Игорь растеряев, биография, новости, фото. Растеряев, игорь вячеславович Кто такой игорь растеряев
Энциклопедичный YouTube
-
1 / 5
В 2012 году Игорь выпустил книгу «Волгоградские лица» (альбом рисунков с комментариями автора). Книга посвящена Лёхе Ляхову . 20 октября 2012 представлен второй альбом «Звонарь».
В начале 2013 «Звонарь» был переиздан, и, как уже упоминалось, вышел гитарный альбом «Песни дяди Васи Мохова». В 2014 - новый альбом «Рожок».
Таким образом, Игорь не прекращает писать песни - их у него уже (на середину 2016 г.) более двадцати, не считая ранние «нецензурные». Каждая новая песня, так же как и самые первые, сначала выходит в виде клипа на YouTube, затем презентуется на концерте. Клипы по-прежнему режиссирует и снимает Лёха Ляхов. От примитивного, но подкупавшего своей непосредственностью телефона он перешёл к более качественной технике и более сложному видеоряду. Кроме обычных видео, в 2013 году был создан первый мультипликационный клип на песню «Ермак», для которого эскизы рисунков подготовил сам Игорь Растеряев, а анимацию выполнил Сергей Котов. В 2015 году выпущен следующий клип-мультфильм для «Песни о детстве».
Успешно идёт и концертная деятельность. Растеряев не гонится за количеством концертов, обычно он даёт всего от одного до трёх в месяц. Но география поездок широка - артист объехал практически всю Россию, включая Крайний Север, побывал на Украине, в Белоруссии, в Польше (Белосток). Публика неизменно хорошо принимает Игоря. Тому причиной не только искренность его песен и растущее исполнительское мастерство. Растеряев, неизбежно придерживаясь некоторой общей схемы, никогда не ведёт концерты по одному и тому же шаблону. Он варьирует репертуар, включая в него кавер-версии групп «Король и шут», «Сектор газа», «Дискотека Авария», «Ленинград», «ДДТ», «Чиж» и др., старинные казацкие песни, песни военных лет - «Дороги», «Давно мы дома не были», перемежает пение разговорными вставками - рассказывает об истории создания и смысле тех или иных песен, приводит забавные случаи из своей жизни и концертной деятельности, порою приглашает на сцену друзей-сельчан, вдохновивших его на творчество. Поэтому каждый концерт превращается скорее в творческий вечер, где возникает сильное единение артиста и публики.
Работа в театре
Концертная деятельность Игоря Растеряева изначально была построена таким образом, чтобы минимально препятствовать его давней работе в Санкт-Петербургском государственном музыкально-драматическом театре «Буфф» . Поэтому он продолжал выступать в разных спектаклях и в последние годы был занят в следующих ролях:
- Грегуар (Авантюристка);
- Приказчик (Казано́ва в России);
- Константин (Страсти у фонтана);
- Тишка (Свадьба Кречинского);
- Емельян Черноземный (Квадратура круга);
- Официант (Цирк уехал, клоуны остались);
- Бочар (Великолепный рогоносец);
- Ефрейтор Захар Косых (Женя, Женечка и «катюша»);
- Буч (Примадонны);
- Восьмибратов (Всё тот же Лес);
- и др.
В ноябре 2015 года после 12 лет работы Игорь Растеряев покинул театральную труппу
сайт: - Игорь, на выступлении в Петербурге вашу легендарную песню «Комбайнеры» будут ждать все. А, что ещё будет на концерте?
Игорь Растеряев: - Да действительно, мы раз по пять поем этих «Комбайнеров». На концерте исполним песню «Дороги», да и вообще всё что есть – всё будет. На сегодняшний день у меня своих, не матерных, десять песен. Плюс песни моего дядюшки Василия Федоровича Мохова, плюс кавер-версии.
сайт: - То есть в арсенале уже солидный концерт?
Игорь Растеряев: - Ну как солидный? Поем, играем.
сайт: - Как вы считаете, реально ли возродить нашу деревню? Как вы оцениваете наше общество и нравственный уровень современной молодежи?
Игорь Растеряев: - Наше общество я оцениваю очень высоко. Я помотался по стране и могу сказать, что во всех регионах, даже отдаленных, очень много культурных, хороших людей. Насчет нравственного уровня я ничего не могу сказать, потому что я не специалист по каким-то нравственным критериям – я не социолог. Но с кем я сталкиваюсь – все прекрасные люди.
Также не считаю себя специалистом по возрождению деревни. Я, кстати, только что вернулся оттуда. Точнее еле выбрался - застряли на два дня. Началась весна - половодье.
сайт: - Находите ли время на отдых? Есть ли планы посетить родные места?
Игорь Растеряев: - Я только что оттуда приехал. С моим другом Лехой Ляховым ездили снимать новую песню. Выезжали по делу, но информационный отдых, который мозг получает, это и есть самый главный отдых. Ну и вообще, когда я степь вижу и немного погуляю, этого хватает, чтобы подзарядиться.
сайт: - Где вы уже были с концертами и какие города стоят у вас в плане выступлений?
Игорь Растеряев: - В мае собираемся на Украину - в Киев и Одессу. В Крым тоже хотели, но что-то там пока не срослось. Всё не охватишь, потому что у меня ещё театр.
Недавно ездили в Салехард. Там оленеводы, чтобы с оленем сфотографироваться, 100 рублей просят. Малые народы, кстати, там не бедствуют. Над ними трясутся, выделяют дотации. Потом с девочкой у них там сфотографировались, и тут прибежала мама ненка и говорит: «Как вам не стыдно? Нельзя просто так у нас тут с девочками фотографироваться! Ну, дайте маме хотя бы тысячу». То есть у них там свои какие-то понятия.
Мы стараемся брать максимально удаленные друг от друга регионы. Берем, к примеру, Сибирь и выступаем в трех городах – больше не охватить, есть лимит.
Город Новосибирск меня вообще поразил, особенно Академгородок.
сайт:- Мешает ли популярность и активный график личной жизни?
Ну, это не помогает, потому что на постоянные поездки уходит много времени. Когда нет поездок, есть театр. Как-то всё плотно и неожиданно завернуло, ведь был театр, была рыбалка, ну и где-то там в охоточку, еще что-то. А сейчас какие-то чудеса начались.
«Настоящая женщина должна быть матерью»
сайт: - Совместимы ли мегапопулярность, народная любовь и личная жизнь?
Игорь Растеряев: - Наверное, совместимы. Мне кажется, что одно к другому имеет малое отношение. Нужно, чтобы на небесах что-то сошлось и тогда будет у тебя и творчество и личная жизнь. Не все же от людей зависит.
сайт: - Как вы относитесь к такому явлению как глобализация и новый мировой порядок?
Если смотреть по моей родной Раковке, то даже на уровне кулинарии всё изменилось за последние годы. Когда я был маленький, там питались традиционно. Была казачья кухня – кислое молоко, пышки мазаные, блины, хворост. Сейчас же стол горожанина и стол жителей Раковки практически не отличается. Понятное дело, что у них свое мясо и какие-то свои закрутки, но сметана зачастую там магазинная. Есть, конечно, процесс глобализации. Все магазины одинаковые, вседоступность – это всё есть.
Даже если взять информационный поток. Я помню, если в детстве приезжаешь летом в деревню Раковку, то там крутили такую музыку на дискотеке, которая у нас в городе была год назад, а туда всё это только докатилось. Сейчас с интернетом это абсолютно одно поле. Мне по-человечески жалко, что это уходит.
сайт: - Настоящий мужчина должен построить дом, вырастить сына, посадить дерево, послужить Родине. Что на ваш взгляд должен сделать настоящий мужчина? Кто такая настоящая женщина и что такое Родина?
Игорь Растеряев: - Мне кажется, настоящий мужчина должен держаться в своей колее, в своей струе и время от времени останавливаться - думать и собираться. Он должен понимать, куда он идет и что для него теоретически важно. Должен уметь задавать себе вопросы.
Настоящая женщина должна быть, прежде всего, матерью. А что такое Родина я могу только на уровне ощущений сказать. Когда мы едем в Раковку на поезде, и после одной станции возникают степи, я открываю окно, слышу стрекот кузнечиков, и в окно высовываю голову. Вдруг полынью тянет – и вот тут думаю: «Всё! Слился с Родиной!»
сайт: - Кем мечтали стать в детстве? Актером, музыкантом или космонавтом?
Игорь Растеряев: - Я мечтал стать в детстве Питером Пэном. Мне этот товарищ очень нравился. Вообще все, что мне нравилось, в детстве я фиксировал в рисунках. Один раз даже моих родителей вызвали к директору детского сада, и посоветовали им проконсультироваться с детским психологом. Им сказали: «Ваш сын рисует отрезанные головы». Мои родители взяли рисунок, но выяснилось, что на бумаге только колобки нарисованы.
сайт: - Игорь, посоветуйте, как правильно засаливать арбузы?
Игорь Растеряев: - На самом деле я только теоретически об этом знаю. Я никогда не солил, только питался результатами чужих трудов. Могу только сказать что бочковой арбуз, лучше чем баночный. Тут главное с солеными арбузами не перебарщивать. Больше двух дней подряд их есть не надо, потому что дальше могут начаться неприятные вещи. Такая еда в чем-то даже опасна.
сайт: - Как отдыхаете после концерта? Как снимаете эмоциональное напряжение?
Игорь Растеряев: - Оно само снимается. Дня за два до выступления у меня включается «синдром предстоящего концерта». Особенно перед Питерским концертом, где много друзей, знакомых. Это выражается в том, что мне постоянно мерещатся вентиляторы, кондиционеры, форточки. Начинаю жутко беречься от всего. Даже мозг начинает по-другому работать. А после концерта такое ощущение, как будто что-то сбросил.
сайт: - Из-за чего вы расстраиваетесь?
Игорь Растеряев: - Из-за досадных мелочей расстраиваюсь. Очень сильно реагирую на слова людей – это, кстати, не очень хорошее качество. Но потом я быстро от этого отхожу.
сайт: - Был ли любимый предмет в школе?
Игорь Растеряев: - ОБЖ, наверное, потому что мы все время ездили на полигон в Осиновую рощу стрелять. Правда, мы никогда не стреляли, потому что нас никто там не ждал. Мы туда приезжали, шатались по воинской части, но мы не жаловались – нам очень нравилось. Это были культурно-развлекательные выезды во время школьных занятий. Но справедливости ради надо сказать, что один раз стрельнули.
У нас вообще 558 школа была очень хорошая. Отлично была внеклассная работа поставлена, именно театральное направление – спектакли. Даже ставили что-то на английском языке. Получилась ещё такая странная ситуация, что мне в 10 классе показалось, что я болтун, балабол и что я всё время хожу и себя распыляю. Мне захотелось набраться брутальности и воспитать мужественный стержень. На великую беду это мое желание совпало с прочтением книги Михаила Шолохова «Поднятая целина». Там был такой персонаж Демид Молчун, который за всю книгу произнес то ли два, то ли три предложения. Вот этот товарищ меня настолько вдохновил, что я подумал: «Вот это мужчина! Этот не скажет лишнего». И я где-то на полгода перестал разговаривать со всеми. Я только хмуро сидел, смотрел, воспитывал в себе мужественную сдержанность. На вопросы отвечал только кивком или мотанием головы. В крайнем случае, переходил на какие-то междометия, но чаще всё-таки мычание.
Вся эта ситуация осложнялась тем, что меня взяли в 10 класс, потому что я был активный по внеклассной работе товарищ. Получалось, что в миру я воспитывал в себе сдержанность, а потом выходил на сцену и превращался в прежнего балабола. Я только один раз нарушил обет молчания, когда мне светила в году двойка по физике. Меня вызвали к доске, я мужественно прошел к ней, написал всё что знаю – а именно «дано». После этого я стал мужественно и молчаливо ждать, пока учительница Вера Афанасьевна повернется, чтобы я ей взглядом показал, мол: «Ну как?». Она обернулась и уже начала ставить мне двойку. И тут я заговорил и сказал: «Поставьте мне три!». Тут весь класс вздрогнул, оттого что я внезапно заговорил. Учительница спрашивает: «Почему три?» А я отвечаю: «Я двойник датского физика Нильса Бора! Откройте страницу 237» Весь класс открыл учебники, а там моя фотография и подпись «Нильс Бор, датский физик». То есть я оказался его двойником.
сайт: - Кто из учителей вам запомнился в школе?
Игорь Растеряев: - Учителя были прекрасные. Тамара Бурковская - моя классная руководительница, учительница истории. Надежда Воробьева - по алгебре и геометрии. У нас очень хороший коллектив там был. Мы с классом собираемся 1 сентября – у нас очень дружный класс оказался. Мы уже в течение 15 лет встречаемся. Даже в этом году встречались! Нас пришло человек 7, а это не так уж и мало на самом деле.
сайт: - Где больше всего понравилось учиться, в школе или в университете?
Игорь Растеряев: - Всю мою жизнь меня обманывали. В детском саду меня пугали школой, в которой, конечно, было нелегко, но, по крайней мере, там не заставляли спать днем. В школе начали пугать институтом, но у меня в университете не было ни алгебры, ни физики. Но зато в институте запугивали театром. Мол, тут вы студенты, а в театре «клубок целующихся змей», интриги, закулисные войны. Мне никогда в жизни не было так комфортно как теперь, когда я работаю в театре «Буфф» и «клубка змей» я не ощущаю, хотя я там уже почти 10 лет работаю. В этом отношении коллектив у нас очень хороший.
«Обычно без гармошки хожу»
сайт: - Бывало ли, что на улице узнавали? Нужно ли сейчас следить за своим поведением?
Игорь Растеряев: - Да я не очень слежу за поведением. Бывают что узнают, но не могу сказать, что очень часто. Я же обычно без гармошки хожу.
сайт: - Какое у вас место в Петербурге самое любимое?
Игорь Растеряев: - Литейный мост. Мы там корюшку ловили всю жизнь. Это для меня сакральное место. Там самый хороший клев. Получается, что там Нева, после Литейного моста, начинает делиться. Вся корюшка концентрируется непосредственно там.
сайт: - Вопрос от читателя: Игорь, а вам было сложно бросить пить?
Игорь Растеряев: - Нет, было очень просто. Надо было дойти до определенного рубежа, после которого не остается никаких колебаний. То есть ты понимаешь - либо отъезжаешь, либо бросаешь. Когда ты это понял, то все очень легко делается. Тяжело, наверное, когда люди колеблются и не понимают до конца, что им это надо.
сайт: - В компании потом выпить не тянуло?
Игорь Растеряев: - Не то, что не тянуло! Первые пять лет сны снились, что выпил и как током бьет - просыпался в холодном поту. Наверное, сработало что-то в голове, что какой-то животный страх на это дело остался.
сайт: - Была ли какая-то детская мечта, которая исполнилась?
Игорь Растеряев: - Обнести мой дом на хуторе Глинище. В детстве мне очень нравились плетни, мы даже с братом у дядьки во дворе построили маленькую деревню. У нас там были домики, и мы из сена делали крыши, а из вишневых веток делали плетни, даже прокопали реку. Это был макет. Дядька даже до реконструкции заднего двора на одну зиму всё это накрывал и эта деревня два года просуществовала. Четыре года назад я съездил к умельцам, и они сделали высокие и красивые плетни. Так что детская мечта воплотилась.
сайт: - После того как вы выстрелили с песней «Комбайнеры», ваше окружение поменялось?
Игорь Растеряев: - Нет. А почему оно должно поменяться? У меня круг общения не изменился.
сайт: - Расскажите о ваших музыкальных инструментах?
Игорь Растеряев: - На концерте я играю на гармошке «Чайка». Также со мной всегда «Тула», она ездит на все гастроли. Я вожу с собой всегда два инструмента - не дай бог один сбоит. «Тула» меня выручала уже два раза – в клубе «Икра» в Москве и на мартовском сочельнике, когда я был в Октябрьском. «Тула» - это гармошка моего друга, актера «Буффа» Жени Березкина, а точнее его дедушки. Мы репетировали спектакль «Свадьба Кречинского» и были с Березкиным определены на одну роль – там надо было играть на гармошке, он даже достал какой-то самоучитель. Да и я ведь не особо умел играть! Но я выучил ноты и там где клавиши написал «рэ», «фа» и «ля». То есть из пластыря вырезал кружочки, написал и наклеил.
С басами вообще очень легко. Значение третьего рядка на басе мне объясняли – но я так и не понял. Но ничего страшного. Мне в принципе хватает. Я же не музыкант. У меня и образования такого нет.
сайт: - Какие у вас ближайшие творческие планы?
Игорь Растеряев: - Сначала концерты. С песнями сложная такая история, потому что мелодии есть. Вот текст - это сложно. Это у меня получается очень медленно - два месяца, полгода или год. Ну и ещё не каждая мелодия - это песня.
сайт: - Кому в первую очередь вы играете свои песни?
Игорь Растеряев: - Маме, папе, сестре Кате и её муже Серёже. Но не всем вместе, играть надо поодиночке. Они строгие критики, особенно мама. Сестра тоже очень хороший критик, а самый лояльный - это папа.
СПб церковный вестник "Вода живая", № 4, 2011
Колорит песен Растеряева замешан на житье-бытье волгоградской станицы, где с детства Игорь проводит каждое лето. Это казачья родина его отца и постоянное место жительства его хуторских друзей. В Петербурге артист живет в обычном спальном районе. На встречу Игорь Растеряев пришел с другом Алексеем Ляховым, который делает все видео интернет-звезды, называет себя «продюсером в кавычках» и отвечает на вопрос о стратегии продвижения таким образом: «Вы напишите, что это все произошло по воле Божией. Иначе бы не получилось. Обыкновенная посиделка на кухне, снятая телефоном. Остальные клипы сняты вообще в степи. Людей сегодня трудно чем-то удивить, и вдруг такая простота понравилась всем»...
В певцах не хаживал
—Игорь, Вы уже определились, к какому музыкальному направлению себя относите?
—Я не музыкант на самом деле, ни одной ноты не знаю. Играю на гармони ощупкой, по клавишам попадаю на удачу. В общем, со стилем своего творчества никак заранее не определялся и так же, как и все слушатели, с удивлением взирал на то, что же из этого получается. Ведь еще полгода назад я вообще музыкой заниматься не думал. Работал в театре, дома рисовал и писал книжки про своих волгоградских друзей. Когда вся шумиха поднялась, стали просить концерты. А с чем выступать? С одной случайной песней «Комбайнеры» и тремя матерными, которые я написал еще в студенческие годы? Мне на помощь пришел дядя Вася Мохов. У него есть песня «Раковка», я ее знал и на гармошке исполнял. Дядя разрешил взять ее для концерта, плюс я написал две новых песни: «Ромашки» и «Казачью». К следующему выступлению появилась «Русская дорога», потом «Богатыри»...—В православной среде можно услышать споры о Вашем творчестве. Одни Ваши песни, о простых людях и о родной земле, берут за душу, а другие, шутовские, с нецензурными выражениями — отталкивают.
—Что сказать? Что не нравится, лучше вообще не слушать. Сначала я сам не знал, в какую сторону склонится творчество, либо это будет веселый стеб, как самые первые песни, либо социально-патриотическая тема, которая полезла из меня в итоге. Потом стало ясно, что серьезность перевесила. А песни с нецензурщиной я в свой первый альбом включать не стал, чтобы поддержать наметившуюся тему.—Некоторые не верят, что Вы в городе родились. Вроде как «самородок из деревни».
—Пусть так и думают, я бы это всячески поддерживал.Ромашки и пустота—Каким же Вы себя больше видите городским или хуторским? Такие разные миры, а Вы везде свой парень.—Миры одинаковые. Никакой разницы нет, только быт отличается. И в своих песнях я ничего не идеализирую. Вот песня «Ромашки», какая там идеализация? На-оборот, набат по вымирающему российскому селу.—В «Ромашках» есть строки о парнях, которых сгубило пьянство: «Себе такую дорогу ребята выбрали сами, но все же кто-то, ей-Богу, их подтолкнул и подставил». Что же послужило этим толчком?
—Все началось с революции. Не было раньше такого повального пьянства и безработицы, это видно хотя бы по тому, что вся донская степь была покрыта маленькими хуторками, сплошное заселение, вся земля в округе обрабатывалась. Нормально жили, семейно. Хутора сохранились даже после войны, а окончательно исчезли после укрупнения колхозов. Сейчас едешь — огромные пустынные пространства, сел мало, хуторов нет, как в Диком поле в XIV веке.—Кто может заселить эти территории? Есть на казачьих землях проб-лема приезжих чужаков?
—В Раковке, где живет моя родня, есть турки-месхетинцы, которых 20 лет назад приняли беженцами. Сейчас их уже половина населения. Мечеть собираются строить раньше, чем православный храм.—То есть в Раковке нет церкви?
—На территории всего района дореволюционный храм остался только в Раздорах. Все остальное в последние годы построено. А старая раздорская церковь своими масштабами не соответствует нынешнему приходу. Когда она строилась, станица была огромной: в ней жили тысячи человек. Юртовая станица была! Но ее уже давно в хутор переименовали, народу живет немного, молодежи совсем мало. Храм лишь напоминает о былом величии. А церковная жизнь в районе сосредоточена в городе Серафимович, где есть Усть-Медведевский монастырь со своими святынями, подземными ходами. Все туда ездят.—Я так понимаю, что Вы от Церкви держитесь на расстоянии?
—Сам стараюсь как-то напрямую с Богом общаться, а к Церкви отношусь с уважением. Мне кажется, Церковь отображает душу народа. Вот взять католический костел. Все чинно, орган играет, сидеть можно. Они и на вечеринках так же: по бокалу возьмут и по углам разбредутся. А у нас свечи, иконы, хор, в золоте все, колокола звенят! Праздник! Вот это по-нашему! В этом есть театральность, она нам близка. Помню, как меня крестили. Окунули, я батюшку за бороду ухватил, думал, утопят! Вытащили.Будем знакомы
—На одном из сайтов мне попалась на глаза история о том, что Вы задались целью разыскать родовое гнездо — хутор, который основал ваш предок. Нашли это место в степи, крестом отметили, родственников созвали. Для чего?
—Мы этнические донские казаки с Верховых юртов, станица Раздорская на реке Медведице, хутор Растеряев. Мне еще в детстве отец рассказывал, что был такой хутор Растеряев, потом туда приехал жить поп, и стал хутор называться Поповский. Во всех источниках хутор значится как Поповский. Я посылал запросы по своим предкам Растеряевым в различные архивы: в Волгоград, Ростов-на-Дону, в Московский военно-исторический архив. Наконец, вышел на московского историка Сергея Корягина, который занимается историей донского казачества. У него оказалась карта конца XVIII — начала XIX века, на которой нет еще железной дороги Москва — Волгоград. И там я увидел черным по белому написано «Хутор Растеряев», то есть семейное предание подтвердилось. Мы карту сфотографировали, размножили, я ее всей родне показал. И решили мы поставить крест на месте нашего родного хутора.—А какой смысл вкладывали в это?
—Это память. В Волгоградской области практически в каждой станице на въезде и на выезде крест стоит. Первыми его поставили жители Раздорской станицы на Медведице. Крест зеркальный, железная основа и кусочки зеркала в цемент вбиты. Когда едешь, видишь, как он на солнце горит. Говорят, что зеркала должны отражать от станицы все невзгоды.—Христианство пополам с народными приметами.
—А как же, культура такая... И вот мы тоже захотели поставить крест. Место сложно найти, там даже опечек (опечек — каменное, глиняное либо деревянной рубки основание под печь.— Прим. ред.) нет, одни бугорки и сад в степи. В соседнем хуторе жила тетка, которая еще деда моего помнила (дед был председателем колхоза до 1950-х годов). И она показала точное место. По бугоркам только можно определить, где хаты стояли. Хутор небольшой, в XIX веке было 23 двора. Когда я решил, что пора за крест браться, то пошел на реку Медведицу, переплыл на другую сторону, свалил дубок замечательный, его обпилил и бревна по реке приплавил. И сам на них приплыл. Дотащил бревна до хаты своей, чуток обтесал и сказал папаше, дескать, так и так, основа для креста есть. Они с дядькой подключились, отшлифовали, отец выжег надпись: «Здесь стоял хутор Поповский, до XIX века называвшийся Растеряев». Съездили, установили. Потом дядька двоюродный из города Калач-на-Дону узнал, что мы эту акцию провели. И до того ему понравилось, что он на следующее лето сварил новый крест, железный, капитальный. Уже больше людей приехало. Ставили с другой стороны, чтобы на въезде и на выезде по кресту было. Второй крест уже бетоном закрепили и бутылку в основание положили, для потомков — кто и когда вкопал крест... Еще год прошел, и решили собраться родственниками. Набрали человек 40-45 со всей Волгоградской области.—Семьи у всех большие?
—У прадеда девять детей было, у каждого из этих детей — тоже по несколько, у деда — четверо. Мы ближних родных позвали, они своих, с кем общаются... Интересно было на всех сразу посмотреть! Даже мой папаша не видел половину этих родственников. Выхожу я из садочка, смотрю — идет караван машин. Все разом в степи останавливаются, вылезает из них несколько десятков человек. Ощущение удивительное, словно с трамвайной остановки сгребли прохожих, привезли и говорят: «Вот твои родственники, все они одинаково родные». Но чуть приглядишься и видишь, что этот мне симпатичен чуть больше, а вот этот чем-то интересен... Также и они на нас смотрят, изучают. Начинают связи какие-то формироваться. Потом мы развели костер, поставили палатки, сома большого поймали в Медведице, уху сварили. Они виноград привезли, лещей. Я с гармошкой как раз был, длились посиделки до следующего полудня. Всю ночь вместе провели. Не думаю, что каждый год стоит такое практиковать, но раз в несколько лет собираться надо. Обновить систему координат.—Возможна ли такая встреча с Вашей северной родней по материнской линии?
—С этой стороны гораздо меньше связей, во-первых, из-за их меньшего количества, во-вторых, половина из них живет в Эстонии. Но потихоньку общение восстанавливаем. По материнской линии у меня прадед был финном. Из-за этого в семействе бабушки все непросто сложилось. Младший брат прадеда в первые же дни войны в окружении под Ленинградом пропал без вести. Среднюю сестру в Сибирь отправили за то, что финка. А самого прадеда-финна в Сибирь не отправили, воевать не взяли, работы не дали, уехать не разрешили. Он умер от голода в блокадном Ленинграде. Лежит на центральной аллее Пискаревского кладбища, о чем мы узнали спустя полвека, когда делалась Книга памяти. Я домой прихожу, а там открыточка для бабушки: «Ваш отец лежит в такой-то могиле».—И когда была перепись населения, то каждый член Вашей семьи записал свою национальность: отец и сын — казаки, сестра — ингерманландка, мама — русская. Многим сегодня покажется это ненужными «тонкостями». Не хватит ли нам всем общего наименования «россияне»?
—Я категорически против того, чтобы всех называть россиянами. Своих родственников, когда пришли переписчики, я спросил по телефону, кто кем хочет быть записан, они сами определились. Ведь для чего мы поставили крест в степи? Национальность — это корневая база человека. Каждый должен точно знать, откуда он родом: со степи или из города, казак или помор. Как только задуют ветра перемен, удержать человека сможет только мощная корневая база. Чтобы не был он перекати-полем, не катался «россиянином» по белу свету.Из патриотичной лирики, наигрышей на гармони и задушевных историй сложился образ новой знаменитости. Игорь Растеряев — не далекая гламурная «звезда», а свой парень и для горожан, и для жителей глубинки. Для своих песен он берет темы, которые всем близки и дороги, но так бессмысленно «заезжены», что и сказать, казалось бы, по ним уже нечего: о погибших в войну солдатиках, о деревенском пьянстве, о трудной жизни сельских трудяг. Но у Растеряева находятся слова, которые «цепляют» многих.Разномастным слушателям одинаково симпатична его беззастенчивая привязанность к крепким семейным традициям. Визуальным символом корневой системы человека в рассказах Игоря Растеряева оказался крест. Им, порой бессознательно, цепляются за доставшуюся в наследство землю нынешние селяне. Им охраняются, обозначая свои владения. Соборная Церковь с опустошенных земель была изгнана и в сердца селян пока не вернулась. А крест живет. И собирает вокруг себя людей, которые снова хотят быть друг другу близкими родственниками.Юлия Нурмагамбетова
и исполнитель – о том, почему он не стал журналистом и как рождаются песни, о любимой гармошке и казачьих корнях, политике федеральных телеканалов и чувстве единства нации.
– Игорь, у тебя уже несколько раз брали интервью церковные СМИ, например . Но как-то при чтении интервью с тобой в одном православном журнале возникло ощущение, что тебя словно пытаются искусственно притянуть к себе: мол, смотрите: «это тоже наш человек». Ты сам себя чьим ощущаешь?
– (Смеется.) Своим. Я ни к какому лагерю в принципе не склонен, не становился ни под чьи знамена. Я под своими хотел бы остаться. Естественно, определенные симпатии у меня есть. Телеканалу «Союз» большое спасибо, кстати, за то, что они меня пригласили. Они здорово меня поддержали, поэтому им от меня спасибо.
– Поставим вопрос прямо. Хотелось бы с тобой поговорить о Православии, вере, но только не давить этим. Нам не нужны формальные благочестивые ответы. Во что ты веришь? В себя? В друзей? В удачу? Может быть, во что-то еще?
– В Бога верю.
– Многие говорят: «Я верю в Бога», но когда начинаешь с человеком беседовать, понимаешь, что… У американцев, например, на долларах написано: «Богу доверяем». А кто твой Бог?
– Я так скажу: я верю в абсолютную Его силу и в абсолютную свою слабость человеческую. Потому что то, что произошло со мной, вся эта внезапная песенная популярность – это не что иное, как вмешательство высшей силы. Потому что специально, одними собственными людскими потугами и желаниями в такие короткие сроки такую историю сделать нельзя. Я считаю, что это просто кто-то взял и вот так вот спустил, подарил мне. Притом очень быстро, в кратчайшие сроки. Потому что и песен я раньше никаких не писал. А здесь получилось, что в такой короткий промежуток времени написалось столько песен и пошла вся эта история.
– То есть ты считаешь, что это Промысл Божий?
– Это точно.
– А в чем-то еще он проявляется? Ты чувствовал, что он тебя как-то ведет по жизни?
– Всю жизнь.
– А ты уже понимаешь, к чему он тебя ведет или куда?
– (Смеется.) Нет. Я просто надеюсь, что к хорошему.
– Ты когда-нибудь мечтал прославиться? Если да, то на каком поприще? Чем в детстве мечтал заниматься?
– Это было бы странно, если бы я сказал, что не мечтал прославиться, – потому что я пошел в Театральный институт. Видимо, была какая-то тяга к лицедейству, к славе, может быть, – к чему-то такому. Но чего точно я не ожидал – что ко мне придет когда-то всё это и придет именно через гармонь, через музыку. Когда меня называют музыкантом, мне это до сих пор кажется… удивительным.
– Правда ли, что до этого ты едва не стал журналистом?
– Я пошел в Театральный институт еще и для того, чтобы не учиться на журфаке. Я тогда на журфак уже почти поступил, уже прошел подготовительные курсы, у меня уже даже была рекомендация от приемной комиссии. Вот. Но на журфаке пришлось бы учить английский язык и еще какие-то предметы, которые мне не нравились. Там надо было бы действительно учиться. Невозможно было бы, как в Театральном институте, три года притворяться талантливым, или каким-то там высокодуховным, или там артистичным, и тебе за это всё бы списывалось. На журфаке все вещи конкретные, английский тот же.
– А музыкальное образование у тебя есть?
– Нет, у меня ни образования музыкального, ничего такого специализированного просто нет.
– Как ты чувствуешь музыку? Через кинестетику?
– Через что?
– Через кинестетику: то есть через ощущения, через пальцы, как бы через кожу.
– (Отмахивается.) Нет. Это просто музыка в голове рождается сама. А ты на гармошке подбираешь – получается мелодия для песни.
– Что для тебя в творчестве первично: стихи или музыка?
– Музыка.
– Есть мнение, в том же интернете, в комментариях к клипам, что у тебя музыка однотипная. Хотя, может, это просто авторское решение, причем намеренное, чтобы люди не обращали внимания на музыку, а слышали текст и задумывались?
– Я в силу какой-то своей необразованности, действительно, музыку придумываю несколько однотипную или одноритмовую. Либо это оттого, что я не умею хорошо играть на музыкальном инструменте, либо использую один музыкальный инструмент – гармонь. Она стилистически может быть однообразной, если по мелодиям брать, но не думаю я, что она одинаковая. То есть если мелодии грамотно разложить, то сами мелодии, я думаю, все-таки разные.
– Или у нас просто нет слуха.
– (Смеется.) Это нормально.
– Для тебя творчество – это работа или служение?
В гармошку что ни засунь, какую угодно мелодию – в итоге всё будет про русскую дорогу. Она, гармошка, патриотический инструмент.
– Всё делится на две части. Первая – это когда придумывается новая мелодия. Вот ты ее набрал на гармошке, и она у тебя в гармошечном варианте живет. Образуется тема. Но опять же, как я всё время говорю, в гармошку что ни засунь, какую угодно мелодию – в итоге всё будет про русскую дорогу. Она, гармошка, патриотическая, сам инструмент патриотический. Тема, тематика песен – она продиктована инструментом. А когда уже тема нашлась – начинается работа над текстом. Вот это уже настоящая работа, она может длиться и год, и даже больше года. Лежит себе заготовка, болванка. И всё тебе понятно, даже музыкальный размер понятен. Сколько куплетов надо, уже ты знаешь – шесть куплетов, не больше и не меньше. Музыкальный размер такой-то. Тема тоже ясна. И есть две-три строчки, а то, что между ними, то есть текст, – это уже работа начинается, это уже тяжело. У меня, по крайней мере.
– Есть мнение, что гений отличается от таланта тем, что человек владеет талантом, а гений владеет человеком. Вот ты можешь не писать? Или это у тебя внутренняя потребность: «писать – как дышать»?
– Могу ли я не писать? Да. Конечно, могу. (Смеется.) Как же не могу? Запросто! Хотя… я могу сказать, что могу не писать, но мелодии параллельно будут рождаться. Я могу не доводить до ума долгое время то, что помимо меня рождается в голове – в виде музыки, каких-то тем, идей. Они могут долго отлеживаться, я могу им не давать практического выхода. Но они всё равно будут возрастать. Мелодии изначально рождаются как-то подсознательно. То есть изначально мелодия рождается в дороге, напевается на какую-нибудь глупость. Когда голова вообще не работает. Ты что видишь – то и поешь. И дурачишься в этот момент, то есть ты как бы такой немножечко даже… что-то юродственное присутствует в момент рождения непосредственно мелодии. Потому что ничего общего с патриотической тематикой эти мелодии изначально не имели и не имеют. То есть это изначально какая-то глупость. Смысла никакого нет, есть только мелодия и какой-то полет мозга, соединение, что вот у тебя мелодия родилась. А дальше уже, когда эта мелодия в гармошку попадает, вот тут гармошка ее начинает грузить всякими темами, смыслами и тому подобными вещами.
– Какова цель твоего творчества? Есть ли таковая вообще? Или это просто самовыражение? У Набокова – не уверен, что процитирую близко к оригиналу, – есть такие слова: «пишу новую книгу для того, чтобы скорее дописать и начать новую». Или вспомним слова Портоса: «Я дерусь, потому что я дерусь». У творчества вообще может быть цель какая-то?
– Это скорее самовыражение. У меня нет такого, знаете ли: «хочу изменить мир к лучшему». Я этого как-то не очень понимаю. Для меня это скорее просто какая-то внутренняя потребность, я вижу в этом суть.
– Просто хочется петь?
– Ты помнишь ощущения от своего первого концерта в Москве?
– Я согласился авантюрно, для меня это было всё равно как развлекуха, я думал: это первый и последний концерт. Так же думали все мои кореша. Они подтянулись в Москву просто потусоваться, посмотреть. Думали, что это будет смешно и интересно. Но за неделю, за две до этого первого концерта я вдруг понял, что у меня, кроме пяти песен, собственно, ничего и нет. Я придумал для первого концерта еще две песни: «Ромашки» и «Казачья». Ну, опять же, как сказать: придумал – мелодии были уже давно, им было, может, год или два, темы были, но не было текста. Поэтому пришлось конкретно вот к этой самой дате себя собрать в кулак и попытаться эти тексты сложить. Песня «Ромашки» оказалась тяжелее, она рождалась очень, так сказать, мучительно. Песня «Казачья» вообще изначально планировалась на калмыкском языке. Я еще не знал, что именно спеть, но понимал, что там хорошая мелодия.
– Ты знаешь калмыкский язык? Его было проще выучить, чем английский?
– Нет, не знаю. Но я не знал, про что написать текст. И тогда просто к калмыкам обратился. (Смеется.) Калмыки меня завернули, сказали… а я в «ВКонтакте» у них спросил перевод стихов, которые примерно так были набросаны, но у меня на аватаре тогда была фотка, на которой я с голым торсом и с шашкой. Калмыки посмотрели на это и сказали, что я… тролль. Они меня как-то генетически не приняли в этом образе. Я тогда обиделся, сказал, что отныне всё у меня с калмыками закончено. Обратился в бюро перевода, чтоб мне на турецкий перевели, они мне перевели, но я прочитал и понял, что я это ни в жизнь не выучу и не спою, ни за неделю, ни за год – то, что там было написано. И тогда я просто взял и немного переписал свои стихи – и получился текст «Казачьей песни». Она накидывалась, что называется, от балды. Никакой работы над текстом практически не было. Мелодия очень заводная. Она поется от лица пятнадцатилетнего подростка, который в принципе речь свою не строит, а по-суровому эмоционально накидывает. Может, вот здесь-то всё и совпало, по эмоции.
– Ты говоришь, что у твоего творчества нет определенной цели. – это творчество. А у жизни есть цель? Чего ты хочешь по жизни? О чем мечтаешь?
– По жизни – да, есть. Хочется, чтобы материал, который накопился, который есть, – по максимуму его превратить в форму, то есть либо в песни, либо в книгу еще одну, либо еще что-то. Чтобы то, что ты увидел, то, что тебе дали пережить, что-то там понять, – это всё родить как-то в художественном целостном законченном виде.
– Твои текстовые вставки между песнями очень емкие, острые, точные, порою горькие, порою веселые. У тебя чувствуется литературный талант. Не боишься, что ты убил в себе талантливого писателя или журналиста?
У меня любая деятельность, которая ставилась бы под любую опасность огранки, всегда вызывала какое-то отторжение.
– Не думаю. Если бы я на журналиста пошел учиться, то, может быть, это бы отбило у меня вообще всяческую охоту писать. Потому что у меня любая деятельность, которая ставилась бы под любую опасность огранки и была бы огранена в какой-то момент жизни, всегда вызывала какое-то отторжение, диссонанс в начальном стремлении к этому.
– То есть ты не признаешь никаких законов, навязанных правил? Может, ты революционер в душе?
– Не думаю.
– Но ты как-то сказал в прежних интервью, что тебя из-за твоих взглядов не пускают на федеральные телеканалы, вообще на телевидение…
У федеральных телеканалов своя политика, у меня – своя политика с гармошкой. Не всегда возможно совмещение.
– Я не думаю, что это из-за каких-то моих взглядов меня не пускают. Там и без меня хорошо. Просто иной раз бывают, скажем так, предложения прийти побыть как бы при другом исполнителе, пристяжным. Чтоб твоя идея была пристяжной к какой-то главной идее, которую там канал ставит. Либо какие-то еще ставятся условия: петь под фонограмму или там еще что-то. Или петь не свою песню, но как бы в своем якобы каком-то образе, как они это видят. То есть предлагают заниматься не совсем свойственным мне делом, выглядеть не совсем тем, кто я есть на самом деле. Мне это не очень-то интересно. Поэтому несколько таких, так сказать, предложений, я завернул. А вот телеканал «Культура», например, или тот же канал «Союз» – они мне нравятся, это другое дело. Я на них в своем естественном виде пел. Пел так, как есть на самом деле. Не надо было ничего, ни каких-то инструментов добавлять, ни аранжировок никаких делать, ни шоу-балет какой-то сзади ставить, чтобы не выделяться в общем концерте. Всё по-естественному было. Просто у федеральных каналов своя политика есть, общеканальная. Это нормально абсолютно. У меня на это своя политика с гармошкой. Не всегда это возможно в каком-то совмещении, поэтому чего тут говорить…
– В Кремль не приглашали еще на какой-нибудь концерт подыграть?
– В Кремль… я не помню.
– Насколько хорошо ты знаешь своих предков? Кем они были?
– Знаю, знаю. Все казаки. Предки по отцу – все были казаками. Дед, его прадед Василий Яковлевич – казак, потом Яков Иванович. Дальше не знаю. Дальше знаю из метрик церкви нашей, в хуторе Растеряев, что очень много было Растеряевых. Хутор Растеряев такой был. Ну, как сказать… хутора, они же отходили от станиц. У нашей станицы родовая – это Раздорская-на-Медведице. Две Раздорских есть. Первая: Раздорская-на-Дону – бывшая столица донских казаков была, древняя. Вторая: Раздорская-на-Медведице – наша родовая станица, верхняя. Вот там очень много Растеряевых было, мне метрики распечатывали, но кто они – я даже не могу сказать. Уже сложно просчитать, кто кем был, – это XVII–XVIII века.
– Какой хочет видеть Россию Игорь Растеряев? Что бы ты в ней поменял?
– Весны хочется. (Смеется.) Еще более хорошей, еще более счастливой, еще более замечательной и прекрасной. Я по-другому не могу. Я не знаю, как ответить.
– «Поэт в России – больше, чем поэт». Ты много ездишь по стране, общаешься с самыми простыми людьми, поешь ты тоже о простых людях, простых вещах – всем близких, всем понятных. Ответь на такой вопрос. Есть сейчас два противоположных мнения на то, что происходит с Россией: одни говорят, что Россия загибается, другие – что Россия возрождается. Что, по-твоему, сейчас происходит?
– Могу сказать только так: у меня есть ощущение целостной нации. Но, опять же, как я общаюсь и кого я вижу? Я вижу людей, которые приходят на концерт. Это в каждом городе по типу приблизительно одни и те же люди. Они что в , что в Рязани, что во Владивостоке по какому-то своему общему типу близки, эти люди.
– Мы на твоем концерте видели очень разных людей: разного возраста и социального положения. Что именно ты имеешь в виду, когда говоришь, что они похожи?
– Они могут быть разными. Но я имею в виду, если сравнивать, скажем, города, что люди похожи. Я сами города не всегда успеваю увидеть. Но успеваю увидеть людей на концерте. Есть какие-то города, в которых, волею судьбы либо концертного графика, мы задерживаемся на два, на три дня или даже более того и успеваем в них всё облазить, и тогда складывается четкое представление об этом городе, том месте, куда ты попал. Но есть города, которые не успеваешь посмотреть, понять. Но люди, которые приходят на концерты, – они чем-то похожи.
– Но всё же в твоем кругу какое больше ощущение: возрождения или погибели?
Я не склонен разделять какие-то панические настроения, нет ощущения апокалипсиса.
– В моем кругу нормальное ощущение. Вот среди моих ровесников, кстати… тех, кто даже моложе, нету такого, что… как вам сказать… Могу сказать, что гораздо меньше пьют. Сейчас даже по молодежи смотрю: меньше пьют. Даже меньше, чем мы пили, чем я или мои ровесники в их возрасте. Точно могу сказать за себя, что у меня нет утопических взглядов на настоящее и на будущее. Я не склонен разделять какие-то панические настроения.
– Есть что-то, чего русскому человеку, так скажем, не хватает для движения вверх?
– Это-то всегда есть. Я просто говорю, что нет ощущения апокалипсиса, что всё загибается. , конечно, загибается, выживают там вопреки.
– А был город, где тебя не приняли? Или не поняли?
– Где меня не поняли? Так-так-так… Город, где меня не поняли… Могу сказать. Для меня удивлением было… мы делали концерт в Михайловке, в Урюпинске, непосредственно рядом с Раковкой, в Волгоградской области, и я себе тогда нафантазировал, посчитал, что раз все песни поются про тот регион, то должен быть какой-то особый прием, какое-то особое такое «А-а-а-а-а-а-а!». Но всё оказалось с точностью до наоборот. То есть более сдержанного – доброжелательного, но сдержанного – приема у меня не было нигде. Земляки отреагировали сдержаннее, например, чем в Архангельске или где-то на Севере, где не имеют ничего общего со степями и комбайнами, или с Волгоградом, или с Доном.
– До первого клипа, даже до театра «Буфф», о котором ты уже во многих интервью упоминал, ты чем занимался? Интересно, с чего начинал Игорь Растеряев?
Ездили по городам Московской и Ленинградской областей, давали детские спектакли в замороженных ДК, в заброшенных кинотеатрах…
– Я всегда был артистом. В театре. Всегда. После школы – сразу в Театральный институт, там поучился пять лет. И год ездил с «Белым театром». Это такая школа жизни была. Мы ездили по всем городам Московской и Ленинградской областей, давали детские спектакли в замороженных ДК, в заброшенных кинотеатрах, деревенских домах культуры. Это самый развал когда был после 1990-х. Наряжались в какие-то самодельные костюмы, приводили детей в эти замороженные ДК. Дети завязывали шапки, сидели играли в варежках в тетрис, пытались лазерной указкой попасть нам в глаз. Одним словом, как все нормальные дети, проявляли интерес к искусству. А мы играли. Я был – Крокодилом. У моего костюма, правда, не было пасти – поэтому я просто выходил и говорил: «Я – Крокодил». У меня пар изо рта от холода шел. А сзади тигренок бегал, выплясывал, потому что он был в коротком трико, тонком, и ему было очень холодно, поэтому он типа изображал активность, а на самом деле просто так согревался. А учителя сзади говорили: «Хорошо играет тигренок». Затем уже попал в театр «Буфф», где вот в этом году уже 10 лет исполнилось, как прослужил. Проиграл, точнее. Всегда у меня жизнь шла как-то ровно, без крутых поворотов.
– Ты не из тех артистов, которые заказывают себе дорогостоящие клипы, пользуешься в основном любительскими съемками. Кто снимает и монтирует твои клипы?
– Леха Ляхов – это мой друг. Он снимал все мои ролики, что есть на ютубе. Все мои песни: и «Комбайнеров» первую запись на телефон, и все остальные видеоролики. Он сейчас живет в Москве. Приезжает, когда новая песня рождается. Мы едем с ним снимать что-то, потом сидим и вместе монтируем. Видеоряды, которые на концертах с проекторов показываются, тоже Леха все монтировал. Здесь есть секрет: в зале стоит зеркало, чтобы я видел, что в тот или иной момент по видео на фоне показывается; надо, чтобы артикуляция совпадала в некоторых местах, особенно там, где мультики.
– Сколько гармошек извел за время поездок?
– Та, на которой сейчас играю, – это изначальная гармошка. «Чайка». Я на ней играю все концерты. Она в последнее время сыпется постоянно – ломается, в смысле. Ломаются металлические рычаги именно, кнопки…
– Клавиши?
Я стараюсь на каждом концерте именно на той гармошке играть: она писклявая, такие голоса на ней резкие – мне это в ней нравится.
– Да, клавиши. Голоса летят. Но это уже изношенность металла. Она в комиссионке была куплена в свое время. По-моему, на ней, кстати, до того и не играли, потому что меха склеены еще были. И вот она сейчас с регулярностью через два-три концерта наворачивается. Всегда есть запасная гармошка. Но я стараюсь на каждом концерте именно на ней играть, потому что она писклявая, такие голоса на ней резкие – мне это в ней нравится. Она мне очень дорога.
– Ты куришь?
– Семья, жена, дети?
– Если бы ты прекратил вдруг выступать – чем бы ты тогда занимался?
– В «Буффе», наверное, работал бы.
– А если бы ты по каким-то причинам не смог в принципе выступать на публике?
– Я думаю, рисовал бы. Если бы мог рисовать – рисовал бы. Или что-то пытался бы писать.
– Без лишнего пафоса – спасибо, что ты есть вот такой вот, со своими мыслями. Спасибо тебе за твое творчество.
– Спасибо вам. Всем привет!
Откуда у Игоря Растеряева такая любовь к простым деревенским людям? Почему он не захотел поступать на журналистский факультет и пошел в театральный? В каком театре сейчас играет Растеряев? Как видео артиста, где он исполняет песню "Комбайнеры", попало на YouTube? Почему сначала ролик набрал мало просмотров, а через полгода стал невероятно популярным? Где чаще всего Растеряеву приходят идеи новых песен? Почему Игорь не хочет становиться "звездой" и не сотрудничает с федеральными каналами? Каким себя видит артист через 10 лет, и что, по его словам, важнее всего в жизни?
Становление артиста
Мало кто знает, что получивший в последние годы огромную популярность Игорь Растеряев – автор хита про комбайнеров – дипломированный актер, а музыкального образования у него нет. Да что там говорить! В одном интервью Игорь признался, что только недавно полностью овладел гармонью, а до этого играл на ней одной рукой. Откуда появился этот полный энергии эксцентричный юноша, и как ему удалось прославиться на всю страну?
Игорь Вячеславович Растеряев появился на свет 10 августа 1980 года в Ленинграде. По словам артиста, его мать была родом из Питера, а отец родился в поселке Раковка, Волгоградской области и был потомственным донским казаком. Каждое лето Игорь ездил в родные края отца на реку Медведицу. С тех самых пор он полюбил сельскую жизнь, простых людей и природу.
В детстве Игорь сдружился с Алексеем Ляховым – москвичом, котор
ый тоже приезжал к своим родным в деревню. Тогда артист и не подозревал, какую роль он сыграет в его жизни. Постепенно у Растеряева появлялись другие друзья, и вскоре питерский интеллигент, выросший в семье художников, стал своим парнем в деревне.
Несмотря на то, что Игорь до сих пор проводит лето в Раковке, он не считает себя сельским парнем и вряд ли смог бы жить в деревне. Он просто любит общаться с простыми людьми, да и профессия у него городская – актер театра. Многие, конечно же, узнали об этом уже позже, когда Растеряев стал рассказывать о своей жизни. И были, если честно, сильно удивлены.
Вообще, Игорь хотел поступать на журналистский факультет, но затем решил, что не потянет, и поступил в Академию театрального искусства (СПбГАТИ). Здесь, по словам артиста, можно было иногда "валять дурака", или просто "притворяться талантливым". А на журфаке
были конкретные вещи, которые необходимо было знать, например, английский.
После окончания театрального Растеряев попал в Санкт-Петербургский театр "Буфф". Здесь он сыграл множество интересных ролей как классического, так и современного репертуара. Например, Бочара в "Великолепном рогоносце", Грегуара в "Авантюристке", Емельяна Черноземного в "Квадратуре круга". Кроме этого, Игорь неоднократно участвовал в экспериментальных постановках, работал на детских утренниках и вечерах.
Обретение популярности
В Раковке Игорь был душой компании. Научившись еще в юности играть на гитаре, он часто исполнял песни разных авторов, а впоследствии и собственного сочинения. Позднее Растеряев купил гармонь и постепенно начал осваивать и этот инструмент. И вот, как-то они с друзьями сидели на кухне, и Леша Ляхов записал на мобильный телефон песню "Комбайнеры". Выло
ив ее на YouTube, Ляхов вскоре о ней забыл. Еще бы, ведь за полгода видео набрало всего 300 просмотров.
Однако в августе 2010 года ссылка на видео каким-то образом попала на популярный сайт oper.ru. Что тогда началось! За четыре дня ролик, в котором Растеряев исполняет на кухне сельского дома своих "Комбайнеров", посмотрело 300 тысяч человек. К концу 2010 года видео вошло в десятку самых популярных в России. На сегодняшний день видео просмотрели 6,3 миллиона раз.
В это время Растеряев, ни о чем не подозревая, продолжал рыбачить, а вечерами развлекал сельскую публику. Когда Ляхов сказал Игорю, что он очень популярен в интернете, то тот сразу и не понял, о чем идет речь. Ну а затем началось... Песни "Русская дорога", "Раковка", "Ромашки", "Казачья песня". 23 сентября 2010 года состоялся первый концерт артиста в клубе "Контакт", в Москве. А позже Алексе
Ляхов стал продюсером Растеряева.
В начале 2011 года вышел первый альбом Игоря "Русская дорога". Затем были записаны диски "Звонарь" (2012), "Песни дяди Васи Мохова" (2013) и "Рожок" (2014). Каждая композиция, написанная Растеряевым, рассказывает о простых людях, трудягах, живущих, как правило, в сельской местности. Есть у него песни и о природе родного края, и о событиях войны, и о патриотизме. По словам артиста, сначала в его голове рождается мелодия, а только потом он пишет текст. Очень часто это происходит в дороге, во время поездок.
А объездил Игорь уже практически всю Россию. И это даже несмотря на то, что обычно он дает не более трех концертов в месяц. Крайний Север, Беларусь, Украина, Польша – где только не был Растеряев. Он наверное единственный на постсоветском пространстве артист, который сначала получил популярность в интернете, а только
потом стал давать концерты.
Несмотря на большую известность, Игорь Растеряев никогда не хотел стать "звездой". Он не сотрудничает с федеральными каналами и отклонил предложения всех продюсеров. Все свои песни, клипы, музыку он выкладывает в интернет, поэтому любой желающий может послушать или скачать запись.
По словам Растеряева, его хотели "раскрутить" крутые дяди, но он предпочел гармонь "без аранжировок и шоу-балета на заднем плане". Так же он мог сделать из "Комбайнеров" и других песен стеб: разодеться в стильного сельского паренька, подложить под музыку бит-бокс. Без сомнений, это принесло бы ему гораздо больше славы и денег. Но он пошел другим путем – петь про настоящую жизнь без прикрас и гламура. На вопрос о том, каким он себя видит через 10 лет, Растеряев отвечает, что хотел бы остаться собой. Ведь гораздо важнее быть собой, чем стать кем-то
16.06.2019Творчество и игрыСамое интересное:
