость и древнюю, дохристианскую культуру.

Переселенцы привезли в Исландию и свою поэзию. На острове сохранились произведения древних скандинавов и возникли новые их варианты, более близкие к сложившимся здесь общественным условиям.

Наиболее древние песни «Старшей Эдды» возникли, очевидно, в IX - X вв., еще до пересе- ления на остров. Они тесно связаны с предани- ями континентальных германских племен. В них звучат отголоски гораздо более древних преда- ний- VI в. Самые поздние песни «Эдды» созда- ны уже в Исландии, примерно в XII - XIII вв.

«Старшая Эдда» состоит из мифологических, героических и морально-поучительных песен, излагающих житейскую мудрость раннего средневековья.

Цикл мифологических песен повествует о богах древних скандинавов, живущих в небес- ном городе Асгарде, о верховном божестве мудром Одине, его супруге Фригге, о Торе - боге грома и молнии, о боге войны Тю и ко- варном Локи - боге огня. В небесном чертоге - Валгалле пируют боги, а вместе с ними воины, принявшие смерть на поле битвы.

В мифологии «Эдды» отразилось классовое расслоение в древних скандинавских племенах, смена религиозных культов в древнеисландском обществе. Одна из самых сильных песен-«Про- рицание провидицы» передает трагическое пред- чувствие катастрофы, нависшей над старым языческим миром и родовым строем,- в ней говорится огибели богов,о концемира.

Героические песни «Старшей Эдды» полны от- звуков эпохи переселения народов (IV - VI вв.) и исторических битв этой поры. В более поздние песни «Эдды» вошли воспоминания об «эпохе викингов» - древних скандинавских завоева- телей, совершавших опустошительные набеги на побережья Европы (IX - XI вв.). Историче-ское прошлое в этих песнях овеяно дымкой народной фантазии.

Из героических песен «Эдды» наиболее ин- тересен цикл песен о Нифлунгах - сказочных карликах, кузнецах и рудознатцах. Злокознен- ный Локи отнял у них клад. Золото Нифлунгов, переходя из рук в руки, становится причи- ной кровавой распри, смерти героев, гибели целых племен. Сюжет этого предания лег в основу средневековой немецкой «Песни о Нибелунгах».

Песни «Эдды» сложились и бытовали века- ми в народной среде Исландии. В ту же эпоху (X - XII вв.)придворескандинавскихфе одалов расцвела поэзия профессиональных певцов-скальдов - поэтов-дружинников, слу- живших своему покровителю и мечом, и словом. Среди скальдов было немало выходцев из Исландии, где поэтическое искусство стояло выше, чем в других скандинавских странах. Од- нако, развиваясь в отрыве от народной основы, поэзия скальдов постепенно утратила величест- венную простоту «Эдды».

До высокого художественного уровня под- нялся в Исландии и жанр прозаических саг (главным образом XII - XIII вв.). В них правдиво и разносторонне изображается жизнь исландского народа эпохи раннего средневеко- вья. Чаще всего такие саги были своеобразной семейной хроникой крестьянского рода («Сага о Ниале»). Иногда сага представляет собой исто- рическое повествование. Например, «Сага об Эрике Красном» рассказывает о викингах, от- крывших в X в. путь к Америке. Некоторые саги возвращались к старинным преданиям, известным по песням «Эдды». Во многих исланд- ских сагах сохранились важные свидетельства о тесных связях скандинавского Севера и древ- ней Руси («Сага об Олафе Трюгвесене», «Сага об Эймунде»).

Образы народной поэзии раннего средне- вековья продолжали жить в творениях писа- телей новоговремени.Вподражание поэзии кельтов поэт Д. Макферсон написал в XVIII в. свои «Песни Оссиана». Есть несколько «оссиановских» стихотворений и у А. С. Пушкина («Кольна»,«Эвлега»,«Осгар»).

Мотивы «Эдды» широко использовал немец- кий композитор Вагнер в своей музыкальной драме «Кольцо Нибелунгов». Из «Эдды» заимствованы сюжеты многих произведений литературы, среди них сюжет драмы Ибсена «Воители в Хельгеланде».

В истории культуры средних веков кратковременным, но весьма примечательным эпизодом явилось так называемое каролингское Возрождение. Его главными представителями были ученые-поэты различных национальностей, собранные при дворе Карла Великого.

“Ведущую роль в придворном ученом обществе играл англосакс Алкуин. Видными писателями были также находившиеся при императорском дворе: Павел Диакон из Ламбардии (главный труд Павла «История лангобардов», «Во славу Ларского озера»). Теодульф -– вестгот из Испании, написавший ряд посланий и стихотворений научного, богословного и морального содержания («Против судей», «Об утерянной лошади»). Валахфрид Страбан – писал стихотворные жития святых, также много посланий, гимнов («К Лиутгеру–Клирику»). Седулий Скотт– ирландский поэт, грамматик и богослов. Им написаны многочисленные послания, эпиграммы («Книга о христианских правителях», «Басня о льве и лисице», «Стих об аббате Адаме»)”.

“Весьма значительным явлением в литературном творчестве средневековой Европы была поэзия вагантов, родиной которых считается Франция. Вместе с появлением нецерковных школ в XII в. И возникает данная субкультура – в форме поэтического творчества учащихся этих школ, бродивших по городам и весям. Особенностью творчества вагантов была его яркая антиклерикальная направленность, что, безусловно, вызывало ответные репрессивные меры со стороны церкви. Наиболее прославился своими стихами французский вагант Франсуа Вийон; музыку к его произведениям сочиняют и современные композиторы”.

В XI в. завершается формирование феодаль- ного строя. Следующее столетие было веком развития торговли и роста городов. К этому времени устное народное творчество в Запад- ной Европе достигло уже высокого развития. Народные песни и легенды распространялись бродячими артистами: во Франции они называ- лись жонглерами, в Германии - шпильманами. Репертуар жонглеров был очень разнообра- зен. Они пели сатирические и любовные песни, рассказывали смешные истории о ловких шко- лярах, глуповатых крестьянах, хитрых го- рожанах и жадных попах. Особенным почетом пользовались во Франции жонглеры, умевшие исполнять так называемые песни о подвигах - поэмы о сражениях и подвигах рыцарей. Эти длинные песни пелись речитативом на про- стой мотив под аккомпанемент виолы - само- дельнойскрипки.

В большей части песен о подвигах изобра-жались преображенные народной фантазией исто- рические эпизоды из войн, которые велись во времена раннего средневековья. Такие поэмы и сказания о подвигах рыцарей создавались в эпоху крестовых походов во всех странах Евро- пы. Иногда эти эпические поэмы представляют собой поэтическую переработку более древних сказаний. Так, например, немецкая «Песнь о Нибелунгах», посвященная подвигам Зигфри- да,- переработка скандинавских саг о Сигурде. Песни о подвигах были особенно распро-странены в Северной Франции. До нас дошло около восьмидесяти таких песен. Многие из них связаны с образом императора Карла Ве- ликого. Самая известная из них - замечатель ная «Песнь о Роланде», возникшая около 1100 г. Еесюжет связан с действительным историче- ским событием.

“Песнь о Роланде сразу вводит в событиямноголетней войны франков с испанскими capa цинами (арабами). В ней рассказывается о героической гибели отряда графа Роланда во время отступления Карла Великого из Испании и о мести короля Франков за гибель своего племянника. Завоевательный поход в Испанию изображен в поэме как религиозная война христиан против мусульман. Роланд наделен всеми чертами безупречного рыцаря: он справедлив, великодушен и безумно смел, совершает подвиги и погибает, чтобы не нарушить клятву верности своему сеньору”.

Во всех «песнях о подвигах» отражены идеалы рыцарской эпо- хи - воинская доблесть и честь, боевая дружба, верность рыцаря своему королю. Но в «Песне о Ро- ланде» впервые в западноевропей- ской поэзии выражен и общена- родный взгляд на исторические события.

В то самое время, когда в Север-ной Франции создавались поэмы о подвигах, на независимом от Се-вера Юге - в Провансе, отличав-шемся от Севера и по языку, и по укладу жизни, развивалась лири- ческая поэзия.

Здесь было много старинных го- родов и сильнее сказывалось влия- ние традиций римской культуры. В связи с развитием средиземно- морской торговли расширился кру- гозор людей, и поэтому духовная культура была здесь выше, чем на Севере.

Прованская поэзия, процве-тавшая при дворах феодальных сеньоров, стала служить в XII - XIII вв. недосягаемым образцом не только для романских народов, но и длянемцевиангличан.

Тематика провансальской поэ-зии была разнообразна, но наи- большее значение и успех имели любовные песни, в которых отра- зился идеал возвышенной, благо- родной любви поэта-рыцаря к пре красной даме. Поэтов-лириков на юге Франции называли трубадурами, а на севере– трувэрами. Среди трубадуров были люди самого различного происхождения. Известный труба- дур Гильом Аквитанский был владетельным гер-цогом, Джауфрё Рюдёль - феодальным сеньо- ром, а Маркабрун - простым жонглером.

Под влиянием французских поэтов лири- ческая поэзия в XIII в. расцветает в Германии, Италии и Испании.

На севере Франции в XII – XIII вв. появи- лись и первые рыцарские романы– стихотворные ипрозаическиепроизведения.Как и рыцарская поэзия, рыцарский роман связан с новой, куртуазной культурой, возникшей при дворах крупных феодалов в XII в. Богатые сеньоры держали тогда у себя на службе и профессиональных поэтов-менестрелей.

Придворная рыцарская культура носила светский характер и отличалась известной утонченностью. В формировании ее значительную роль сыграли женщины – знатные дамы. От рыцаря теперь требовалась не только доблесть, но и обходительность, тонкость чувств.

Рыцарский роман и рыцарская поэзия, рассчитанные на вкусы феодалов, приукрашали рыцарство. Их содержание иногда условно. Элементы условности и искусственности можно обнаружить и в поэзии трубадуров. Вместе с тем надо сказать, что именно эти жанры в противо положность церковным проповедям утверждали интерес к земной жизни, к естественным чувст вам людей. Они содействовали развитию новой, реалистической литературы, расцвет которой наступает в эпоху Возрождения.

В отличие от героического феодального эпоса («песен о подвигах») основное место в рыцар ских романах занимает любовная тема и все возможные, часто и фантастические, подвиги рыцарей. Свои подвиги рыцарь совершает в честь «дамы сердца» или только для того, чтобы добыть себе славу. Хотя большинство рыцарских романов написано стихами, созда вались они не для пения, а для чтения.

Сюжеты рыцарских романов черпались ав торами из старинных легенд или из книжных источников.

Самый интересный цикл произведений груп пируется вокруг легендарного британскогоко роля Артура («Рыцари Круглого стола»). Наи более одаренные авторы рыцарских романов – француз Бенуа де Сент-Мор,переделавший в духе рыцарских романов сюжеты поэм Гомера и Вергилия;егопрославленныйсоотечествен ник, замечательныйпоэтКретьендеТруа, авторрядароманов, в томчисле и о рыцаре Ланселоте; Вольфрам фон Эшенбах, немецкий миннезингер, автор громадной поэмы в 25 000 строк – «Парсифаль»; его соотечественник ГотфридСтрасбургский, автор высокохудожест венной обработкисюжета о Тристане и Изольде.

“Одна из самых популярных переработок этого сюжета принадлежит перу французского уче- ного XX в. Ж. Бедье. В нем рассказано о жизни рыцаря Тристана и его любви к прекрасной королеве Изольде. Волшебный любовный на-питок, выпитый ими по ошибке, связал их на- вечно высоким и непреодолимым чувством люб- ви. Все препятствует чувству любящих, но ни опасности, ни законы феодального мира не могут убить любви Тристана и Изольды.

Характерно, что, показывая нравственные мучения Тристана, нарушившего долг вассала и полюбившего жену своего короля, средневеко- вые авторы все сочувствие отдают влюбленным. Именно в рыцарской литературе впервые в эпоху средневековья прозвучало утверждение высоко-го человеческого чувства – любви”.

“В начале XIII в. была сложена очарователь ная повесть «Окассен и Николет», в которой рассказывается о любвизнатного юноши Окассена и пленной сарацинке Николет. Повесть начинается словами:

Кто услышать хочет стих

Провлюбленныхмолодых,

Повесть радостей и бед

«Окассен и Николет»?

В повести нет обычного прославления рыцар- ской доблести. Автор сочувствует Окассену, предпочитающему битвам мирную жизнь”.

Уже в XII в. в связи с ростом городов раз- вивается и городская литература. Литература горожан, рожденная в трудовой среде, была связана с реальной жизнью и заквашена на дрожжах народного творчества. Герои этой литературы – смышленый горожанин и лу- кавый крестьянин– своими хитрыми продел- ками оставляют в дураках чванливых сеньоров и жадных попов. Жанры городской, по пре- имуществу сатирической, литературы очень раз- нообразны. Это и басня, и рассказ, и драмати- ческие произведения.

Наибольшее распространение тогда полу- чили небольшие стихотворные рассказы с за- бавным сюжетом. Во Франции они называ- лись«фаблио»,вГермании – «шванки».

Близок к фаблио по стилю и содержанию «Роман о Лисе», объединивший в себе многочи- сленные басни и сказки. Созданный во Франции в XII – XIII вв., он вскоре получил распростра- нение и в других странах. Действующие лица здесь – животные: изворотливый лис Ренар, гру-бый и тупой Изенгрим, медведь Брён, кот Тибер и другие.

Осуществлённый Иеронимом Стридонским (до 410 года) и другие труды Латинских Отцов Церкви и философов ранней схоластики.

Зарождение и развитие литературы Средневековья определяется тремя основными факторами: традициями народного творчества , культурным влиянием античного мира и христианством .

Своей кульминации средневековое искусство достигло в XII -XIII веках . В это время его важнейшими достижениями стала готическая архитектура (Собор Парижской Богоматери), рыцарская литература , героический эпос . Угасание средневековой культуры и переход её в качественно новую стадию - Возрождение (Ренессанс) - проходит в [Италия|Италии] в XIV веке , в других странах Западной Европы - в XV веке . Этот переход осуществлялся через так называемую словесность средневекового города, которая в эстетичном плане имеет полностью средневековый характер и переживает свой расцвет в XIV - и XVI веках .

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Средневековая литература (рус.) История средних веков.

✪ история #27 Средневековая литература

✪ Средневековая литература. История 6 класс.

✪ Средневековая европейская культура

✪ Литературоведение: Средневековье || GingerInBooks

Субтитры

Латинская и народная литература

Мифологичность ранних национальных литератур (ирландской , исландской) выражается в сказочности - красивых и авантюрных элементах куртуазной литературы. Параллельно происходит смена аффективной мотивации поступков героев на более сложную - морально-психологическую.

До конца XII века прозой на народных языках пишутся только юридические документы. Вся «художественная» литература стихотворна, что связано с исполнением под музыку. Начиная с середины XII века восьмисложник, закрепленный за повествовательными жанрами, постепенно автономизируется от мелодии и начинает восприниматься как поэтическая условность. Бодуэн VIII велит переложить для него прозой хронику псевдо-Турпина, а первые сочинения, написанные или продиктованные в прозе, - это хроники и «Мемуары» Виллардуэна и Робера де Клари . За прозу сразу же ухватился роман.

Однако стих отнюдь не отошёл на второй план во всех жанрах. На протяжении XIII-XIV веков проза остается явлением сравнительно маргинальным. В XIV-XV веках часто встречается смесь стихов и прозы - от «Правдивого рассказа» Машо и до «Учебника принцесс и благородных дам» Жана Маро.

Средневековая поэзия

В лирике Вальтера фон дер Фогельвейде и Данте Алигьери , крупнейших лирических поэтов средних веков, мы находим полностью сформированную новую поэзию. Произошло полное обновление лексики . Мысль обогатилась абстрактными понятиями. Поэтические сравнения относят нас не к будничному, как у Гомера , а к смыслу бесконечного, идеального, «романтичного». Хотя абстрактное и не поглощает реального, а в рыцарском эпосе стихия низкой действительности выявляется достаточно выразительно (Тристан и Изольда), - происходит открытие нового приёма: реальность находит своё скрытое содержание.

Средневековая европейская литература - это литература эпохи феодализма , которая возникла в Европе в период отмирания рабовладельческого уклада , распада античных форм государственности и возведения христианства в ранг государственной религии (III-IV вв.). Этот период завершается в XIV-XV вв., с возникновением капиталистических элементов в городской экономике , становлением абсолютистских национальных государств и утверждением светской гуманистической идеологии, сломившей авторитет церкви.

В своем развитии она проходит два больших этапа: средневековье раннее (III-X вв.) и средневековье зрелое (XII-XIII вв.). Можно выделить и позднее средневековье (XIV-XV вв.), когда в литературе возникают качественно новые (ранневозрожденческие) явления, а традиционно средневековые жанры (рыцарский роман) переживают упадок.

Раннее средневековье - переходное время. Феодальная формация сложилась в сколько-нибудь отчетливом виде лишь к VIII-IX вв. Несколько столетий во всей Европе, где прокатывались одна за другой волны великого переселения народов, царили смута и неустойчивость. До падения в V в. Западной Римской империи сохранялась почва для продолжения античной культурной и литературной традиции, но затем монополия в культуре переходит к церкви, литературная жизнь замирает. Лишь в Византии продолжают жить традиции эллинской культуры, и на западных окраинах Европы, в Ирландии и Британии, сохраняется латинская образованность. Однако к VIII в. политическая и хозяйственная разруха была преодолена, власть, взятая сильной рукой императора Карла Великого, предоставила материальную возможность и для распространения знаний (учреждение школ), и для развития словесности. Империя Карла после его смерти распалась, рассеялась созданная им академия, однако первые шаги к созданию новой литературы были сделаны.

В XI в. родилась и утвердилась литература на национальных - романских и германских языках. Латинская традиция остается еще очень сильной и продолжает выдвигать художников и явления общеевропейского масштаба: исповедальная проза Пьера Абеляра (автобиографическая «История моих бедствий», 1132-1136), экстатическая религиозная лирика Хильдегарды Бингенской (1098- 1179), светская эпическая героика Вальтера Шатильонского (поэма «Александреида», ок. 1178-1182), смеховое вольномыслие вагантов, бродячих клириков, воспевавших радости плоти. Но с каждым новым столетием латынь все дальше отходит от литературы и все ближе смыкается с наукой. При этом надо учитывать, что границы литературы в средние века понимались шире, чем в наше время, и были открыты даже для философских трактатов, не говоря уж об исторических сочинениях. Признаком литературного произведения считался не его предмет, а его форма, отделанность слога.

Средневековая литература существует как литература сословная, иного в обществе жесткой социальной иерархии и быть не могло. Религиозная литература занимает в средневековой культуре огромное пространство с размытыми границами. Это не только литература собственно церкви, и прежде всего выработанный в течение веков комплекс богослужебной литературы, в который входили и лирика песнопений, и проза проповедей, посланий, житий святых, и драматургия обрядовых действ. Это и религиозный пафос множества произведений, отнюдь не клерикальных по своей общей установке (например, французские эпические поэмы, в частности «Песнь о Роланде», где идеи защиты родины и христианства нерасторжимы). Наконец, это принципиальная возможность любое светское по содержанию и форме произведение подвергнуть религиозному истолкованию, поскольку для средневекового сознания любое явление действительности выступает как воплощение «высшего», религиозного значения. Иногда в изначально светский жанр с течением времени привносилась религиозность - такова судьба французского рыцарского романа. Но бывало и наоборот: итальянец Данте в «Божественной комедии» смог наделить традиционный религиозный жанр «видения» («видение» - рассказ о сверхъестественном откровении, о путешествии в загробный мир) общегуманистическим пафосом, а англичанин У. Ленгленд в «Видении о Петре Пахаре» - пафосом демократическим и бунтарским. На протяжении зрелого средневековья светская тенденция в литературе постепенно нарастает и вступает в не всегда мирные отношения с тенденцией религиозной.

Рыцарская литература, непосредственно связанная с правящим классом феодального общества, - самая значительная часть средневековой литературы. В ней было три основных раздела: героический эпос , куртуазная (придворная) лирика и роман. Эпос зрелого средневековья - первое крупное жанровое проявление литературы на новых языках и новая ступень в истории жанра по сравнению с древним эпосом кельтов и скандинавов. Его историческая почва - эпоха государственной и этнической консолидации, становления феодальных общественных отношений. Его сюжетная основа - предания о времени великого переселения народов (немецкая «Песнь о Нибелунгах»), о норманнских набегах (немецкая «Кудруна»), о войнах Карла Великого, его ближайших предков и преемников («Песнь о Роланде» и весь французский эпический «корпус», в который входит около ста памятников), о борьбе с арабским завоеванием (испанская «Песнь о моем Сиде»). Носителями эпоса были бродячие народные певцы (французские «жонглеры», немецкие «шпильманы», испанские «хуглары»). У них эпос отходит от фольклора, хотя связей с ним не порывает, забывает о сказочной тематике ради исторической, в нем ярко развертывается идеал вассального, патриотического и религиозного долга. Эпос окончательно складывается в X-XIII вв., с XI в. начинает записываться и, несмотря на значительную роль феодально-рыцарского элемента, не утрачивает своей исконной народно-героической основы.

Лирика, созданная поэтами-рыцарями, которые именовались трубадурами на юге Франции (Прованс) и труверами на севере Франции, миннезингерами в Германии, пролагает прямую дорогу к Данте, Петрарке и через них - ко всей новоевропейской лирической поэзии. Зародилась она в Провансе в XI в. и затем распространилась по всей Западной Европе. В рамках этой поэтической традиции была выработана идеология куртуазности (от «куртуазный» - «придворный») как возвышенной нормы социального поведения и духовного строя - первая относительно светская идеология средневековой Европы. По преимуществу это поэзия любовная, хотя она знакома и с дидактикой, сатирой , политическим высказыванием. Ее нововведение - культ Прекрасной Дамы (построенный по образцу культа Богоматери) и этика беззаветного любовного служения (построенная по образцу этики вассальной верности). Куртуазная поэзия открыла любовь как самоценное психологическое состояние, сделав важнейший шаг в постижении внутреннего мира человека.

В границах той же куртуазной идеологии возник рыцарский роман . Его родина - Франция XII в., а один из создателей и одновременно высочайший мастер - Кретьен де Труа. Роман быстро завоевал Европу и уже в начале XIII в. обрел вторую родину в Германии (Вольфрам фон Эшенбах, Готфрид Страсбургский и др.). Этот роман соединял сюжетную увлекательность (действие, как правило, происходит в сказочной стране короля Артура, где нет конца чудесам и приключениям) с постановкой серьезных этических проблем (соотношение индивидуального с социальным, любви и рыцарского долга). Рыцарский роман обнаружил в эпическом герое новую сторону - драматическую духовность.

Третий массив средневековой словесности - литература города. В ней, как правило, отсутствует идеализирующий пафос рыцарской литературы, она ближе к быту и в какой-то степени реалистичнее. Но в ней очень силен элемент нравоучения и поучения, который приводит к созданию широкообъемлющих дидактических аллегорий («Роман о Розе» Гильома де Лорриса и Жана де Мёна, около 1230-1280). Диапазон сатирических жанров городской литературы простирается от монументального «животного» эпоса, где в качестве персонажей выведены император - Лев, феодал - Волк, архиепископ - Осел («Роман о Лисе», XIII в.), до небольшого стихотворного рассказа (французские фаблио, немецкий шванк). Средневековая драма и средневековый театр, никак не связанные с античными, родились в церкви как осуществление скрытых драматических возможностей богослужения, но очень скоро храм передал их городу, горожанам, и возникла типично средневековая система театральных жанров: огромная многодневная мистерия (инсценировка всей священной истории, от сотворения мира до страшного суда), быстрый фарс (бытовая комическая пьеса), степенное моралите (аллегорическая пьеса о столкновении пороков и добродетелей в душе человека). Средневековая драма явилась ближайшим источником драматургии Шекспира, Лопе де Вега, Кальдерона.

Средневековую литературу и средние века в целом принято оценивать как время бескультурья и религиозного фанатизма. Эта характеристика, родившаяся еще в эпоху Возрождения и неотделимая от процесса самоутверждения светских культур Ренессанса, классицизма, Просвещения, превратилась в некий штамп. Но культура средних веков - неотъемлемый этап всемирно-исторического прогресса. Человек средних веков знал не только молитвенный экстаз, он умел наслаждаться жизнью и радоваться ей, умел передать эту радость в своих творениях. Средние века оставили нам непреходящие художественные ценности. В частности, утратив пластичность и телесность, свойственные античному видению мира, средневековье ушло далеко вперед в постижении духовного мира человека. «Не блуждай вне, но войди вовнутрь себя», - писал на заре этой эпохи Августин, величайший христианский мыслитель. Средневековая литература при всей ее исторической специфике и при всех ее неизбежных противоречиях - шаг вперед в художественном развитии человечества.

Общие замечания

Необычайно живучим оказался предрассудок, будто средневековье было темной, мрачной, безрадостной полосой в истории человечества, когда нравы были дикими и грубыми, а культурные достижения - весьма незначительными. Нелишним здесь будет напомнить слова Д. С. Лихачева: «Представления историков, вообразивших себе средние века временами подавления личности, - не более чем миф, развившийся на почве самоуверенности людей Нового времени» .
Три важнейших фактора, под влиянием которых формировалась культура раннего средневековья, суть следующие:
1) христианское вероучение, принявшее на исходе средних веков вид римско-католической церковности;
2) культурное наследие античного мира;
3) народное творчество.
Проповедь христианства на территории Западной Европы увенчалась повсеместным торжеством Церкви, что, между прочим, способствовало возникновению и развитию письменной литературы, так как благодаря церковному просвещению распространялась грамота и зарождалось книжное дело. Насаждая в качестве богослужебного латинский язык, Церковь закладывала основы для универсализации культуры, а также распространения античной словесности, хотя и в ограниченном объеме и в довольно узком кругу.
Духом христианства проникнута литература западноевропейского средневековья. Христианское воззрение о мире дольнем и мире горнем (или видимом и невидимом) приняло в средневековой культуре вид двоемирия. Вера в то, что все земные события суть отражение того, что совершается на небесах, научила средневекового мыслителя и художника видеть за каждой вещью или явлением нечто более важное и значительное, нежели то, что они представляют сами по себе. Отсюда - аллегоризм средневекового мышления и искусства, символизм и эмблематика художественно восприятия мира.
К другим особенностям художественного метода средневековой литературы относится строгая регламентация и ценностная иерархия жанров, обусловленная их связью с богослужебной практикой, да и внехрамовой деятельностью верующих. Здесь прежде всего следует упомянуть гимнографическую и агиографическую (житийную) литературу и литургический театр (мистерии, миракли). Средневековая литература подчинена строгим канонам, а пределах которых, однако, художнику предоставлена весьма широкая свобода творчества. Чтобы лучше разобраться в этом феномене, полезно провести параллель с русской средневековой живописью.
Художественное пространство и время в средневековой словесности тоже теснейшим образом связано с христианским мироощущением. Мысль о скоротечности земного существования не оставляла средневекового человека, но в то же время краткая земная жизнь виделась ему преддверием вечной жизни. Время, таким образом, осмыслялось как земной образ вечности. равным образом и человек, существо смертное и тленное, бессильное и подвержден6ное греху, мыслится в то же время как высшее творение Божие, сотворенное Богом по образу и подобию Своему (см.: Быт. I, 26 - 27). Поэтому именно признание собственной греховности и бессилия возвышает человека и приближает его к Богу. Этим обусловлен антиномизм средневековой словесности.
Влияние античного культурного наследия не прекращалось на протяжении всего средневековья. Правда, в силу ряда причин оно оказалось односторонним и избирательным. Начнем с того, что множество памятников античной словесности было утрачено при падении Западной Римской империи. Кроме того, легенды о языческих богах и героях поначалу вызывали неприятие у средневековых христианских авторов, однако вскоре они увлеклись аллегорическим, в духе времени, толкованием греко-римских мифов.
Большое влияние на развитие богословской мысли оказала философия Платона и особенно Аристотеля, идеи которого согласовывал с христианским вероучением в своем трактате “Summa Theologiae” причисленный римско-католической церковью Фома Аквинский (1225 - 1274). На развитие средневековой литературы наложило отпечаток то, что римская литература была известна несравненно лучше и полнее, нежели греческая. Так, Гомер в Западной Европе был неведом, и сюжет, например, рыцарского «Романа о Трое» был почерпнут из подложных латинских хроник. Зато неизменною любовью в средние века пользовался Вергилий, в чем не последнюю роль сыграло вольное истолкование его IV эклоги, где рассказ о рождении чудесного младенца понимается как пророчество о Рождестве Христовом.
Интерес к античному наследию усилился в эпоху Каролингского (на рубеже VIII - IX) и оттоновского (Х в.) возрождения. Так, сочинявшая религиозные драмы монахиня Хротсвита прямо утверждала, что за образец брала Теренция - с той лишь разницей, что героинями делала не языческих блудниц, а святых мучениц и целомудренных праведниц.
Велико было и влияние устного народного творчества на средневековую литературу. Общепризнано, что всякой письменной литературе предшествует фольклор. Еще в конце XIX в. А. Н. Веселовский выдвинул теорию, первобытного хорового синкретизма, согласно которой все три рода литературы - эпос, лирика и драма - первоначально существовали в едином, неразделенном виде, и лишь в дальнейшем началась их дифференциация, а затем и разделение на жанры.
Нетрудно обнаружить в средневековой поэзии разных стран и периодов следы народных песенных жанров - трудовых, обрядовых, любовных, хвалебных, позорящих и некоторых других песен. Например, самый ранний жанр галисийско-португальской лирики - «песни о милом друге», слагавшиеся поэтами-мужчинами от лица влюбленных девушек - явно восходят к народным «ткацким» песням, а «песни злословия» произошли от «позорящих» песен. Мифы, легенды о богатырях, дохристианские религиозные представления нашли яркое отражение в героическом эпосе раннего средневековья (исландские саги, поэзия скальдов, «Старшая» и «Младшая Эдда», «Беовульф»). Наконец, разыгрываемые скоморохами примитивные комические сценки повлияли на становление театральных зрелищ и на развитие таких драматических жанров, как фарс и соти.
По вопросу о периодизации западноевропейской литературы средних веков единого мнения нет. Началом средневековья традиционно считается падение Западной Римской империи (476 г.), а в отношении конца средних веков мнения разделились: датировки колеблются между началом XIV и началом XVII столетия. Если последняя дата допустима при изучении социально-политической истории (хотя и это небесспорно), то для истории культуры она вряд ли приемлема, ибо тогда эпоху Возрождения, качественно отличную от средневековья в эстетическом отношении, пришлось бы рассматривать просто как заключительный эпизод средневековой культуры. трихотомическое деление средневековья на раннее, зрелое и позднее также вызывает серьезные разногласия. Поэтому мы считаем целесообразным придерживаться следующей периодизации:
1) Раннее средневековье. Этот период охватывает V - X вв., от падения Западной Римской империи и «великого переселения народов» до завершения разложения родоплеменного строя в западноевропейских монархиях. Письменная литература этой поры представлена клерикальными сочинениями на латинском, позднее - и на живых национальных языках, а театральный репертуар - литургическими действами. С ними соседствовало разнообразное народное творчество, позднее получившее письменное оформление - героический эпос, песенный фольклор, представления игрецов (шпильманов, жонглеров, хугларов).
2) Позднее средневековье (XI - XV вв.) Этот период расцвета западноевропейского феодализма. Именно в эту эпоху зарождается и развивается рыцарский роман и куртуазная лирика, лучшие образцы которых отличаются высочайшими художественными достоинствами. Они оказали большое влияние на словесность последующих веков. В это же время достиг вершины средневековый театр - как литургический (мистерии, миракли), так и народный (фарсы, моралите, соти). Наконец, в эту эпоху зарождается городская литература как реакция на рыцарскую и отчасти как дополнение к ней.

Глава 1. РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

§ 1. Клерикальная литература

Первый по времени пласт письменной литературы в Западной Европе - клерикальная литература. Объясняется это прежде всего тем, что на протяжении многих веков Церковь была единственным рассадником образования, просвещения и вообще грамотности (установлено, что предшествовавшие латинской графике рунические письмена у германских племен имели чисто ритуальное назначение). К тому же мысли о высоком и вечном занимали средневекового человека несравненно больше, чем заботы о временном и преходящем. Поэтому, несмотря на то, что в иерархии тогдашних духовных ценностей литература включалась в число так называемых «механических искусств», имевших «прикладной» характер, и ставилась ниже «свободных искусств» (к которым относились грамматика, риторика, диалектика, арифметика, музыка, геометрия и астрономия), сначала клерикальная, а потом и светская литература стали завоевывать себе достойное и почетное место.
Основные жанры клерикальной литературы на латинском языке - секвенции, видения, жития святых, рассказы о чудесах, совершенных по молитвам Пресвятой Богородицы и святых, - сформировались в V - VIII вв. на основе некоторых традиций поздней античности. Они оказали значительное влияние на развитие как церковной, так и светской литературы на много столетий вперед (красноречивейший пример - новелла А. Франса «Жонглер Богоматери»). Из житийной литературы выделяются жизнеописания проповедников христианства - например, св. Бонифация, просветителя Германии, или св. Колумбана, просветителя Галлии, а также подвижников благочестия, в том числе «Житие св. Алексия, человека Божия», популярное как в православном, так и в католическом мире. Из житий праведников, посвятивших себя делам милосердия, выделяется «Житие св. Германа» - галльского подвижника, тратившего все собранные деньги на выкуп невольников и пленных.
Необычайно распространенный жанр видений, ставивший вопрос о загробной жизни человека, обрел свое высшее воплощение в «Божественной комедии» Данте. Кальдерон в XVII в. написал превосходную драму, использовав средневековый сюжет о «Чистилище св. Патрикия».
Двоемирие, присущее средневековому миросозерцанию, отразилось и во многих памятниках клерикальной литературы, значительная часть которых сочетает повествования о чудесах с бытовыми описаниями. В более поздних сочинениях такого рода ощутимы даже художественные приемы, заимствованные из арсенала рыцарской литературы.
Древнейшим жанром моральной дидактики является проповедь. Из проповедей выделился особый жанр - «примеры», т. е. лаконичные нравоучительные рассказы, которые объединялись в сборники, получившие широкое хождение. В эпоху позднего средневековья (с XII в.) появилось несколько сборников таких «примеров», известнейший из которых - «Римские деяния» (“Gesta romanorum”) послуживший источником для множества возрожденческих новелл, а также для шекспировской комедии «Венецианский купец». Более совершенным с точки зрения повествовательной техники следует признать другой сборник «примеров», озаглавленный «Пятнадцать радостей брака».
Оригинальный жанр средневековой дидактической литературы представляют собой бестиарии, где повадки животных предстают перед читателем как аллегорические образы христианских добродетелей или событий священной истории. Подчеркнем, что бестиарии - это именно религиозно-дидактический, а не естественно-научный жанр, и повадки животных в них зачастую носят мифический характер (например, пеликан, вскармливающий птенцов собственною кровью и символизирующий Христа Спасителя, пролившего кровь во искупление рода человеческого), да и среди упоминаемых животных попадаются вымышленные (например, возрождающаяся из пепла птица Феникс, символизирующая Воскресение Христово, или губящая моряков сирена, символизирующая богатства мира сего, губительные для человеческой души).

§ 2. Героический эпос раннего средневековья

К наиболее значительным и характерным памятникам героического эпоса относятся прежде всего ирландские и исландские саги. В силу отдаленности этих стран от центров католического мира в их первых письменных памятниках отражены языческие религиозные представления. На примере саг и «Эдды» (так называется скандинавский сборник песен мифологического, дидактического и героического содержания) можно проследить эволюцию эпического творчества от мифов к сказке и затем к героическому эпосу, да и самого героического эпоса от языческой эпохи к христианской. Эти сказания интересны и тем, что дают представления о жизненном укладе в эпоху родового строя.
Особенностью ирландского и исландского эпоса является то, что прозаическое повествование там хронологически предшествует поэтическому.
При сопоставлении поэтики ирландского эпоса с поэтикой эпоса других народов можно обнаружить немало общих черт. Кельтский пантеон во многом аналогичен греко-римскому, однако лишен того изящества и гармонии, какой наделили своих богов и героев греки и римляне. Нетрудно заметить сходство богатыря Кухулина, рожденного от бога света Луга и смертной женщины, с античными героями-полубогами. Королю Конхобару приданы черты идеального монарха, который, подобно эпическому королю Артуру, Карлу Великому или былинному князю Владимиру, оттесняется на дальний план повествования своими богатырями, в первую очередь собственным племянником Кухулином. Поединок Кухулина со своим внебрачным сыном Конлайхом, погибшим от руки отца, напоминает единоборство Ильи Муромца с Сокольничком или гибель Одиссея от руки сына, прижитого им от Каллипсо. Простота и грубость нравов и даже жестокость и вероломство, которые не порицаются, а превозносятся, присущи дохристианскому эпосу у разных народов и роднят саги и «Эдду» с «Илиадой» и «Одиссеей», «Махабхаратой» и «Рамаяной», былинами и историческими книгами Ветхого Завета.
Объективно представить жизненный уклад германцев и скандинавов в период родового строя по «Беовульфу» уже невозможно. Записавший около 1000 г. эту бытовавшую с начала VIII в. поэму клирик всячески стремится изгладить из нее языческую образность, заменив ее библейской, преимущественно ветхозаветной (например, чудовище Грендель, побежденное королем геатов Беовульфом, именуется «отродьем Каина», хотя оно явно относится к персонажам древнегерманской мифологии). Любопытно, однако, что при неоднократном упоминании о Едином Боге («Правителе мира») нигде не встречается имя Иисуса Христа. Этика «Беовульфа» тоже представляет собой переход от языческой к христианской. То, что действие поэмы происходит не в Англии, а на Скандинавском полуострове, вовсе не говорит о ее иноземном происхождении: ведь и в поэме «Витязь в тигровой шкуре» события разворачиваются не в Грузии, а на Аравийском полуострове.

Глава 2. ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

§ 1. Героический эпос позднего средневековья

Героический эпос позднего средневековья в своем формировании прошел три этапа. В его основу, по всей вероятности, легли небольшие по объему песни, сложенные непосредственными участниками описываемых событий или их близкими наблюдателями (воинами, дружинными певцами). стяжав любовь у слушателей и получил широкое распространение, эти песни стали достоянием профессиональных сказителей, которые во Франции назывались жонглерам, в Испании хугларами, а в Германии шпильманами. обработанные ими сказания значительно выросли в объеме - отчасти из-за того, что сказители объединяли сюжеты нескольких тематически близких песен, отчасти благодаря более детальной разработке темы. Отступая порой от исторической правды, сказители преумножали правду художественную за счет поэтически-образного описания событий и главных героев. Они же стали циклизовать эпические поэмы. Дальнейшей обработке и переосмыслению эпопеи подверглись при записи их монахами: в них усилился дидактический элемент, и на первый план была выдвинута тема защиты христианства от иноверцев.
Наиболее полно сохранились памятники французского героического эпоса - песни о деяниях (chansons de geste). Ко времени их окончательной записи сформировалась устойчивая форма для эпической поэзии - десятисложник с цезурой после четвертого или шестого слога, соотносимый с нашим пятистопным ямбом.
Одним из важных типологических сходств французских «песен о деяниях» с эпосом других народов является следующее. Фигурой, объединяющей цикл сказаний, служит образ идеального государя. В кельтских сагах это король уладов Конхобар, в русских былинах - князь Владимир, а во французских «песнях о деяниях» - император Карл Великий. Идеализация монарха влечет за собою некоторую статичность и невыразительность, что на первый взгляд может показаться художественным огрехом, но в действительности это закон жанра. Иногда этот образ становится отчасти собирательным: так, Карлу Великому приписываются деяния его деда Карла Мартелла, разгромившего арабов в битве при Пуатье и остановившего их нашествие на Европу.
Образы главных героев героического позднего средневековья, называемого также классическим, резко отличаются от героев архаического эпоса, главные добродетели которых - сила, ловкость, воинская удаль, беспощадность к врагам, не исключающая вероломства и коварства. Герои классического эпоса, кроме мужества, отваги и военной доблести, отличаются тонкостью чувств, преданностью монарху, что было немыслимо в период родоплеменного строя, а также благочестием, преданностью Церкви и милосердием, великодушием, в том числе к поверженным врагам, что также было невозможно в дохристианскую эпоху. Всё это наиболее полно отразилось в «Песни о Роланде» (ок. 1100), которая представляет собою наиболее значительный памятник французского героического эпоса. Ее главный герой граф Роланд, племянник Карла Великого, гибнет вместе со своим отрядом в Ронсевальском ущелье, став жертвой предательства собственного отчима Ганелона. Достаточно сравнить «Песнь о Роланде» с летописью, чтобы убедиться в переосмыслении сюжета: исторический Роланд гибнет от рук басков, а не сарацин (арабов). Поэма призывала к борьбе против мусульман и пропагандировала крестовые походы.
Менее значителен в художественном отношении цикл поэм о Гийоме Оранжском (XII - XIV вв.), прославляющих верное служение королю и живописующих феодальные усобицы.
Особенности испанского героического эпоса связаны с тем, что вся средневековая история Испании представляет собою героическую борьбу против мавританских (т. е. арабских) захватчиков, которая называется Реконкиста (по-испански Reconquista, дословно - отвоевание). Поэтому любимеайшим героем испанского народа становится Руй (Родриго) Диас, прозванный Сидом (от арабского «сеид» - господин, повелитель), который особо отличился в войне против мавров. Любовное, личностное отношение к этому герою выражено уже в самом заглавии самого знаменитого памятника испанского классического эпоса - «Песнь о моем Сиде» (ок. 1140). От «Песни о Роданде» ее отличает гораздо б;льшая близость к исторической основе, ибо возникла она в пору, когда подвиги Сида были еще многим памятны. Образ главного героя тоже не так идеализирован, как образ Роланда. Правда, нигде в поэме не упоминается эпизода, способного бросить тень на Сида (например, его служба магометанским государям), но никакой рыцарской исключительности в нем нет, в связи с чем можно говорить об антиаристократических тенденциях поэмы. Общий тон повествования, при всей мягкости и задушевности, отличается необыкновенною сдержанностью и лаконизмом.
Из других литературных памятников, посвященных Сиду, выделяется более поздняя поэма, озаглавленная «Родриго» и описывающая молодость героя и историю его женитьбы. Позднее она легла в основу пьесы Гильена де Кастро «Юность Сида», а та, в свою очередь, послужила первоисточником знаменитой трагедии Корнеля «Сид».
Малый жанр героического эпоса представляют собою романсы, зародившиеся на рубеже XIV - XV вв. Первоначально они исполнялись под гитару, с развитием книгопечатания издавались в виде отдельных листовок, а позднее объединялись в сборники - «Романсеро».
Из па мятников немецкого классического эпоса наиболее значительна «Песнь о Нибелунгах» (т. е. бургундцах, жителях Бургундского королевства; ок. 1200). Поэме не чужды элементы мифа и даже сказки, а герои тщательно соблюдают куртуазный этикет, немыслимый в эпоху «великого переселения народов». В этой поэме фактологическая подоплека гораздо более зыбкая, нежели в предыдущих двух. Она в меньшей степени, чем «Песнь о Роланде» и «Песнь о моем Сиде», может считаться национальной эпопеей - в том смысле, что речь там не идет о защите родины или ее единства, а о семейно-родовых распрях, и даже идеальным государем - наподобие Карла Великого или князя Владимира - становится иноплеменный властитель Этцель (предводитель гуннов Аттила). В «Песни о Нибелунгах» фигурируют те же герои, что и в сказаниях «Эдды», только с измененными именами. Сопоставляя эти два литературных памятника, можно проследить эволюцию сюжета от первоначального архаического эпоса до его стилизации под рыцарский роман в стихах.
Лучшие переводы «Песни о Роланде», «Песни о моем Сиде» и «Песни о Нибелунгах» выполнены Ю. Б. Корнеевым.

§ 2. Куртуазная лирика и рыцарский роман

К XII столетию западноевропейское рыцарство достигло и политического, и культурного апогея. Упрочив свое общественное положение, это сословие стало предъявлять к своим представителям более строгие требования. От рыцаря теперь требовалась не только воинская доблесть, но и хорошие манеры, душевная тонкость, образованность и светсткость. Иными словами, к героическому идеалу стал примешиваться этический и даже эстетический.
Этот же период знаменуется начавшейся атомизацией общественного сознания, преобладанием личного, индивидуального интереса над коллективным. Следует подчеркнуть, что индивидуализм такого рода имеет весьма мало общего с позднейшим индивидуализмом, поскольку он уравновешивается и смягчается кодексом рыцарской чести и морали и, таким образом, не переходит в произвол и вседозволенность (по крайней мере, в идеале). Эта перемена в общественном сознании сказалась и на литературном творчестве, где эпос был потеснен лирикой - прежде всего интимной лирикой, художественно исследующей человеческие чувства и переживания. А поскольку человеческая личность наиболее ярко и полно раскрывается в любви, то неудивительно, что именно любовная лирика выходит на первое место в рыцарской, или куртуазной (т. е. придворной) поэзии.
Само название рыцарской, или куртуазной, лирики свидетельствует об изменении круга авторов. Это уже не странствующие жонглеры, выходцы из низов, а рыцари-аристократы, которых к тому же с малолетства обучали правилам версификации и игре на музыкальных инструментах (это входило в программу рыцарского воспитания). Потому-то они тщательно работали над поэтической формой, добиваясь максимального ритмического и жанрового разнообразия, неведомого в предшествующую эпоху. Именно поэты-рыцари ввели с широкий обиход рифмы, причем использовали самые полные и точные. Здесь нелишним будет вспомнить слова А. С. Пушкина: «Поэзия проснулась под небом полуденной Франции - рифма отозвалась в романском языке; сие новое украшение стиха, с первого взгляда столь мало значащее, имело важное влияние на словесность новейших народов. Ухо обрадовалось удвоенным ударениям звуков; побежденная трудность всегда приносит нам удовольствие - любить размеренность, соответственность свойственно уму человеческому. Трубадуры играли рифмою, изобретали для нее всевозможные изменения стихов, придумывали затруднительные формы» .
Громадное значение рыцари-поэты придавали поэтическому открытию, удачной находке, почему и получили название трубадуров или трувёров (от провансальского глагола trobar и французского trouver - находить). Именно в куртуазной лирике впервые наметилась тенденция к созданию элитарной словесности, которая противостояла стремлению писать просто и ясно, ориентируясь на широкого читателя. Эта борьба «темного» и «ясного» стилей отразилась, например, в тенсоне (прении) Гираута де Борнеля и Линьяуре:

Сеньор Гираут, да как же так?
Вы утверждали, слух идет,
Что песням темный слог нейдет,-
Тогда я вам
Вопрос задам:
Ужель, избрав понятный слог,
Себя я показать бы мог?

Сеньор Линьяуре, я не враг
Затей словесных,- пусть поет
Любой, как петь его влечет,-
Но все же сам
Хвалу воздам
Лишь простоте певучих строк:
Что всем понятно - в том и прок!

(Перевод В. А. Дынник)

Характерна строжайшая жанровая регламентация куртуазной лирики - кансона (песнь о любви), сирвента (полемическое по тону стихотворение), тенсона (спор между двумя стихотворцами), пасторела (встреча рыцаря с пастушкой), альба (тайное свидание с любимой).
Зародившись в среде провансальского рыцарства, куртуазная лирика распространилась и на севере Франции, а также в Германии (миннезанг, т. е. любовные песни), а также в Испании и Португалии (галисийско-португальская поэзия, выработавшая иную систему жанров - «песни о милом друге», «песни о любви» и «песни злословия») и в Италии, где сложилась поэтическая школа «нового сладостного стиля», оказавшая огромное влияние на поэзию Возрождения.
Центральное место в куртуазной лирике занимает культ Прекрасной Дамы, ее идеализация и преклонение перед нею (существует термин «служение даме»). Имеются разные мнения по поводу происхождения этого феномена: перенос на любовные отношения форм вассальной зависимости; влияние арабской любовной лирики (второго мнения придерживался, между прочим, Пушкин); почетное общественное положение женщины у древних германцев (это мнение высказывал В. Скотт в не переводившихся на русский язык «Этюдах о рыцарстве»); культ вечной женственности, т. е. проекция на образ земной женщины образа Пресвятой Богородицы, культ которой всё более распространялся в католических странах в описываемую эпоху. Думается, что во многом эти объяснения не исключают, а дополняют друг друга.
Несколько позже во Франции возникает рыцарский роман. В отличие от героического эпоса, стремившегося поведать о действительных событиях, хотя зачастую с использованием иносказаний и без соблюдения исторической точности, рыцарский роман предполагает прежде всего вымысел, хотя и опирающийся на некоторые исторические факты. Авторы рыцарских романов ставили перед собой задачу развлечь читателя, доставить ему эстетическое наслаждение, отвлечь от мира повседневности и перенести в сферу чудесных грез. Поэтому в рыцарских романах столь силен фантастический элемент. Другой обязательный элемент рыцарского романа - любовь, вдохновляющая героя на множество подвигов в честь прекрасной дамы. Подчеркнем, что подвиги эти совершаются не ради общего дела, а ради личной славы, что обусловлено начавшейся атомизацией общества и, соответственно, приматом индивидуального над общим.
Авторы рыцарских романов не стремились к воссозданию исторического и местного колорита (это требование было введено в литературу лишь романтиками много веков спустя). Героям рыцарских романов приданы черты идеальных рыцарей того времени. Особенно это ощутимо в романах н6а античные сюжеты, прежде всего в анонимном «Романе об Александре», имеющем тот же литературный источник, что и славянская «Александрия». Другая группа рыцарских романов создана на основе кельтских преданий и легенд (о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, о Тристане и Изольде, о святом Граале, а также бретонские лэ).
В XIII в. некоторые рыцарские романы - «Окассен и Николет», «Мул без узды» - приобретают черты самопародии, что свидетельствует о кризисе жанра. Несмотря на это, в Испании рыцарские романы писались и пользовались вплоть до конца XVI столетия.

§ 3. Городская литература

XIII столетие в Западной Европе отмечено интенсивным ростом городов, развитием ремесел и торговли. Усиливается политическое, а также культурное значение городов. На фоне терпящей кризис рыцарской литературы возникает литература городская, отчасти противоположная рыцарской, отчасти дополняющая ее (важно подчеркнуть двойственный характер этого явления). Поскольку городская литература была своеобразной реакцией на рыцарскую, ее ценности - это прежде всего обращенные ценности рыцарской литературы. Бескорыстному служению Богу, государю и Прекрасной Даме городская литература противопоставляет личный интерес и своекорыстный расчет, возвышенной любви - грубоватую эротику, миру фантазий и вымысла - изображение обыденной жизни, царству прекрасных грез - здравый смысл и трезвую рассудительность, меланхолическому настроению - юмор и осмеяние и, наконец, самодовлеющему искусству - дидактизм и назидательность.
Генетически городская литература связана с народным творчеством, прежде всего со сказочным - с бытовыми сказками и сказками о животных. Любимейший жанр городской литературы - короткий стихотворный юмористический рассказ, называемый во Франции фабли;, а в Германии шванком. Некоторые из них ставят целью просто рассмешить и позабавить читателя, в других уже наблюдается тенденция к осмеянию человеческих и общественных пороков.
К середине XIII в. оформился окончательный вариант большой циклической поэмы из 30 «ветвей» (т. е. частей) «Роман о Лисе». В центре повествования - борьба хитрого лиса Ренара с глупым и грубым волком Изенгримом. Ее композиционная особенность в том, что в ней нет единой и завершенной фабулы - она состоит из разрозненных эпизодов, связанных между собою общностью главных героев, каковыми являются антропоморфные звери, символизирующие представителей разных сословий.
Другое оригинальное произведение французской городской литературы XIII в. - «Роман о Розе», где юноша во сне влюбляется в прекрасную розу, которую, после долгих мытарств, наконец срывает и просыпается. Первая часть романа принадлежит перу Гильома де Лорриса и продолжает традиции рыцарской литературы, а вторая, которую после смерти своего соавтора написал Жан де Мен, развенчивает куртуазную идеологию.
Важное место в литературе XII в. занимает поэзия вагантов, т. е. бродячих клириков (от лат. clerici vagantes), ряды которых пополнились неимущими студентами. Стихи они слагали на латыни, которая для первых была сакральным языком, а для других - языком лекций и международного общения. Однако они использовали не античную метрику, а короткие рифмующиеся строчки, описывая жизненные невзгоды и воспевая чувственные радости, которых им явно недоставало в жизни. Именно ваганты сочинили песню, ставшую студенческим гимном:

Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus!

Будем веселы, друзья!
Разве юность дремлет?
После юности веселой,
После старости тяжелой
Нас земля приемлет!

(Перевод Н. А. Морозова)

Из представителей французской городской поэзии следует выделить Рютбёфа (2-я пол. XIII в.), описывающего явления обыденной жизни в нарочито сниженном виде, и особенно Франсуа Вийона (1431 - после 1463), последнего крупного поэта средневековой Франции. В его «Малом» и «Большом завещании», а также в разрозненных балладах, отличающихся утонченным соверщшенством формы, парадоксальным образом уживаются контрастность и ирония, лирический субъективизм и крайний сенсуализм, философичность и пародийность. Поэт вкладывает в свои лирико-исповедальные баллады небывалую остроту личного чувства, а также прибегает к приему самоиронии, что дает ему возможность возвыситься и над порочным миром, и над собственными пороками.
Стихийное чувство недовольства феодальными порядками, заметное во многих проявлениях городской литературы, сближает ее с крестьянской антифеодальной литературой, прежде всего с английскими балладами о Робин Гуде. Образ Робин Гуда открывает собой целую галерею благородных разбойников - как в фольклоре, так и в литературе. Очевидна идейная связь баллад о Робин Гуде с антифеодальными движениями в Англии XIV - XV вв. антиклерикализм этих баллад обусловлен зарождением реформационных течений, идеологом которых был оксфордский священник Джон Уиклиф (1324 - 1387), полагавший (как и все последующие протестанты и сектанты, вплоть до современных «свидетелей Иеговы»), будто единственным источником вероучения должна быть Библия.

§ 4. Средневековый театр

На исходе средневековья интенсивно развивается драма - как религиозная, так и светская. Первая развилась из элементов театрализации и диалогизации, содержащихся в богослужении. Так, в Русской Православной Церкви очевидна диалогизация в антифонах и ектениях, а драматический элемент - в «действе пещном», существовавшем в допетровскую эпоху и довольно точно воспроизведенном с фильме С. Эйзенштейна «Иван Грозный», а также чин омовения ног, до сих совершающийся в Великий Четверг. Нечто подобное практикуется и в римско-католической церкви.
Наиболее ранняя форма западноевропейского религиозного театра - литургическая драма (рождественская и пасхальная), исполняемая исключительно духовными лицами на латинском языке нараспев, возле алтаря и с очень скромной бутафорией. В дальнейшем литургическая драма впитывает некоторые элементы светского театра, переходит с латинского на национальные языки, обогащает свой реквизит. Библейский текст дополняется эпизодами бытового и зачастую комического характера. Так возникли мистерии, представлявшиеся первоначально на паперти, позднее и на городской площади. К XV столетию для постановки мистерий стало использоваться два типа сцены: во Франции и Германии - симультанная (т. е. сочетавшая одновременно несколько разных мест действия), а в Англии - подвижная, когда небольшие помосты водружались на разъезжавшихся по всему городу повозках.
B XIII в. возникает еще один жанр религиозной драмы - миракль, основа которого - уже не библейские, а житийные тексты, где речь идет о чудесах, явленных по молитвам Богородицы и святых. Миракли нередко уснащались романтически-авантюрным элементом и пышной бутафорией. Один из известнейших мираклей ранней поры - «Миракль о Теофиле» Рютбёфа, где рассказывается о клирике, продавшем душу дьяволу. Он оказал влияние на формирование немецкой легенды о доктора Фаусте, неоднократно подвергавшейся впоследствии литературной обработке (Марло, Гёте, Пушкин).
Другой жанр средневекового театра - моралите - достигает расцвета в XV в. во Франции и в Англии. Этот жанр имеет откровенно дидактический, нравоучительный характер. Большинство действующих лиц в моралите - аллегорические фигуры человеческих добродетелей и пороков.
Что касается народно-комического театра, то сохранилось не так уж много записанных пьес. Среди них - две короткие пьески Адама де ла Аль (XIII в.), одна из которых представляет собою переделку пасторели для сцены. Фарсы и соти (дословно - дурачества), появившиеся в эпоху позднего средневековья, продолжают традиции народно-фарсового театра предыдущих эпох и близки по характеру и идейной направленности к фаблио о «Роману о Лисе».

Заключение

Западноевропейская средневековая литература резко отличается от античной - и по идеологии, лежащей в ее основе, и по системе жанров, и по кругу тем. Практически все общие черты античной и средневековой словесности можно объяснить прямым заимствованием, особенно в эпоху позднего средневековья, в условиях каролингского и оттоновского возрождений. Обращение к художественному опыту античности подготовило почву для прямой ориентации на античность и ее идеализации в эпоху Возрождения.
Одним из важнейших достижений средневековой словесности следует признать недоступный античности психологизм, оказавший огромное влияние на литературу последующих веков.
Некоторые литературные жанры средневековья перешли в эпоху Возрождения. К ним относится рыцарский роман, получивший второе дыхание в раннем творчестве Боккаччо и транформировавшийся на исходе Возрождения в ренессансно-рыцарскую поэму. В Испании же рыцарский роман пользовался популярностью вплоть до начала XVII столетия. Наследниками трубадуров, воспевших возвышенную любовь, стала итальянская поэтическая школа «нового сладостного стиля», из недр которой вышел Данте, а позднее Петрарка, чьи сонеты на жизнь и смерть мадонны Л;уры чрезвычайно сильно повлияли на лирику всех европейских стран, куда проникла возрожденческая эстетика. Средневековые театральные жанры в эпоху Возрождения были вытеснены учено-гуманистическим театром, зато позднее возродилась в творчестве испанских драматургов «золотого века».

Литература.

1. Алексеев М. П., Жирмунский В. М., Мокульский С. С., Смирнов А. А. История западноевропейской литературы. Средние века и Возрождение. М., 1999.
2. Зарубежная литература средних веков. Латинская, кельтская, скандинавская, провансальская литература. Хрестоматия / Сост. Б. И. Пуришев. М., 1974.
3. Зарубежная литература средних веков. Немецкая, испанская, итальянская, английская, чешская, польская, сербская, болгарская литература. Хрестоматия / Сост. Б. И. Пуришев. М., 1975.